Эвакуатор 7. Финал - Иван Шаман

тесно — я вытащил из подпространства квадроцикл, и спрятавшись за стойкой руля выкрутил газ на максимум. Тяжелая амфибия со всего разбега врезалась в строй защитников, опрокидывая штурмовиков и раскидывая их в стороны. Лучи подавителей разошлись в стороны, и схватив друга за плечо я телепортировался врагам за спины.

Молния в замкнутом пространстве довершила схватку, а расстрелянный, застрявший посреди дороги квадроцикл заблокировал проход. Жаль, времени снимать бронежилеты с валяющихся в отключке бойцов не было. Но выдернув из ослабших рук автоматы и пополнив боекомплект мы в несколько прыжков оказались перед запертой стальной дверью в штаб.

— Открывайте! — громко крикнул я, постучав прикладом. — Иначе мы сами откроем, и спросим с вас за все. Пока у нас только один подозреваемый!

— Что происходит? — раздался изнутри уже знакомый командный голос. — Вы что, с ума по сходили, сынки?

— Считаю до трех. — не став дожидаться реакции сказал я. — Раз! Два!

Три говорить не стал, с той стороны раздалось какое-то шуршание, ругань вполголоса, но мне это было уже не интересно. Не открывают? Ну что поделать — сами войдем. Иначе зачем нам зачарованное оружие? Два уверенных движения, и разрезанная словно пицца дверь треугольником падает в помещение.

— Они предатели! — закричал кто-то. — Прикончить уродов! Огонь!

— Отставить огонь! Всем сложить оружие! — кричал Орлов, но первым в дверь все равно вошел Михаил, прикрываясь щитом и ощерившись автоматным стволом. При его силе он мог бы и пулемет в одной руке держать, но сейчас это было не важно. У штабных не нашлось ничего тяжелее пистолетов.

— Вы что устроили? — снова спросил генерал, выпученными глазами глядя то на меня, то на Михаила. — Чего вам еще надо? Я же дал тебе полную свободу, капитан?

— Что ты ему дал? Он же пособник Магистра! Его выкормыш! — возмутился стоящий рядом с ним грузный мужчина. Даже ладная военная форма не могла скрыть его ожирения и двойного подбородка. — Эти уроды убили всех наших друзей! Огонь!

— Отставить! — снова повторил генерал. На нас смотрело около двух десятков офицеров, в основном — старше пятидесяти. Большая часть из них держала в руках пистолеты, но только двое — толстяк и совсем молодой, целились в нас. — Сложить оружие, кому я сказал? Быстро!

— Так ты с ними? Ты тоже предатель! — зарычал толстяк, резко повернувшись к Орлову. Раздался хлопок выстрела, и толстяк рухнул с наполовину снесенной черепушкой.

— Минус один. — усмехнулся я, опуская ствол автомата.

— Отличный выстрел. — заметил Михаил.

— Ну… я целился в тело. — пожал я плечами. — Это был Требухов, я правильно понимаю? Или этот придурок еще жив?

— Он самый. — мрачно заметил Орлов, вытирая с лица кровавые брызги. — А теперь, объяснитесь, что здесь черт возьми происходит, и почему я не должен немедля отдать вас под трибунал.

— С него уже не спросишь. — сказал я, подойдя ближе и осмотрев труп. — А жаль. Этот урод отдал приказ разместить над Борисом подавитель, и вводить ему смертельную дозу обезболивающего, не давая ему регенерировать. По сути — медленное и мучительное убийство, руками того, кто должен был спасать жизни.

— Может у вас и доказательства есть? Кроме слов врача, которого вы, очевидно, запугали? — спросил тот самый «молодой» который не спешил убирать пистолет в кобуру, хоть и так явно угрожать оружием уже не спешил, или элементарно побаивался.

— Ваши действия глупы и наивны. — покачал головой Орлов. — Я разочарован, сынки. И касается это не только спровоцированных одаренных, но и вас. Коротков, Патрубков, сдайте оружие. Вы офицеры! Честь, гордость и мозг нашей армии! А ведете себя словно малые дети. Если вы считаете, что о ваших делах мне ничего неизвестно, тем самым либо принижаете мои умственные способности, либо переоцениваете ваши. Господа.

— О чем вы говорите? — попятился один из мужчин, до этого никак не выделявшийся и никаких особых действий не предпринимавший.

— Оружие на пол. — коротко приказал я, поведя стволом автомата.

— Спокойствие. Тревогу отменить, пистолеты и погоны сдать. — приказал Орлов, и оказавшиеся в окружении были вынуждены подчиниться. Спустя всего несколько секунд они уже сидели связанными, а электрики протянули новый провод, занеся бухту прямо в штаб. Тем проще, что дверь не закрыть.

— Что ж… сынки. Жаль, что вышло так. Требухов был хорошим офицером, с богатым опытом. — скривился генерал, смотря на связанных офицеров. — Я узнал, что именно вы отправили группу захвата на вертолетную площадку. Вы же планировали покушение на оставшихся после сражения с чудищами «одаренных». И сейчас у вас последний шанс оправдаться и объяснить свои действия. Кто первый?

— Помешательство. — произнес, чуть отвернувшись, молодой.

— И кто же заставил вас помешаться? — удивился я, но генерал поднял руку, прося помолчать. Выдохнув, я убрал оружие и отошел в сторону.

— А помешались не мы, а вы. — усмехнувшись сказал офицер. — Или думали, что об этом не станет известно? Маньяки в армии не нужны! А каждый из этих уродов только и ждет момента чтобы слететь с катушек. Даже сейчас! Что они сделали, вместо того чтобы просто обратиться к вышестоящему офицеру? Чуть не устроили бойню!

— Мы никого не убили. — коротко заметил я. — Хотя нет, одного все же пришлось.

— Это вам очень сильно повезло. Он прав, за нападение на офицеров вам придется ответить по всей строгости закона. — сказал, улыбнувшись изувеченными губами, Орлов. — Правила они одни для всех.

— Посадите меня в клетку с подавителями? — чуть не рассмеялся я, заставив генерала нахмуриться. — Ладно, прошу прощения. Не выношу, когда меня пытаются убить.

— Обсудим это позже. — бросил Орлов, вернувшись взглядом к пленникам.

— А вы с ним больше ничего сделать не можете, только убить. — усмехнулся младший из них. — Ни одна тюрьма его не удержит, а любое физическое наказание — бесполезно. Они же оживают. Даже переродиться могут. Их извращенный разум освободит только смерть.

— Что-то пока на психа здесь тянешь только ты сам. — не удержавшись прокомментировал я. — Или у тебя какие-то доказательства есть?

— У всех нас есть. — ответил за пленника генерал, повернувшись ко мне вполоборота. — И твои действия их только подтверждают, сынок.

— Чем дольше у человека «дар», тем больше он меняется. — произнес, глядя на меня, старший из пленников. — Они перестают реагировать на