Младший конунг - Вера Ковальчук

— Тебе никто не давал права распоряжаться мною мой родной, — холодно ответила женщина.

— Отец наказывал тебя беречь.

Она остановилась, словно запнулась о порог, прямо посреди коридора, пустого и гулкого. Под каменными сводами гулял ветер, он отозвался в душе Хильдрид чем-то знакомым. По привычке потянув носом воздух, она подумала: «Будет буря. И большая». Но ничего не сказала. Где-то в душе у нее потянуло тоскливо и сладостно. Аромат бури и слова сына, так похожего на отца... Гуннарсдоттер осторожно подняла ладонь к лицу и прижала ее ко лбу.

— Отец ничего не мог наказать тебе перед смертью, — сказала она тихо. — Ты не мог говорить с ним перед смертью. Он умер далеко от дома.

— Я видел его во сне, матушка, — тихо ответил Орм. — В ту ночь, когда он умер. Я тогда не знал, что это та же ночь. Но он пришел ко мне и сказал, что теперь я должен заботиться о матери и сестре. И я ему обещал.

Женщина повернулась и посмотрела на сына снизу вверх.

— Я думаю, что в свои годы способна сама о себе позаботиться. А насчет Эйрика... Что ж, пусть будет Эйрик. Не могу же я оставить своего сына без помощи.

— Тебе тоже отец наказывал?

— Нет, — она улыбнулась. — Но когда я первый раз взяла тебя на руки... Ты не представляешь, какой ты был маленький, красный, голозадый...

— Мам...

— Орущий, лысый и грязный. И такой хрупкий.

— Да уж. Теперь я не хрупкий. Теперь я очень даже, — Орм напряг мышцы руки и потряс ладонью вверх-вниз. Даже под рубашкой было видно, какой он крепкий, хоть, подобно отцу, не отличался коренастостью, был гибким и стройным.

— И, тем не менее, я считаю, что сама способна решить, что мне делать, — она толкнула дверь в залу, где вповалку спали викинги ее отряда. — Приятных снов в предвиденье бури, дитя мое.

— Бури? Ты уверена? — Орм насторожился.

— Уверена. Завтра ближе к вечеру, — Хильдрид шагнула в темноту и густое тепло залы. Плотно закрыла за собой дверь.

Она мягко потрогала Альва за плечо, и он тотчас проснулся, поднял голову со свернутой кульком пустой котомки. Она едва видела его в слабом свете, отбрасываемом тлеющими в камине углями, но и без всякого света разбирала его лицо, выражение, даже мимику — она знала его не хуже, чем саму себя, могла предугадать, что он скажет или как повернет голову, и свет ей был не нужен. Альв мягко поднялся с соломенного тюфяка, на котором спал, вопросительно пошевелил бородой.

— Идем, — прошептала она едва слышно. Она боялась разбудить кого-нибудь из викингов, хотя и понимала, что те, уставшие до смерти, вряд ли проснутся и от крика.

В нише за задернутым пологом действительно стояла кровать, застеленная льняным бельем — неслыханная роскошь. На кроватях спали далеко не все. В Нордвегр такое могли себе позволить только хозяин поместья и его супруга, а остальные раскатывали свои постели как попало и где попало — на скамьях, если везло, на полу, если приходилось. В углу стоял светец с воткнутой щепкой и подставленной лоханью. Мягко ступая, Альв нырнул под полог и вскоре вернулся с угольком на ладони — от весла мозоли у него было просто каменные, нечувствительные даже к огню. Хильдрид со вздохом облегчения скинула пояс и куртку, потянула с себя рубашку. Помедлив, Альв обнял ее сзади, поцеловал в плечо, щекоча ее бородой.

— Ты устала?

— Я как раз и хочу отдохнуть, — зевая, ответила женщина, развязывая ремешок на штанах. — Как мне надоела неженская одежда. Хочу платье.

— Я тебе подарю.

— Ну, и что я буду с ним делать? Будет валяться в котомке.

— Ты противоречишь сама себе.

— Да. Потому что нам предстоит снова тащиться в Йорвик. В Нортимбраланд.

— По Эйрикову душу?

— Конечно.

Альв ласково провел жесткой ладонью по ее плечу — эта ласка, которая показалась бы другой женщине не лаской, а издевательством, была женщине приятна. Усталая, она закрыла глаза и позволила уложить себя в постель. Новая, нестиранная льняная ткань царапала кожу, но Гуннарсдоттер не обращала внимания. Она вытянулась на кровати с наслаждением — последние дни приходилось спать скорчившись — и позволяла мужчине касаться себя.

— Ну его, этого Эйрика, — проворчал Альв. — Давай вернемся в Нордвегр. Пусть наши рвутся в бой — они все еще слишком молоды.

— Эйнар тоже?

Эйнару не так давно перевалило за шестьдесят, и оба, конечно, помнили об этом. Альв едва слышно хмыкнул — и Хильдрид-то разобрала только потому, что его губы были у ее уха.

— Брось. Пусть британцы возятся с ним — нам-то зачем. Он не вернется в Англию, это понятно. Не вернется, ну, и хорошо. Думаю, Хакон не будет этим огорчен.

— Пока Эйрик жив, Хакон не сможет спокойно править Нордвегр.

— Оставь. Не будет Эйрика — будет что-нибудь еще. Невозможно Хакона решить все проблемы, — проворчал викинг. — Собираемся в Нордвегр, — но когда она болезненно пнула его в бок, хрюкнул и замолчал.

— Собираемся в Нортимбраланд. И все, хватит об этом. Давай спать — я устала.

Несколько дней Хильдрид, заинтересованная словами сына, присматривалась к Ятмунду и пришла к выводу, что Орм, пожалуй, прав. Новый конунг Англии действовал очень просто — он слышал только то, что хотел слышать. Когда ему противоречили, он попросту пропускал противоречия мимо ушей. Конечно, далеко не всегда. К советам он прислушивался охотно, но когда решение было уже принято, обсуждать по его мнению было нечего. После нескольких попыток Гуннарсдоттер поняла, что убедить конунга в чем-либо невозможно. Она и сама не заметила, как умудрилась дать ему присягу.

Конечно, присяга по сути имела для нее очень мало значения. Если бы Хильдрид и ее люди решили вернуться в Нордвегр, не дождавшись разрешения конунга, он не смог бы достать их там и тем более отомстить за предательство. Стран в мире много, в любой из них при желании отряд викингов мог найти приют и службу. Необязательно было служить именно Ятмунду. И необязательно следовать присяге. Но Хильдрид понимала, что держать слово важно для нее самой, а не для брата покойного Адальстейна, на которого ей по большому счету наплевать.

Ее сын, получив Нортимбраланд, взялся за дело с такой уверенностью, что можно было не сомневаться — армию он наберет немалую. Как оказалось, в Англии существует немало сыновей мелких владетелей, водящих дружины, которые мечтают о собственных землях. Обещая поместья и села, он знал, что к нему стянется немало желающих подраться с викингами Денло за богатства и земли. Соберется немало местных херсиров, которые будут рады признать щедрого Орма правителем Нортумбрии, потому что они понимают — иначе, чем из его рук, им неоткуда будет получить собственные владения. Качая головой, Гуннарсдоттер шутила, что Орм и Хакон похожи друг на друга, действуют одинаково и, видимо, их ждет одинаковый результат.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});