Гарем стервозных мажорок (СИ) - Аристов Руслан Иванович

— Что ты сказал, несчастный плебей? Не в твоём вкусе? — произнесла она хрипло, со слезливыми нотками в голосе, подошла и ударила его голой стопой по ноге.

— Полегче, дамочка! — Виктор отмахнулся ногой, попав рыжей по коленке.

— Что ты сейчас сказал, урод?! — закричала рыжая, в её глазах появились признаки грядущей истерики.

— Я сказал правду — Анжелика красивее тебя и лучше во всех отношениях! — твердо заявил Виктор, глядя ей в глаза.

Рыжая явно хотела броситься на парня, но вовремя подбежавшая хозяйка квартиры обхватила её за плечи — и рыжая громко разрыдалась:

— Ты слышала, что он говорит? Что я толстая уродина, — уткнулась она в грудь брюнетки, которая гладила её по голове и недовольно смотрела на Виктора.

«Я такое говорил? Или у кого-то со слухом плохо, или кто-то явно пиздит, как дышит, или слышит то, что хочет слышать — потому что именно такой себя и считает», — Виктор уже понял, что рыжая является серьезным препятствием к его семейному счастью с дочуркой президента, если допустить, что оно ему вообще надо — а он был в этом совсем не уверен, мягко говоря.

— Вообще-то я такого не говорил — ты сама всё слышала, Анжелика, — холодно сказал парень через полминуты рыданий рыжей.

— Милый, Арина — очень нежная и ранимая, — произнесла брюнетка, поглаживая всхлипывающую подругу.

«Кто кого разводит — они меня или они — друг друга? Ранимая и нежная, епт. Я ебал такую ранимость — я как-то иначе себе это представлял», — парень с удивлением смотрел на них обеих, раздумывая, что здесь явно какое-то иное определение женской ранимости.

— Я не говорил, что она толстая уродина. Просто ты красивее её, вот и всё, — при этих словах плач рыжей усилился. — Я Арину толстой уродиной не считаю — она девушка довольно красивая, но ты — лучше!

«Может, они такие истерички и стервы из-за магии? Надо бы проверить эту гипотезу, иначе такой характер не объяснить даже избалованностью и аристократичностью — всё-таки мажорки должны быть более холодные, воспитанные и расчётливые», — раздумывал Виктор, понимая, что сейчас ему нельзя оставлять их наедине, иначе рыжая наплетёт что угодно. — «Или это сейчас такая манипуляция и расчёт — для меня, глупого плебея, который поведётся на это всё?» — Виктор встал и подошёл к столу, на котором был заварник и чашки.

— Зачем ты обижаешь Арину, милый? — через некоторое время миролюбиво поинтересовалась брюнетка, когда он уже разлил чай в три чашки из темно-синего фарфора и на таких же блюдцах — изысканные серебристые завиточки были чем-то похожими на узоры со спортивных костюмов обеих девушек.

— Если ты это не прекратишь, я и тебя обижу и вообще не захочу с тобой впредь общаться — тебе понятно?

— Ну вот почему ты такой бесчувственный? — брюнетка тем временем усадила рыжую на диван и подошла к нему, забрав чай для себя и подруги — её лицо было хмурым и заспанным.

— Вы просто не видите со стороны, как себя ведёте — я нормально к тебе отношусь, Анжелика, — через силу улыбнулся парень.

— А к Арине?

— Что мне твоя Арина? Сегодня она тут, а завтра — в Сочи, верно?

— Нет, неверно — мы будем жить втроём после свадьбы, я этого не исключаю, — заявила Анжелика уже возле дивана.

— Или он, или я, — сквозь слёзы произнесла Арина, дрожащей рукой стараясь удержать блюдце и чашку с чаем.

— Или она, или я, — пожал плечами Виктор, решив поддержать накал всего этого цирка.

— Обо мне вы не думаете вообще, разбиваете мне сердце, — печально произнесла хозяйка квартиры, усевшись рядом с рыжей и тоже отпивая чай.

— Я только о тебе и думаю, ты мой свет, — дернулась рыжая приобнять Анжелику, но не удержала чашку и остатки чая пролились брюнетке на бёдра, чуть прикрытые пеньюаром.

— А-а-айй! Бо-о-ольно! — послышался крик Анжелики, которая с трудом, а скорее даже чудом, удержала свой чай — почти полный, кое-как встала, поставила свою чашку на стол и побежала в ванную. Пустая чашка так и осталась на диване.

«Наверное, ещё горячий», — покачал головой Виктор, даже не зная, плакать тут или смеяться.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— А ты умеешь доказать любовь, Ариночка, — не удержался он от реплики.

— Да пошёл ты! — она отвернула голову.

— Тебя и правда надо трахнуть, ты такая стервозная без секса, наверно?

— Слышишь, закрой свой поганый рот, понял? Иначе я тебе его закрою! — с угрозой произнесла рыжая. — Я ещё девственница!

— Если ты будешь такой сукой, я не посмотрю на твоё происхождение и исправлю этот недостаток, поняла, сучка? — Виктора начал забавлять этот диалог.

— Недостаток? Что ты хочешь сказать? — спеси в голосе рыжей сразу поубавилось.

— То и хочу — нормально себя веди, а не как плохо воспитанная аристократка без чувства такта.

— Ты меня назвал толстой уродиной, козёл! Никогда тебе этого не прощу! — заявила Арина, гневно глядя парню в глаза.

Виктор секунд десять смотрел на неё с удивлением, пытаясь прочесть в её глазах намек на иронию или шутку — но она явно говорила на полном серьёзе. После этого он поставил чашку на стол, быстрым шагом подошёл к рыжей и с размаху отвесил ей пощечину. Девушка дернулась всем телом, не ожидая такого поступка от него, и сразу же вжалась в диван, закрыв лицо руками:

— Не бей, мне же больно! — захныкала она.

Разозленный Виктор схватил её за кисть, отвел руку и дал ещё одну пощечину.

— Ну как, ты пришла в себя? Вспомнила? — прошипел он.

— Да, да, прости! Это всё алкоголь, я всё вспомнила, — закивала она головой.

— Я не считаю тебя ни толстой, ни уродиной — запомни раз и навсегда, — твердо произнёс он, и она охотно кивала головой, испуганно глядя на него снизу-вверх.

— Я, я так сказала для Анжелики, — опустила она голову.

Виктор присел рядом с ней, отодвинув пустую чашку — как раз на то место, где пострадала Анжелика.

— Зачем? — он не отпускал кисть рыжей, которая на поверку оказалась не такой храброй, как на словах.

— Я не хочу, чтобы ты её отбил у меня!

Виктор отбросил её напряженную руку, и его ладонь непроизвольно опустилась ей на грудь — он несколько секунд держал так руку, ощущая всю прелесть упругой, горячей сисечки четвертого размера.

— Руки убери! — недовольно сказала Арина, но попытки отбросить его ладонь не сделала.

— Рот закрой и больше никогда не лги подобным образом — ты меня поняла?

— А то что?

— А то ничего хорошего, просто запомни это. Я не настроен с тобой враждовать, Арина! — Виктор постарался это сказать как можно более дружелюбно — получилось не очень.

— Тогда ты должен это доказать, — она посмотрела ему в глаза.

— Не наглей, дорогуша — я вообще тебе ничего не должен. Я сейчас вызову скорую, и пусть тебя забирают и лечат от алкогольного помрачения, — заявил Виктор, глядя в её заплаканные глаза и только сейчас убрав руку с груди.

— Нет, нет! — выкрикнула Арина, в её глазах появился испуг. — Ты этого не сделаешь!

— Иди проверь, как Анжелика — ты её обожгла, — произнёс парень через несколько секунд, когда она отвела взгляд.

— Я не специально, — помотала головой девушка, с трудом поднялась и пошла в сторону ванны.

«Попец какой классный у неё», — Виктор тоже поднялся и прошёл к столу — допить чуть остывший чай.

В ванной послышались крики и шорох, и парня это совершенно не удивило — он двинулся туда с намерением посмотреть, что стряслось в этот раз.

«Наверно, спать мне сегодня не придётся — это будет та ещё задачка наедине с двумя этими змеями в человеческой личине. Хотя Анжелика более вменяемая по сравнению с подружаней», — Виктор открыл дверь в ванную и сразу же остановился, поражённый зрелищем.

Анжелика стояла абсолютно голая возле умывальника, полубоком к выходу — и у Виктора чуть не отпала челюсть от её фигуры — она была изумительной в своей сложенности и красоте — чистая сексуальность и грация, плюс легкий загар на коже, и сама кожа на всём теле — нежная и с ровным, легким оливковым оттенком. Образ дополняли шикарные черные волосы, ниспадающие на плечи и ниже. Перед ней на коленях стояла Арина — с расстегнутым халатом, сквозь который было прекрасно видно шикарную грудь, спортивный животик и отличные бёдра, а её ладони были на бёдрах Анжелики.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})