Банда 2 - Виктор Пронин

И улыбался, глядя в диск телефона и пытаясь угадать — кто нарвется на это его настроение. И действительно, телефонный звонок не заставил себя ждать.

— Слушаю, — вкрадчиво сказал Пафнутьев.

— Это я, — ответил мужской голос, негромкий и ломкий, как у подростка. И еще была в этом голосе подростковая неуверенность, готовность тут же оборвать разговор и исчезнуть. — Вы меня узнаете?

— Конечно, — Пафнутьев сразу узнал голос своего самого верного и надежного стукача Ковеленова. Они здоровались, разговаривали и прощались, не называя друг друга по имени. Предосторожность не больно хитрая, но от глупой случайности предохраняла. Подслушанный разговор для постороннего или больно уж любопытного уха, мало что мог дать. Для постороннего человека это была пустая болтовня двух не очень умных людей, которые не знали чем заняться. Даже оставаясь в кабинете один, Пафнутьев не нарушал этого правила и говорил слова незначащие, пустоватые. — Рад тебя слышать.

— Мне тоже приятно... Рабочее время кончилось, но я подумал, вдруг повезет, вдруг застану, — Ковеленов явно тянул резину и Пафнутьев догадался — тот звонит из автомата и кто-то стоит рядом.

— Откуда звонишь?

— Тут рядом гостиница «Интурист»... По всему городу ни одного работающего автомата, — все выворочено, разгромлено, разграблено... А этот работает, причем, от рублевых монет... Я сначала бросил пятнадцатикопеечную монету — не сработало. Потом жетон бросил... Представляете, за двести рублей купил жетон, а он не сработал...

— Рядом люди? — спросил Пафнутьев, устав слушать это бесконечное переливание из пустого в порожнее.

— Один... Не знаю даже, чего хочет... Настырный какой-то... Я почему звоню, может, в ресторан заглянуть? Тут на втором этаже гостиницы неплохой ресторан есть... Дорогой, но зато и условия...

— Думаешь, стоит?. — насторожился Пафнутьев.

— Я бы заглянул на вашем месте.

— Он там? — прямо спросил Пафнутьев.

— Он или очень на него похожий... Так мне кажется. Проведена большая работа и вот.., я здесь.

— Он тебя не засек?

— Нет. Тут и водочка на розлив, и бутербродик неплохой могут сделать, блюдо не обязательно заказывать... Полное блюдо тысяч в двадцать влетит... При наших с вами доходах это полное разорение.

— Скромничаешь, — усмехнулся Пафнутьев, чувствуя, как уходит из него расслабленное благодушие. Не прекращая разговора, он взглянул на сейф, вынул из кармана ключ, еще не подумав о том, зачем он это делает — расстегнул полы пиджака. Через минуту он снимет его и влезет в упряжь ремней кобуры. — Он там один?

— С ребятами.

— Их много?

— Три-четыре...

— Пока, — сказал Пафнутьев и положил трубку. Он представил себе, как в эти самые секунды выходит из-под телефонного козырька Ковеленов с непокрытой головой и намокшими волосами, как он, подняв куцый воротник плаща и сунув руки в карманы, ссутулившись, удаляется по улице под мелким осенним дождем. И отражается в мокром асфальте его серая неприметная фигура, и растворяется, растворяется среди прохожих, среди домов, луж, деревьев. Проводив его мысленно и как бы попрощавшись с ним, Пафнутьев снова потянулся к телефону, набрал номер, который помнил наизусть. — Шаланда?

— Майор Шаланда, — поправил его собеседник.

— Тем более. Майор-то мне и нужен.

— Бери меня, я вся твоя, — пошутил Шаланда.

— Ты не хочешь повидаться с тем типом?

— Хочу! — быстро ответил Шаланда, сразу поняв, о ком идет речь. — Неужели взял?

— Нет, но если поможешь со своими ребятами...

— Я закрываю отделение на ключ, беру с собой всех, включая уборщицу, каждому вручаю по автомату Калашникова! И плотными рядами движемся в указанном тобой направлении, дорогой Павел Николаевич! — отчеканил Шаланда одним духом.

— Не так круто, но что-то похожее тебе придется сделать. — Гостиница «Интурист», второй этаж, ресторан...

— Он там? — выдохнул Шаланда так, словно и сам боялся поверить в такую счастливую возможность.

— Надеюсь. Я буду там через пятнадцать минут.

— Я тоже, — заверил Шаланда и в трубке раздались частые, как удары шаландовского сердца, гудки. Казалось, даже телефон передает его радостное возбуждение, нетерпение побыстрее захватить наглеца, который так покуражился не только над ним самим, но и над руководимым им отделением.

Пафнутьев перед выходом из кабинета окинул себя взглядом. Серый костюм, красноватый галстук, более или менее приличные туфли — в таком наряде его все-таки должны были пропустить в ресторан «Интуриста».

В этот день дежурил Андрей и Пафнутьев был благодарен судьбе за это небольшое подспорье — идти на столь чреватое предприятие все-таки спокойнее, имея рядом надежного бойца.

— Привет, — бросил Пафнутьев, падая на сидение рядом с Андреем. — Гостиница «Интурист».

— Что-то важное? — Андрей заметил кобуру под мышкой Пафнутьева. — Опасное? Срочное? — пока он задавал вопросы, «Волга» выехала со двора и уже мчалась по улицам города.

— Всего понемногу, — ответил Пафнутьев.

— Мне оставаться в машине?

— Пошли со мной.

— Что-то прихватить?

— Ты хорош и сам по себе... С Викой разговаривал, — вспомнил Пафнутьев. — Жаловалась... Кто-то ее обижает. Тебе не рассказывала?

— Один тип, сосед... Чуть не изнасиловал в лифте.

— Даже так? — удивился Пафнутьев. — И что же, мы не можем ей помочь?

— Разберусь, — Андрей неотрывно смотрел на дорогу, но Пафнутьев заметил, как дрогнули его желваки. — Я как-то уже поговорил с ним... Хорошо поговорил, — сказал Андрей. — Он не внял. Его просто" надо лишить возможности поступать так в будущем. В лифте, или в другом месте.

— Помочь? — спросил Пафнутьев.

— Не надо.

— Не забудешь?

— У меня не так уж и много дел, Павел Николаевич.

— Приехали, — удовлетворенно проговорил Пафнутьев и поправил ремни под пиджаком.

Закрыв машину, они быстро прошли к гостинице, пересекли небольшую площадь перед входом, поднялись по ступенькам. Швейцар, ставший было на их пути, взглянув в лицо Пафнутьеву, тут же отошел в сторону. Пафнутьев попросту не заметил его, не обратил внимания на попытку остановить их.

— Наша задача? — спросил Андрей.

— Если повезет — взять одного человека.

— Каков он? — Андрей спрашивал со спокойным выражением лица. Ничто не тревожило его слишком уж сильно, ничто не выводило из себя, не было у него каких-то желаний, которые бы заставляли метаться, суетиться, терять самообладание. Похоже, общение с китайцем наложило на него отпечаток не только физический.

— Каков он? — переспросил Пафнутьев, поднимаясь по широкой полукруглой лестнице на второй этаж. Лестница была устлана ковровой дорожкой. Их шаги были бесшумны, мягки и от этого казались неотвратимыми. — Постараюсь объяснить... — Пафнутьев остановился у пальмы — она появилась здесь совсем недавно и наверняка подняла стоимость всех услуг гостиницы. — Человек вроде бы южного типа... Кавказ, Средняя Азия... Что-то так. Рост небольшой. Предпочитает темные цвета одежды, плечи широкие, волосы короткие, черные. Лицо не назовешь приветливым. Некоторые употребляют слово — угрюмое. Возраст — до тридцати. Возможно, левша.

— Знакомая фигура вырисовывается, Павел Николаевич, — озадаченно проговорил Андрей. — У меня такое впечатление, что я встречал этого человека, причем, совсем недавно. И есть намерение повидать его снова. И повод есть.

Они постояли перед широкими стеклянными дверями, осматриваясь, вживаясь в новые условия. Ресторан был почти пуст, видимо, наполнялся он попозже, когда состоятельные люди города, потеряв надежду потратить деньги еще где-либо, устремлялись сюда.

— Ну, что ж, вперед, — сказал Пафнутьев и первым шагнул к стеклянным дверям. Хитрая электроника услужливо распахнула двери при одном только его приближении и Пафнутьев, а следом за ним и Андрей, ступили на ковровое покрытие зала. — Вот к нам торопится мой давний знакомый, — усмехнулся Пафнутьев, увидев заскользившего между столиками официанта. — За ним небольшой должок, так что ему даже приятно будет выручить нас.

На официанте был черный фрак, белоснежная рубашка и белая бабочка, придававшая всему его облику торжественность и даже некоторую богемность. Но основное впечатление производила физиономия официанта — донельзя плутоватая, если не откровенно блудливая. На его улыбку, в которой читались и почтительность, и понимание ваших слабостей, и сочувствие к ним, не откликнуться было невозможно.

— Кого я вижу! — радостно закричал официант, разведя руки в стороны и тут же опустив их, смутившись собственного радушия. Не принято было здесь так явно выражать свои чувства, да и вспомнил, похоже, официант, что с Пафнутьевым его связывают не только дружеские воспоминания.

— Да, это я, — скромно подтвердил Пафнутьев.

— Одна, только одна у меня надежда в жизни, дорогой Павел Николаевич, — продолжал официант и улыбка на его помятой, лысоватой, зализанной физиономии становилась то горестно-безутешной, то вдруг действительно вспыхивала на ней надежда.