Айлсфордский череп - Блэйлок Джеймс

Кибл недоверчиво воззрился на него.

— Надеюсь, не всей компанией? Не все сразу?

— Нет, Уильям. Поднимемся только мы с Хасбро. А вы трое, — обратился Лэнгдон к Джеку, Дойлу и Табби, — занимайтесь своими делами. Благодарю вас за верность, проявленную этим вечером, но я понятия не имею, что принесет завтрашний день, и больше не собираюсь удерживать вас. Я собираюсь обратиться в полицию. Пожалуй, мне стоило так поступить с самого начала. Наверняка это помешало бы нашей сегодняшней операции — но, возможно, и к лучшему.

После сделанного заявления разговоры сошли на нет, и снова воцарилась тишина. Все основательно насытились, и даже Табби никак не мог домучить последний кусочек хлеба.

— Что до меня, то я собираюсь наведаться к дядюшке Гилберту, в его бивак на Темзе, — сообщил он.

— Ах, ну да, поиски неуловимой дрофы, — отозвался Сент-Ив. — Я и забыл совсем. Что ж, передавайте ему мой сердечный поклон.

— Он там неплохо устроится, — оживился Табби. — Знаете, когда дело касается лагерной стоянки, в дядюшке просыпается сущий арабским султан. Я буду поблизости, профессор, если вам понадобятся мои услуги. Буду высматривать ваш дирижабль!

— А мы с Дойлом могли бы поискать этого голландца, де Грота, если это его настоящая фамилия, — предложил Джек.

— С удовольствием, — тут же отозвался Дойл. — В Саутенде дела меня ждут только через неделю.

— Мы уже приготовили постели, — сказала Дороти. — Оставайтесь ночевать. И вы, Табби, если только не рветесь в Чингфорд. Да все оставайтесь, как-нибудь устроимся.

— Благодарю, но мы по обыкновению доберемся до «Полжабы», — ответил Сент-Ив, — наш даннаж[50] там. Я уже с ног валюсь, так что чем скорее выйдем, тем лучше. — Он и Хасбро отодвинулись от стола, однако не успели подняться, как снизу раздались удары дверным молотком, не меньше полдесятка раз. В комнате мгновенно воцарилась тишина. Лэнгдон встревожился: посреди ночи вряд ли можно ожидать светского визита.

— Я отвечу, — сказал Джек и прошел к деревянной раме на стене, в которой располагалось несколько переговорных трубок. Вытащил первую из них и произнес в воронкообразный рупор: — Пожалуйста, представьтесь.

Из закрепленной рядом на стене воронки, значительно большей по размеру, раздался бестелесный голос — судя по всему, мальчишеский:

— Это Ньюмен, сэр, к вашим услугам.

— Кто-нибудь знает Ньюмена? — спросил Джек у компании, прикрыв переговорную трубку рукой.

— Уж точно не такого, который будет барабанить в дверь посреди ночи, — пробурчал Табби. — Впрочем, слава богу, это не полиция.

— Что вам надо, мистер Ньюмен? — ответил Джек в рупор. — Объясните цель своего визита.

— Послание для мистера Оулсби или миссис, если его нет, — последовал ответ. — Финн Конрад шлет весточку про доктора!

Сент-Ив вскочил со стула, и в лоб ему тут же ударила волна боли, так что он даже пошатнулся.

— Финн Конрад! — вскричал Лэнгдон. — Какого… — Однако он уже мчался к двери, а следом и Джек. Оба сломя голову бросились вниз по лестнице.

XXV

ЛОРД МУРГЕЙТ

Слежка за замаскированным мужчиной снова привела Матушку Ласвелл к началу Ангельской аллеи. Затем он двинул по Уайтчепел-роуд, однако весьма скоро повернул на север по Брик-лейн и затем пересек Уэнтуорт-стрит, несколькими улицами восточнее того места, где она уже проходила ранее вечером.

И вдруг ей вспомнилось имя этого типа — Несбитт, Лейтон Несбитт! У нее была память на имена, в особенности на имена из прошлого, вот только всплывали они в сознании сами по себе, а вот если она отчаянно пыталась их вспомнить, тогда-то они как раз и не думали объявляться. Несбитт упоминался в дневниках ее супруга, причем несколько раз, если она не ошибалась. Муж придерживался о нем весьма невысокого мнения, хотя к деньгам его относился с почтением. В то время Несбитт был еще совсем юнцом.

Долгий день начал сказываться на суставах женщины, и она только сейчас обратила внимание, что хромает на правую ногу — естественно, натерла мозоли. Матушка Ласвелл уже была готова к тому, что Несбитт вот-вот поймает кэб и исчезнет и ей придется брести назад целых полторы мили, досадуя на полную бесполезность приключения. Быть может, до Лайм-стрит можно как-то срезать, а не повторять обратно весь пройденный путь? Названия улиц ей ничего не говорили, однако она прикинула, что их маршрут по форме напоминает прямоугольник. В данный момент они по перпендикуляру удалялись от реки. Когда же Несбитт снова повернул налево, на улицу под названием Хэнбери, женщина с облегчением подумала, что следующий поворот налево и поведет ее в сторону Мейбл. А если преследуемый повернет направо, она его бросит. Все равно у нее уже не оставалось сил поспевать за ним.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Едва эта мысль пришла женщине в голову, как Несбитт резко свернул под узкий портик здания с ярко-красной дверью. Чуть помедлив, он вставил ключ в замок, открыл его и скрылся внутри. Матушка Ласвелл приблизилась к дому и принялась разглядывать фасад. Никаких вывесок — значит, это не постоялый двор. Наверно, он просто снимает здесь комнаты. На улицу выходило два окна, занавешенных плотными бархатными шторами. Внутри горел тусклый свет, и женщина попыталась рассмотреть, что таится за ними, но успеха не добилась. Она вдруг поняла, что попросту теряет время, и задумалась, что же ей теперь делать. Постучать в дверь? Но даже если он откроет, что она скажет?

Было уже далеко за полночь, и улица практически опустела. По тротуару на противоположной стороне торопливо прошли два человека, свернули в переулок и исчезли. Чуть впереди в ее сторону направлялся еще один пешеход. Матушка Ласвелл вдруг ощутила полнейшую бессмысленность своей затеи. Не вздумай она разыгрывать из себя сыщика, давно добралась бы до Мейбл и отдыхала бы.

Внезапно дверь отворилась, и на улице снова показался Несбитт, на этот раз в обществе женщины, на вид раза в два его моложе. От маскировки он избавился, и теперь комичным не казался. Волосы у него были стального оттенка, а лицо — костлявым, несмотря на грузное телосложение. В свете газового фонаря глаза его представлялись того же цвета, что и волосы.

— Эка важность, кольцо потеряли! — убеждала его молодая женщина. — Купите себе другое.

— Это не просто кольцо, а печатка, — отозвался Несбитт и остановился, чтобы натянуть перчатки. — Естественно, я могу купить другое. Вопрос не в деньгах. Мне очень не хотелось бы, чтобы его нашли, понимаешь? Уж точно не там, где я находился вечером. Полиция с легкостью его опознает и начнет интересоваться, чем я занимался в той комнате.

— Ну не надо было снимать его.

— Премного благодарен за совет. Оказавшись в незнакомом обществе, я предпочел убрать печатку с глаз подальше. Очевидно, она и выпала. В этих чертовых трущобах, признаюсь, мне было не по себе. Да и Нарбондо я не доверяю. Пока он ничем не доказал свою заинтересованность. Наоборот, чуть ли не насмехается надо мной. Впрочем, он еще пожалеет об этом.

Пара двинулась прямо к Матушке Ласвелл, и Несбитт внезапно обратил на нее внимание. Он удивленно заморгал, но затем губы его медленно скривились в презрительной усмешке.

— Да вы следите за мной! — процедил мужчина. — Какая же вы липкая!

— Много лет назад вы общались с моим мужем, — заговорила Матушка Ласвелл. — Вы ведь Лейтон Несбитт, не так ли?

— Теперь он лорд Мургейт, — высокомерно вмешалась его спутница. — Тебе следовало бы сделать реверанс, старая неряха.

— А вам, юная леди, стоило бы подыскать общество поприличнее. У вашего лорда Мургейта весьма опасные дружки, среди них и мой сын.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Ну хватит! — бросил Мургейт. — Я спрашиваю, зачем вы следили за мной?

— Право, сама не знаю, — пожала плечами Матушка. — То была пустая затея.

— Ах, не знаете? Вы себя недооцениваете — а может, и меня. Похоже, это ваша вторая пустая затея за вечер. Как-то уж сверхъестественно беспечно с вашей стороны. Полагаю, вам известно гораздо больше, нежели вы утверждаете или же чем сами считаете. Откуда вы про все прознали — загадка, впрочем, загадки наводят на меня скуку. Я просто попрошу вас проследовать с нами, мэм, дабы разобраться в данном вопросе. Тогда-то и поболтаем, в обществе одного-двух моих «опасных дружков».