Нескорая помощь или Как победить маразм - Михаил Орловский

И тут, в самый разгар мероприятий, с кухни выползает врач платной «скорой». Он как раз заканчивал дожёвывать бутерброд с икрой и теперь мог говорить.

— А, ну раз вы тут, то мы тогда поехали, — полуутвердительно полувопросительно сообщил он.

Из-за спины показался и второй медик, очевидно, тоже трапезничавший.

Дядя Слава ошарашенно взглянул на коллег («о» читаем как «а», а «г» как «к») и резко выдал:

— А чего вы её не спасали?!

— Ну-у-у вот… как-то так, — промямлил доктор. — Я её лечащий врач, а она наша постоянная клиентка. но, как-то вот. В общем, не станем вам мешать.

На том и уехали.

Вызов № 66 ОБЫЧНЫЙ ВЫЗОВ

— Вы летчик?

— Иногда. Вообще-то я эндокринолог.

Х/ф «Мимино»

Разумеется, подобные реально экстренные вызовы диковинка. В смысле, не то чтобы выглядят как-то по-другому, нет. Просто они редкость. Встречаются не часто, и некоторые бригады за год всего лишь раз-другой их лицезреют, и всё. Чаще никак. Люди пошли не те. Либо заранее «скорую» вызывают, либо наоборот. Приезжаешь, а он уже и не тёпленький. Совсем не тёпленький. И, похоже, давно. Настолько не тёпленький, что даже родственники всю суть понимают и с глупыми запросами типа «Доктор, ну сделайте же что-нибудь!» не лезут.

«Так чем же занимаются медики на вызовах?» — спросите вы. А я вам отвечу: рутиной, рутиной и ещё раз рутиной. Одна и та же схема: подъезд, полупопица, укол. Иногда таблетка. Реже стационар (и чаще по желанию пациента, а не по показаниям). Ну, а в основном всё-таки рутина. Ежедневное однообразие или, кто привык на военный манер, нескончаемая казёнщина. Обычные, ничем не приметные случаи. Вот звонят и прямо так диспетчеру в лоб изрекают: «Хотим обычный вызов». А у них спрашивают: «Какой обычный? Самый?» А в ответ:

«Да-да. Даже врача не нужно. Тут и водитель справится». — «Понятно», — мотают головой в «ноль три» и посылают машину. Разумеется, хотя бы с фельдшером, а то вдруг чего. Здоровье всё же, вещь хрупкая.

В ту самую обычную смену на суточное дежурство заступила наша больничная медсестра Екатерина. Как и многие медики, она умудрялась совмещать стационар и «скорую помощь», где и числилась в статусе фельдшера. За уколами и полупопицами прошла половина рабочего дня. В восемь тридцать Катю по громкой связи вызвала диспетчер:

— Непоседышева, на вызов.

Фельдшер взяла чемоданчик, накинула скоряшную куртку и заглянула в диспетчерскую.

— Что там случилось, Наташ? — спросила она.

— Да, похоже, ничего серьёзного, — успокоила её коллега. — Юная девушка, первая беременность, тридцать недель, что-то дурно себя чувствует.

— Ещё больше двух месяцев до родов, — машинально повторила «Акушерство» Катерина. — А где болит-то?

— Да непонятно где, — как бы отмахнулась диспетчер. — Она просто сказала, что ощущает себя неважнецки.

— Ощущает?

— Да, последние три слова — это дословная цитата.

Ладно. Раз ощущает, так тому и быть. Как говорится, не хотите по-хорошему — будем лечить. С этими мыслями Катюша повернулась к выходу, но в последний момент спохватилась:

— Ой! Адрес-то какой?

— Твой любимый. Авиагородок. Взлётная, тринадцать..

В данном месте, вне зависимости от желания автора, требуется сделать отступление. Дело в том, что в XXI веке у города Санкт-Путенбург остались в загашнике весьма злачные места. Те места, где люди жили и понимали, что хоть и находятся они в мегаполисе, но метро им увидеть не суждено. Никогда. Их улицы и дома так спланированы, как будто кто-то специально хотел насолить населению. «Ага, щас мы их запихаем куда-нибудь», — потирали руки зловредные дяденьки. Но на самом деле ситуация выглядит банальней. Предумышленно отведённых навредить людей не существовало. Вместо них сидели обычные архитекторы. Они проектировали и даже пускали греховную мыслишку о транспорте. Но сверху им утверждали: «Вся мишура потом, сначала надо квартиры втюхать». И это тот редкий случай, когда люди, сами того не зная, употребили правильные термины. Ведь «мишура» с венгерского — не что иное, как «волосы ангела». А грамотная дорожная сеть и напоминает чем-то эти волосы. Извивающиеся линии трасс, развязки, точно кудряшки, в общем, при аэросъёмке отличная шевелюра. По крайней мере, именно так всё выглядит в заморских государствах. В нашем же Царстве, если и похожи магистрали на причёску небесного посланника, то, скорее, это будет ангел-пенсионер, причём глубокий. Так и в Авиагородке транспортная система висела одним единственным жиденьким волоском. «Стройте дома, — напоминало начальство архитекторам, — вся мишура потом». Вот и строили. Дома. А затем занимались садиками и школами. Следом поликлиниками. В общем, когда добрались до транспорта, было уже поздно. Ведь даже если человек в Авиагородке имел личного коня (стального или, пускай, деревянного), это никоим образом не могло его спасти от изнуряющей дороги в центр. Ну а вечером, соответственно, обратно.

Однако вернёмся всё же к Екатерине. Заполучив вызов, она села в спецтранспорт и направилась по адресу. Мигалка на крыше, разумеется, несколько помогла добраться до Авиагородка чуть быстрее, чем, скажем, было бы без неё. Но это всё одно не рекорд дистанции. Тридцать минут до Взлётной у неё ушло, как минимум. А вот в вопросе с домом проблесковый маячок оказался бессилен. Тринадцатое строение по нужной улице находиться отказывалось. Местные аборигены тоже, все как один, лишь удивлённо хлопали ресницами и «улетали» по своим делам прочь. Лишь помыкавшись ещё минут десять, фельдшер Катя, наконец, встретила нужного человека. Он жил в этом доме. Он же и предупредил: «Прямого подъезда к дому нет. Только ноги». Ну что ж, нет, так нет. Мы не гордые. Дойдём пятьсот метров пешком. Дошла. Ещё пять минут на поиск парадной (вот здесь уже архитекторы виноваты). Всё. Осталось лишь подняться на третий этаж. Но усталую поступь по лестнице ускорил встретившийся на ступеньках мужик.

— Ой, доктор, пожалуйста, быстрее, — напуганным голосом воскликнул он. — Там уже малыш вышел.

Катя аж подпрыгнула. Через три ступеньки сразу.

— Как малыш?! — она так ойкнула, что на слух получилось слитно: «какмальш». — Это же. тридцатая неделя. Бегом!

И медработник рванула наверх. Дверь квартиры оказалась распахнута настежь, из чего стало ясно, что медиков здесь ждут. Вбежав внутрь, наша фельдшер остановилась. Но не от ужаса при виде картины «Ползающий с плацентой младенец». Нет. Её остановили два «брата»: мрак и темнота.

— А где свет? — вырвалось у Катерины из груди.

— Так нету, — констатировал вбежавший следом мужик. — Просто недавно переехали и электричество ещё как-то не починили. Уж извиняйте.

Вошли в комнату. Уже привыкшие к темноте глаза стали различать силуэты. А в комнате с проникающим от уличных фонарей освещением даже получилось рассмотреть и детали. Докладываю цитатами. Тётка лежит на диване. Ребёнок на животе. Послед на полу. Соединяющая двух последних пуповина висит в воздухе. В целом — безобразие!

— Мне бы ребёночка посмотреть, — обратилась Катя к мужику. — Найдите свет. Фонарик какой-нибудь. Или лучинку. Да хоть свечку подержите, всё лучше, чем так.

Мужик убежал и вскоре принёс лампион. «Ой, мама родная, малыш-то синий, — всколыхнулась фельдшер. — Шибко синий. Надо спасать». И Катюша ухватилась за акушерский набор. Благо он был. «Первым делом требуется пережать пуповину…» — вновь всплыл учебник. Пережала. Но ребёнок неожиданно ухудшился. Спокойно, спокойно, не трясёмся. «…после чего сразу её перерезать», — всплыло окончание наставлений. Перерезала. И тут карапуз резко улучшился. В чём секрет? Дальше стало проще. Ведь младенец уже спасён. Катерина вызвала подмогу (самой-то страшно и небезопасно везти такой вызов) и пока ждала, начала гонять мужика. Мол, принеси то, принеси сё. Ещё и ругалась на него: медленно шевелится и должной расторопности не проявляет. В итоге, когда сдала мамашу с ребёнком и последом спец-бригаде, узнала, что мужик оказался соседом и вроде как не при делах.

Ну а муж всё ещё ехал с работы.

Что сказать?..

Авиагородок.

Вызов № 67 ИНОЕ ЛЕЧЕНИЕ

Больная жалуется на зуд во влагалище.

Полгода пользуется костылём…

Из карты «скорой»

Разумеется, поучаствовать в спасении больного или только что родившегося — это всегда увлекательно. Кроме того, возникает острое некупируемое понимание нужности тебя и твоей профессии. Чувство приятное, сердцеласкательное. Оно холит душу, и по возвращении на базу ты сидишь умиротворённо, сложа ручки, и любуешься приобретёнными навыками.

Правда, в наши дни подобные «обычные» вызовы на «03» редкость. Всё же крайне не часто люди вот так сразу и в темноте рожают.