Замуж — никогда - Винк Таня

— Тебе восемнадцать в июне?

— Да, двадцать шестого.

— Очень хорошо. Так вот, как только тебе исполнится восемнадцать, мы переоформим квартиру на тебя. Затем ты продашь ее и оплатишь наши услуги.

И она назвала сумму. У Ани замерло сердце, а Роза тут же добавила:

— Кстати, Александра Васильевна сокрушалась, что не подожгла эту квартиру, как однажды какой-то сарай…

Сарай… Ах да… Хлев… «Бог с ним», — думала Аня, с трудом приходя в себя от названной суммы. Конечно, она пришла в себя, но еще очень долго горько смеялась над своей наивностью: «Ах, какие отзывчивые люди! Ах, они не наплевали на меня, я ведь им никто. Они так беспокоятся обо мне, о Женьке… Надо просто так отдать ваучеры Лидии Львовне. Бла-бла-бла…» Хорошо, что не отдала… Надо быть такой, как все. Надо привыкать к жизни. К ее реалиям, к ее суровости.

— Аня, ты меня слышишь? — Судья наклонилась вперед и положила руки на большой письменный стол.

— Да, конечно…

— У тебя есть деньги на расходы, на питание?

— Да, есть, — солгала Аня.

Денег у нее не было, но в долг она брать их не будет. Не хочет.

Вернувшись домой, Аня позвонила Лидии Львовне:

— Я насчет ваучеров…

Несколько дней Женька не отходил от Ани, он буквально держался за ее юбку. Спал рядом с ней, уткнувшись носиком в ее плечо. Иногда по ночам мальчик вскрикивал, убегал во сне от кого-то, и тогда сестра крепко прижимала его к себе, гладила по голове, по плечам и шептала: «Неня… Женечка… солнышко… шшш… все хорошо… я с тобой…» Он прижимался к ней, а она группировалась, выставляя лопатки, будто это вовсе не тоненькие лопатки семнадцатилетней девушки, а крылья, способные защитить брата от беды…

Дни, проведенные в заточении, Женя забывал с трудом. И Аня тоже не могла забыть, как увидела в дверном проеме подвала его бледное, изможденное личико с закрытыми глазами — его держали в темноте. Как брат кинулся к ней, как милиционер взял его на руки и отнес в машину скорой помощи… Женя провел в больнице четыре дня, и Аня не отходила от него. Когда они ехали домой, она держала его за руку и чувствовала, как он дрожит… Спустя несколько дней он тихим голосом поведал, как Шурка пришла в школу и сказала, что Аня ждет их в селе на кладбище — перед Пасхой надо на могилах убирать…

До вечера они занимались уборкой, а потом выпили чаю, посмотрели телевизор и, счастливые, легли спать.

— Аня, — пробормотал Женя, — мы теперь будем жить вдвоем?

— Да, мой хороший.

— А где будет Шура?

— Не знаю, — честно ответила Аня. — Может, в тюрьме…

Мальчик тяжело вздохнул, и в полумраке комнаты сестра увидела его печальные глаза.

— Аня…

— Что?

— Ты будешь меня бить?

— Господи, что ты говоришь?! — испуганно воскликнула девушка, приподнявшись на локте.

— А если разозлишься?

— Нет, мой родной, я не сделаю тебе больно… Никогда не сделаю. Я никогда тебя не обижу. — Аня поправила одеяло на его плече. — Никогда…

— Людей нельзя бить, людей вообще нельзя обижать, — с недетской печалью сказал Женя. — И птичек, и муравьев, они ведь живые.

— Да… спи. — Аня поцеловала брата в лоб. — Я люблю тебя.

— И я тебя, — прошептал Женя и через полминуты уснул.

Иногда он внезапно цепенел, в глазах появлялся страх, и Аня готова была все отдать, только бы этот страх покинул Женьку навсегда. И это произошло… Это случилось в день ее рождения. Они шли из кинотеатра, и вдруг начался дождь.

— Идем скорее, а то промокнем! — крикнула Аня.

Женька схватил ее за руку, и они побежали не разбирая дороги, по перламутровым лужам в радужных разводах. Висящая в небе туча грозила разразиться еще более бурными рыданиями, но мальчик вдруг остановился и подставил лицо дождю.

— Женька, ты что? — удивилась Аня и тоже остановилась, смахивая рукой воду с лица.

— Анька, это же так здорово, — воскликнул он, — дождь — это здорово!

Да, это было здорово, потому что дождь вымыл страх из Женькиного сердца. В одно мгновение. Мальчик это почувствовал. Хотя, может, это сделал не только дождь? Может, все случилось потому, что рядом была сестра? Потому что она крепко держала его за руку и он знал, что все будет хорошо? Да, все будет хорошо, потому что его сестра не такая, как все.

На следующий день после дня своего рождения Аня получила аттестат зрелости и сразу пошла к Розе Францевне… А в начале августа они с Женей уже нашли квартиру возле рынка. Уезжая из ненавистного дома, Аня заглянула к тете Оле.

— Приходите ко мне, не забывайте, — сказала женщина, в ее глазах стояли слезы, — вы очень хорошие дети, очень… Будьте счастливы.

Аня обняла тетю Олю и почувствовала странную щемящую боль в сердце…

Шурка в жизни Ани и Женьки больше не появилась, она будто в воду канула. Вернее, она канула в тюрьму — ее осудили на три года за мошенничество. И ее подругу-нотариуса тоже посадили — она давно темными делами занималась. Аня думала, что им с братом вернут деньги за гараж и машину, но этого не произошло. Ну и ладно, после всего пережитого надо быть благодарными за крышу над головой.

Спустя несколько лет, ранней осенью, Аня встретила на улице Галку с парнем, они шли ей навстречу. У Ани внутри все похолодело, а Галя вдруг повернула к ней лицо и как зашипит:

— Чтоб ты сдохла!

Аня отпрянула в сторону, а затем, ничего не замечая, бросилась в ближайшую арку. Остановилась, прижалась лбом к холодной стене и заплакала. Ей было страшно, очень страшно. Когда-то ее бабушке бросили в лицо: «Чтоб тебя рак съел!», и она умерла от этой болезни.

Наплакавшись, Аня на ватных ногах добрела до скамеечки во дворе и села, подставив лицо солнышку. Оно пригревало все сильнее, и все сильнее Аня верила в то, что больше никогда в ее жизни не будет мрака, а будет только солнышко. Больше никогда ни один человек из прошлого не сможет сделать ей больно — она победила прошлое. Только что… Окончательно! Она говорит ему спасибо за то, что оно было именно таким, ведь без него не было бы ее теперешней, настоящей. Спасибо за непонятное, бесчеловечное, несправедливое, дикое время. Спасибо Галке за то, что захлопнула калитку у нее перед носом. Спасибо отцу за то, что она так рано увидела черную сторону жизни и теперь знает цену белой стороне. Спасибо маме за… за все плохое и хорошее. Спасибо за то, что она, Аня, не бегала с девчонками по двору, не прыгала через скакалку, а защищала брата.

Только за одно она не поблагодарит — она боится любви. Потому что любовь… Любовь сгинет. Обязательно. И оставит боль в душе.

А что такое боль, Аня знает… Ох, как знает… С ней, черт возьми, живешь, дышишь, ешь, разговариваешь и смотришь на мир. Она не отпускает ни на секунду, ни во сне, ни наяву. Как ядовитая змея, вползет в уши, глаза, сердце, и уже не кровь потечет по артериям и венам, а боль. Она как лед в стакане с виски разбавляет даже самую маленькую радость, чернит счастье, сеет в душе сомнение, недоверие и заставляет замечать вокруг только плохое. Она капризна — стоит тебе повернуться лицом к прекрасному, и она шепчет с обидой, укором и слезами: не забывай меня, не забывай… Ты не забываешь и, сам того не понимая, видишь лишь ее проявления. Замечаешь только хмурых людей, наполненные безысходностью глаза, спины, согнутые под тяжестью жизни, и не осознаешь, что это ловушка, что это пища для твоей боли. И вдруг оказывается, что тебе эта пища по душе. И… И наступает конец ожиданию счастья — больше ты его не ждешь! Ты уже не можешь существовать без боли, словно это воздух и солнце. Она становится необходимостью, и скоро тебя вообще не станет, будет только боль, с помощью которой тобой можно манипулировать — ведь только ради этого родные и близкие унижали тебя и вбивали в голову, что ты никто…

«Так пусть они уйдут в прошлое, эти родные и близкие!» — думала Аня, уверенно поднимаясь с братом по лестнице в их квартиру. В их крепость. В их тихую гавань во всей необъятной вселенной…