Весь Хайнлайн. Свободное владение Фарнхэма - Роберт Хайнлайн

Аппарат, в котором находился Хью, находился примерно посередине крайней правой шеренги. Он бросил взгляд в поисках остальных и слегка удивился, заметив, что Грейс расположилась в машине босса, занимавшей почетное, видимо, положение в середине первого ряда. Там же находился и Джо, со всех сторон окруженный кошками.

К сформировавшейся в прямоугольник воздушной армаде не присоединились две машины. Одна из них замерла над кучей добра, сложенного возле убежища, собрала все вещи в невидимую сеть и улетела. Второй аппарат завис над убежищем.

Массивная постройка поднялась вверх исключительно легко, так, что не пострадал даже навес на крыше. Небольшая машина и ее гигантская ноша заняли место футах пятидесяти от основного формирования. Огромный прямоугольник рванулся вперед, набирая скорость, но Хью при этом не ощутил ветра, бьющего обычно при полете в лицо. Аппарат, несущий убежище, казалось, без труда летел с той же скоростью, что и все остальные. Машины с пожитками не было видно, вероятно, она находилась где-то слева.

Последнее, что Хью увидел внизу, — это шрам на месте, где стояло убежище, шрам побольше там, где были посадки Барбары, и извилистую черту на месте оросительной канавы.

Он потер больную руку, подумав про себя, что все случившееся было просто цепью удивительных совпадений. Это даже немного оскорбляло его, как оскорбили бы тринадцать пик на одной руке при всей видимости честной сдачи карт. Он вспомнил замечание Джо перед посадкой в машины: «Нам невероятно повезло, что мы встретили ученого. Французский язык здесь язык мертвый — давно исчезнувший, ипе langueperdue, как он выразился».

Хью встретился взглядом с Барбарой. Она улыбалась.

Глава одиннадцатая

Мемток, Главный Управляющий дворца Лорда-Протектора Полуденного Района, был озабочен и счастлив. Счастлив, потому что озабочен. Он и сам не осознавал того, что счастлив, и часто жаловался на то, как трудно исполнять ему свои обязанности, потому что, по его словам, хотя под его началом и состояло почти восемнадцать сотен слуг, среди них не было и трех, которым он мог бы доверить вылить сосуд с помоями, не наблюдая за ними.

Мемток только что имел приятную беседу с Шеф-поваром, он намекнул, что из старого и жилистого повара получилось бы гораздо лучшее жаркое, чем то, которое было послано к столу Их Милости накануне вечером. Одной из обязанностей, которую Мемток добровольно возложил на себя, было лично пробовать все, что предстояло отведать его Повелителю. При этом приходилось пренебрегать опасностью оказаться отравленным, а также тем, что гастрономические вкусы Их Милости разительно отличались от его собственных. Рискованная дегустация была одним из тех бесчисленных способов, с помощью которых Мемток входил лично во все детали; именно подобное тщание быстро возвысило его в еще сравнительно молодом возрасте до нынешнего ответственного значительного поста.

Шеф-повар недовольно проворчал что-то, и Мемток отослал его, дав понять, что поваров в наши дни найти не так уж трудно. Затем с удовольствием вернулся к прерванным делам.

Перед ним лежала груда бумаг, так как он только что закончил переезд из Дворца в Летний Дворец — тридцать восемь Избранных и всего лишь четыреста шестьдесят три слуги: летняя резиденция обслуживалась предельным минимумом персонала. Эти переезды, осуществляющиеся дважды в год, требовали массы бумаг: заказы, наряды, описи, платежные документы, грузовые накладные, перечни обязанностей, депеши — и он все больше склонялся к мысли попросить патрона найти какого-нибудь юнца посимпатичнее, вырезать ему язык и обучить обязанностям письмоводителя. Но затем Мемток отбросил это намерение: он не доверял слугам, которые умели читать, писать и производить арифметические действия, — это всегда вело к тому, что ими овладевали всякие идеи, даже если они не могли говорить.

Вообще-то Мемтоку нравилась возня с документами, и он не хотел делить ее с кем-либо. Его руки так и летали над ворохом бумаг, ставя подписи, выводя резолюции, одобряя платежи. Перо он держал странно — между двумя пальцами правой руки. Больших пальцев на руках у него не было.

Он прекрасно обходился и без них и теперь уже с большим трудом представлял себе, зачем они могли бы ему понадобиться. Он свободно держал ложку, перо и хлыст, а в большем не было необходимости.

Наконец, ему не только не мешал недостаток пальцев, но он даже гордился их отсутствием: оно доказывало, что он служил своему Повелителю в двух основных ипостасях: на конюшне, когда был помоложе, а затем — вот уже на протяжении многих лет — в качестве вышколенного слуги. Любой из слуг в возрасте старше четырнадцати лет (за небольшим исключением) нес на себе следы или одной, или другой операции; немногие могли похвастаться и тем и другим одновременно, очень немногие, какие-нибудь несколько сотен на всей Земле. Эти немногие говорили как равные только друг с другом, они были элитой.

Кто-то поскребся в дверь.

— Войдите! — крикнул он, а увидев вошедшего, прорычал: — Чего нужно?

Рык был совершенно автоматическим, но ему действительно был очень не по душе этот слуга, и по весьма серьезной причине: он не обязан был подчиняться Мемтоку, так как был представителем другой касты — касты охотников, хранителей и загонщиков — и подчинялся Мажордому-хранителю. Мажордом считал себя равным Главному Управляющему по рангу — формально так оно и было. Но у него были большие пальцы.

Летний Дворец был не по душе Мемтоку. Здесь ему приходилось иметь дело с той разновидностью слуг, которая имела непростительный недостаток — она не находилась у него в подчинении. В принципе, стоило ему только намекнуть Их Милости, и любого из этих ничтожеств ждала бы кара, но просить он не любил; с другой стороны, тронь он только кого-либо из них — и мерзавец непременно пожалуется своему начальнику. А Мемток считал, что разногласия между старшими слугами ведут к падению нравов среди подчиненных.

— Послание от Повелителя! Их Милость изволит пребывать на обратном пути во дворец. С Их Милостью четыре захваченных дикаря и эскорт. Приказано немедленно подняться на крышу для встречи Повелителя и получения распоряжений насчет пленников. Все.

— Все? Черт побери, что значит «все»? Какие еще пленники? И, во имя Дяди, когда он прибывает?

— Все! — стоял на своем посланец. — Послание передано двадцать минут назад. Я искал вас повсюду.

— Вон!

Самым важным в сообщении было то, что Их Милость возвращается домой, следовательно, не будет отсутствовать всю ночь. Распоряжения Шеф-повару, Церемониймейстеру, Музыкальному Директору, Домоправителю, Начальникам Всех Департаментов… — забот было так много, что Мемток не успевал отдавать приказания. При этом он не переставал размышлять. Четыре дикаря? Экая важность!

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});