Дюна: Пауль - Брайан Герберт

Однажды ночью в тихом защищенном Арракине, заново отстроенном Бладдом, Паулю приснились Гурни Халлек, Стилгар и десятки других командиров с их легионами фрименских воинов и новообращенных. Он высоко ценил всех этих людей и был безмерно им благодарен, но сам он оставался на Дюне в полной безопасности, в то время как они сражались и умирали за него.

Было ли этого достаточно? Пауль так не думал. Во время войны убийц герцог Лето лично вел своих солдат в бой с грумманцами. Пауль понимал, что чтение донесений с театров военных действий никогда не даст ему внутреннего, чувственного осознания того, что испытывали в тяжелейших условиях его люди — недостаток сна, грохот разрывов, постоянная тревога за свою жизнь, кровь. Он отправлял огромные армии покорять планеты, сокрушать целые миры, и, умирая на полях сражений, его бойцы выкрикивали его имя, а он сам в это время благоденствовал за надежными стенами Арракина.

«Нет, этого недостаточно».

Но вздумай он публично объявить о своем намерении лично участвовать в битве, его генералы нашли бы способ прикрыть его, выбрав, например, самую слабую планету, на которой можно быть уверенным в полном отсутствии сопротивления. Такая битва была бы для него такой же фальшивой, как защитные костюмы, которые продавались на Дюне легковерным паломникам с других планет ловкими торговцами. Пауль не мог больше прятаться за стенами своей цитадели и при этом допускать, чтобы к нему относились как к богу. Отец учил его совершенно иному. Правитель забывает себя в тот миг, когда он забывает о своем народе.

«Нет, этого недостаточно», — снова повторил себе Пауль. Надо сделать это на своих условиях, и в голове Муад’Диба начал зарождаться смелый план…

Он понимал, что если солдаты узнают его по профилю, вытисненному на бесчисленных знаменах, по портретам, отчеканенным на монетах, то они немедленно окружат его барьером в пятьдесят человек, чтобы защитить от опасности. Командиры откажутся вступать в бой с неприятелем, отведут Муад’Диба в безопасное место и вообще запрут его в лайнере Гильдии, чтобы он не смог причинить себе никакого вреда.

Вот почему Пауль коротко остриг и перекрасил волосы, а также раздобыл старую бывшую в употреблении форму. Маскарад должен быть совершенным, чтобы император сошел за простого солдата. Не сказав никому ни слова, за исключением Чани, он переоделся и отправился на пункт вербовки добровольцев, жаждущих записаться в очередной экспедиционный корпус. Пауль нарочно выбрал подразделение младшего командира Еврата, человека, который не знал его лично. Как новый рекрут он прошел беглый медицинский осмотр и продемонстрировал базовые умения рукопашного боя, характерные для любого фримена, достигшего восемнадцатилетнего возраста. После этого подразделение, к которому приписали Пауля, посадили во фрегат и отправили с Дюны на войну.

Пауль понимал, что его отлучка может вызвать у населения панику, хотя Чани должна будет уверить их в том, что он жив, не открывая им цель отъезда. Правда, они все равно начнут стенать по поводу тысяч якобы важных решений, которые он должен принять именно в это время. Но Пауль был преисполнен решимости отучить их от зависимости от Муад’Диба. Если же им так нужен защитник, то пусть откроют его голографический портрет и успокоятся на этом.

Если он этого не сделает, опасался Пауль, то может навсегда утратить понимание истинной цены, которой он потребовал от человечества ради неведомой ему цели.

Пауль только один раз услышал название планеты, к которой направлялось его подразделение — Эхкнот. Паулю не приходилось видеть ее на звездных картах, и было совершенно непонятно, какую угрозу она могла представлять для джихада. Сомнительно, чтобы об этой планете знал и император Шаддам.

На Эхкноте характер наземных сражений изменился, и подразделению Пауля пришлось прибегнуть к новой тактике. На двух покоренных до этого планетах настоящие мятежники, выступившие против Муад’Диба по наущению графа Мемнона Торвальда, начали безоглядно применять лазерные ружья, стреляя по защищенным электронными экранами воинам. Несмотря на то что от отраженной волны ложного атомного взрыва погибал, как правило, и сам стрелявший, такие выстрелы тысячами косили фрименских воинов. Армии джихада в тех боях понесли огромные потери. Такой метод ведения войны был давно осужден и запрещен как противоречивший принципам гуманности. Запрет действовал в течение нескольких тысячелетий. Но мятежники отбросили все цивилизованные правила и условности. Было нарушено одно из главных табу любого конфликта.

К такой тактике обычно прибегают люди, которым уже нечего терять, и солдаты Муад’Диба извлекли горький урок и стали проявлять осторожность. Для того чтобы уберечься от страшной самоубийственной тактики противника, воины джихада отключали защитные поля, и здесь, на Эхкноте, битва развернулась на самом примитивном уровне. Фримены, никогда не любившие полагаться на индивидуальные защитные поля, в ближнем бою дрались крисножами, а для поражения дальних мишеней пользовались обычными винтовками. Вспомнив о прежних нападениях на гарнизоны Харконнена в Арракине, некоторые командиры применяли тяжелые артиллерийские установки для разрушения фортификационных сооружений и временных заграждений противника.

Пауль почти не помнил, что делал во время сражения. Как только полилась кровь, он потерял всякий контроль над собой. Глаза застилал красный туман бешенства, это был какой-то транс, с которым не могло сравниться даже действие пряности. На этот раз Пауль не рассматривал узкий путь в будущее и не видел широкое полотно будущей истории. Он просто убивал.

Бойцовскими навыками Пауль превосходил большую часть своих воинов, ведь он учился у лучших мастеров — Дункана Айдахо, Суфира Хавата и Гурни Халлека. Мать обучала его боевым искусствам ордена Бене Гессерит, да и у фрименов он научился кое-каким славным приемам.

Вся битва показалась Паулю одним долгим, безумно тяжким мгновением безумия, хотя окружавшие его солдаты посчитали нового рекрута благословенным. Фанатиком из фанатиков. К моменту окончания сражения оставшиеся в живых воины смотрели на него с благоговейным трепетом, словно думая, что на него снизошел святой дух.

Среди дыма и смрада он вдруг услышал множество призывных голосов: «Муад’Диб, спаси меня! Муад’Диб!» Пауль был ошеломлен, решив, что кто-то узнал его, но потом понял, что раненые просто зовут на помощь.

Ничего удивительного, что закаленный в боях Гурни давал весьма прохладные ответы на просьбы напасть на следующие планеты. Они падали к ногам Муад’Диба одна за другой, и только теперь Пауль понял, какую тяжкую ношу возложил он на плечи своего друга, на приветливого и обходительного Гурни, воина-трубадура, одинаково хорошо владевшего мечом и балисетом. Пауль сделал его графом Каладана, но отказал в праве окончательно там поселиться и устроить свою жизнь. «Прости, Гурни. И ведь за все это время я не услышал от тебя ни единой жалобы».

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});