Бунтарка. Берег страсти - Шерил Сойер

— С ними был еще кто-нибудь?

— Нет, только они вдвоем. Остальные уехали по большой дороге. Думаю, вы знаете, куда они направились?

— Спасибо, у меня больше нет вопросов.

Вивиан узнала то, что хотела, — и настала пора действовать. Она проделала лишь полпути к своей цели, но доберется до нее еще быстрее, если будет думать, что опекун уже едет по ее следу.

В испанском порту Лос-Пасахес был полдень. Пронзительный ветер с Атлантического океана со свистом гулял по прилегавшим к воде улицам, сворачивал за угол, неся с собой запах смолы из доков и голоса грузчиков, выгружавших партию вина, прибывшего из Гаронны. В глубине города улицы были узкими, и звуки из дверей и створчатых окон выплывали на булыжные мостовые — слуги трещали, редкий голос затягивал песню. Вокруг колодцев на небольших площадях стояли группы людей, томные горожане разгуливали вдоль выставленных перед магазинами столиков; торговцы свежей рыбой наперебой предлагали свой товар. Солнце уже жарило вовсю. Приближалось время подумать о том, как скрыться внутри, отведать миску супа из мидий — фирменное блюдо в Лос-Пасахесе — и посплетничать, чтобы скоротать наступавший полдень.

Одной из самых привлекательных тем в последнее время стал корабль «Виктуар», ибо горожане знали, куда он направляется и с какой целью. Когда этот корабль прибыл, за него заплатили приличный фрахт, и, вопреки недовольству Франции, местные власти не стали ни задерживать его, ни чинить препятствий для капитана и его владельцев. Когда Лафайета отозвали во Францию, прибывшие вместе с ним люди сначала проживали в постоялых дворах рядом с доками, но вскоре представились как члены самых известных семейств. То обстоятельство, что они жили не под настоящими именами, а придумали себе новые, привлекало к ним еще больше внимания. Недовольные гримасы французского короля, находившегося далеко отсюда, не смогли нарушить спокойствия жителей Лос-Пасахеса — они приветствовали бесстрашных французов и восхищались их знатным, хотя и открыто не признаваемым происхождением и славной миссией. Ходили слухи, что маркиз не вернулся и капитан «Виктуара» пребывает в угрюмой нерешительности относительно того, можно ли отчаливать без него. Однако, судя по другим слухам, слуга одного из постоялых дворов наткнулся на рыжего форейтора, растянувшегося на соломе в конюшне, и тут же узнал его. Также поговаривали, что корабль отплывает на рассвете следующего дня, а сегодня под покровом ночи его трюмы пополнят запасами.

Днем молодая аристократка со служанкой вышли из почтовой кареты и заказали комнату в постоялом дворе. Карета задержалась в пути, и все пассажиры страшно устали, однако, к удивлению хозяина постоялого двора, девушка отдыхать не собиралась. Узнав о местопребывании некоего месье Жакоба, она тут же отправилась туда пешком вместе со служанкой в сопровождении конюха. В таверне «Галисия» она позвала хозяина и была готова к любому вопросу, кроме того, который услышала. Тот невольно воскликнул:

— Вы его жена?

— Нет, я его мать, — отрезала она. — Мне что, придется здесь ждать весь день?

Смутившись, хозяин сам провел девушку наверх и, едва осмелившись заглянуть в комнату, объявил о ее приходе. Он с почтительной расторопностью затворил дверь и поэтому не заметил выражение лица месье Жакоба, когда тот встал со стула у окна, повернулся и увидел, кто пришел. Молодой человек застыл на месте и не смог вымолвить ни слова, он был скован ужасом, который не смягчили никакие проявления нежности.

Не прошло и часа, как на постоялый двор явился другой гость — высокий темноволосый мужчина с таким выражением лица, будто он собирался кого-то убить. Он без остановок преодолел заключительный отрезок пути, видно, желая кого-то догнать, ибо очень быстро навел справки о пассажирах женского пола, явившихся сюда в почтовой карете. Волосы у него растрепались, одежда была покрыта грязью после езды по мокрой дороге. От усталости он охрип и даже не потрудился перекусить. Он отдал резкие распоряжения проследить за прибытием его багажа, затем отправился в «Галисию».

Хозяин этого популярного постоялого двора удивился, когда его снова спросили о месье Жакобе. Он ответил, что молодой человек проживает наверху со своей очаровательной женой, и прибывший гость от облегчения закрыл глаза, но когда снова открыл их, чтобы спросить, где находится эта комната, выражение его лица было совсем другим. В гневе он взбежал вверх по лестнице.

Когда Жюль распахнул дверь, Виктор стоял у камина, а его подопечная сидела в кресле. Луни казался разгневанным, а Вивиан была в слезах, но, увидев графа, оба побледнели. Она хотела сказать что-то, однако опекун велел ей выйти в соседнюю комнату. Она вздрогнула, но подчинилась. За дверью он увидел ее служанку, чуть ли не парализованную от страха.

Он повернулся к Виктору и резко спросил, женаты ли они. Виктор отрицательно покачал головой. Еще грубее Жюль потребовал ответить, стала ли она его любовницей, на что молодой человек сказал:

— Месье, за кого вы меня принимаете?

— Я принимаю вас за идиота, если вы считаете, что можете мне врать!

— Мне это очень обидно! Я всегда поступаю честно.

Это было уже слишком! Жюль спросил, что честного в тайной переписке Виктора с мадемуазель де Шерси и какими принципами он руководствовался, если тайком увел молодую женщину против воли семьи, к тому же подвергая риску ее жизнь. Он не только совершил вместе с ней тайный побег, но тащит ее через океан прямо на войну!

При этих словах хрупкое достоинство Виктора окончательно рухнуло.

— Месье, я вас понимаю. — Он вздохнул. — Мне больно говорить это, но я не знал, что мадемуазель де Шерси последует за мной. Клянусь, я сам в полном недоумении.

Жюль на мгновение задумался и спросил:

— Значит, ни один из ваших знакомых не знал, что она покинула Париж?

Виктор отрицательно покачал головой. Жюль решил не упоминать имени мадемуазель де Биянкур.

— А не могло случиться так, что она сама кому-то рассказала об этом?

— Нет, — с чувством ответил Виктор. — Мадемуазель де Шерси очень осторожная девушка.

— Значит, остается надежда, что вы не скомпрометировали ее в глазах общества.

Виктор был возмущен, но сумел взять себя в руки, пока Жюль продолжал:

— Как вы думаете, могла бы она заставить себя безрассудно броситься за вами вдогонку, если бы вы месяцами не вынашивали романтический заговор? Если бы вы в самом деле любили ее, мой юный друг, вы бы так и сказали ей и ее семье и взяли бы на себя обязательство подождать и в должное время получить от нее ответ. Но нет, ваши чувства не определились, и, вместо того чтобы честно признаться ей в этом, вы позволили своим замыслам вползти в болото, где вы оба и оказались.