Великий Чингис-хан. «Кара Господня» или «человек тысячелетия»? - Евгений Кычанов

Так была сформирована «тьма кешиктенов», состоявшая из восьмитысячного отряда гвардейцев-турхаутов, в том числе одного полка в тысячу человек из отборных богатырей, и отряда ночной стражи в две тысячи кебтеулов. Чингис-хан повелел:

– Наша личная охрана, усиленная до тьмы кешиктенов, будет в военное время и главным средним полком.

Мы уже упоминали о том, что охранявшая ханскую ставку стража менялась каждые трое суток. «Кебтеулы, стоящие на страже у ворот, обязаны рубить голову по самые плечи, а плечи наотвал всякому, кто попытался бы ночью проникнуть во дворец» [Сокровенное сказание, с. 171].

Никто не смел расспрашивать караульных о численности стражи и порядке смены караулов. У заподозренных в расспросах или прямо виновных в этом в качестве штрафа отбирали одежду и лошадь вместе с седлом и сбруей. За самовольный уход с поста караульные наказывались палками. Вместе с тем кешиктены пользовались особой милостью хана, и их нельзя было предавать суду без его ведома.

– О случаях предания кешиктенов суду, – объявил Чингис-хан, – надлежит докладывать мне. Мы сами сумеем казнить тех, кого следует предать казни, равно как и разложить и наказать палками тех, кто заслужил палок! [там же, с. 170].

Рядовой гвардеец-кешиктен считался по своему положению выше простого армейского тысячника. «Тайная история» сохранила восторженный гимн гвардии хана:

Тучами небо ночное закрыто,Ты ж на посту, моя верная стража:С дымником юрту мою стережешь ты,Плотным ее облегаешь ты кругом,Сон навеваешь на вежды мне крепкий,Ты ведь и в сан возвела меня царский

[там же, с. 171].

В наши дни часть китайских авторов не без некоторых оснований считает созданное Чингис-ханом объединенное монгольское государство по сути своей рабовладельческим. По мнению Б.П. Гуревича, это «намеренное умаление степени социально-экономического развития Монголии XIII–XIV вв.» (см. [Чулууны Далай, с. 4]). Однако вопрос не столь прост. Мы не беремся в данном случае обсуждать его, скажем только, что списывать все «на монгольский кочевой феодализм» в наши дни уже отнюдь не достаточно.

Так в начале XIII в. в монгольских степях после длительного соперничества ханов возникла монолитная и грозная сила. Созданная в сражениях, она была отныне сплочена в единое государство с единой военно-административной властью, с очевидным перевесом в ней военного начала. Правление военных, хотя и на иной основе, хорошо известно и в наши дни. Все – от десятника до темника в государстве Чингис-хана, каждый кешиктен в его ставке, если даже он ведал поварами, были в первую очередь воинами и только потом должностными лицами, решавшими гражданские дела. Это была сила, созданная нойонством и действовавшая в интересах нойонства. «Монгольской степной аристократии важен и нужен был порядок внутри ее кочевий и очень выгодны наезды и войны с внешними врагами, от которых можно было забирать добычу». Инерция войны не только не ослабевала, она нарастала, и все последующее правление Чин-гис-хана до самой его смерти Монголия не провела ни одного года без войны, без нападений на соседей. Это новое государство, опьяненное внутренними победами и жаждавшее новой добычи, с момента своего рождения заявило себя как сила, враждебная окружающему миру, и, как образно сказал Б.Я. Владимирцов, «еще долго продолжало вести себя по отношению к…культурным народам как разбойничья шайка» [Владимирцов. Общественный строй, с. 86].

Богатства страны тангутов

Почему он до сих пор не возвращается? – Я не мог ответить на это, а лишь молился за всех женщин, чтобы в мире никогда больше не было войны.

Лею Шэ. Записки о кошачьем городе

Как полагают современные китайские авторы «Юань чао ши» («Истории династии Юань»), после объединения Монголии местным народам друг друга стало грабить нельзя и «поэтому богатые соседние страны стали объектом продолжения ими (монголами. – Е. К.) грабительских войн»; «это жгучее стремление грабить – коренная причина непрерывного проведения правителями монгольского государства внешних войн» [Юань чао ши, с. 98]. Огромному миру, лежавшему к юго-востоку, югу, западу и северо-западу от монгольских степей, новый «дракон явил свое чело» еще за год до великого курилтая на берегах Онона. Возможно, возвращаясь с Алтая после победы над найманами в 1205 г., Чингис-хан решил проверить крепость границ своего соседа, тангутского государства Великое Ся, и приказал своим войскам вторгнуться в его западные районы – округа Шачжоу и Гуачжоу. В «Юань ши» сообщается: 1205 год, «напал на крепость Си Ся Валицзилисай, прошел через город Лосы, ограбил народ, забрал верблюдов» [Юань ши, цз. 1, с. 8а].

Рашид-ад-дин так рассказывает об этом походе: «Чингисхан соизволил привести свое войско в порядок и выступил в поход против области Кашин, которую называют Тангут. Когда они вступили в эту область, то прежде всего они достигли крепости, называемой Легили, а место это чрезвычайно укрепленное. Они ее окружили и в короткое время взяли; они разрушили все: и ее стены, и фундамент. Оттуда они пошли на город, название которого Клин-Лоши, а он был очень крупным городом, они его взяли и разграбили. Затем захватили некоторые другие области Тангута и разграбили их, а скот, найденный ими в тех пределах, они весь угнали с собой. Затем с многочисленной военной добычей и бесчисленным количеством верблюдов и скота они повернули назад и явились с выражением рабской покорности к Чингис-хану» [Рашид-ад-дин, т. I, кн. 2, с. 149–150]. Поход на Си Ся имел место в конце весны – в третьем-четвертом месяце 1205 г. по лунному календарю. Успех был полный, а добыча велика.

Тангуты, государство которых существовало уже 200 лет, кичившиеся перед татаро-монголами своей культурой, включившие в свои письменные знаки (правда, по примеру китайцев), передающие слово «татары», элемент «собака», что должно было передать их презрение к северным соседям, были посрамлены. Они пропустили врага через границы и позволили ему разграбить западные районы страны. Тангуты не могли не знать о событиях в монгольской степи. Они видели в своих пределах Ван-хана в худшие дни его жизни, сын Ван-хана Сангум искал у них спасения от преследовавших его воинов Чингиса. Они, несомненно, знали о Чингисе.

Можно с уверенностью сказать, что разграбление западных областей Си Ся явилось местью тангутам за то, что они не выдали Сангума. Вероятно и то, что успех первого тангутского похода Чингиса, в котором он лично не участвовал, первая проба монгольского оружия в войне против оседлого населения, против городов и крепостей, оказавшаяся очень успешной, ускорила созыв курилтая на берегах Онона, помогла Чин-гису скорее стать великим ханом всех татаро-монгольских племен. Добыча обогатила Чингиса, так как, по монгольскому обычаю, «от высшего до низшего, независимо от количества добычи, оставляют одну часть для преподнесения императору Чингису» [Полное описание, с. 68]. Она обогатила войско и его костяк – нукеров и нойонство, а главное – разожгла их аппетит, их неуемную жажду добычи. Курилтай и последовавшие за ним реформы создали военно-административный аппарат захватнического по своим устремлениям государства.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});