Запретные чувства - Маша Драч

врезалась. Это был крепкий мужчина с непроницаемым выражением лица. Он молча буквально отодвинул меня одной рукой в сторону, освобождая проход. Причем сделал это всё нагло. Охрана у моего отца точно такая же — бесцеремонная и бескомпромиссная. Главное для нее — это охраняемый объект.

Поджав губы, я терпеливо ожидала, пока этот самый «объект» уже пройдет наконец-то и освободит проход. У меня от страха и неожиданности перехватило дыхание, когда в этом самом «объекте» я узнала мужчину из номера в отеле. Еще паршивей стало, когда он остановился и в упор посмотрел на меня.

Страх разорвал сознание и колючками закололся под кожей. Неподвижный взгляд серых глаз вдруг перекрыл мне кислород.

— Виталик, проведи девушку за мой столик, — отдал сухой приказ мужчина.

— Что? — растерянно выдохнула я, до конца, еще не придя в себя.

— Наш разговор так и не был окончен, — мужчина еще несколько секунд, не моргая, рассматривал мое лицо, затем переключил всё внимание на смартфон, что ожил в его ладони.

Глава 4. Лия.

Я судорожно сжимала и разжимала пальцы рук, неподвижно наблюдая за дверью. Перед ней стоял охранник. Меня же поместили в отдельную VIP-зону. Прекрасно обученный официант принес меню, поинтересовался не хочу ли я что-нибудь выпить. Я лишь отрицательно качнула головой.

Через несколько минут дверь открылась и на пороге возник тот самый мужчина. Я резко поднялась со своего места и крепко-крепко стиснула руки в кулаки.

— Оставь нас, — послышалось тихое твёрдое обращение к охраннику.

Мы остались наедине. Вдруг стало душно. Я спешно стянула с шеи тонкий шарф и намотала его на руку. Мужчина подтянул рукава черной водолазки к локтям и вальяжно сел за столик. Я осталась стоять.

— Что здесь происходит? — тон моего голоса прозвучал выше, чем хотелось бы.

— Присядь, Лия, — спокойным произнес мужчина.

Я вздрогнула, не сразу сориентировавшись, что сама назвала ему свое имя в тот жуткий вечер.

— Что вам от меня нужно? — я резко вздёрнула подбородок и попыталась всем своим видом показать, что ничего не боюсь.

Но мужчина вдруг улыбнулся, словно распознал мой блеф. Быстро вычислил и, похоже, счел это смешным или просто забавным. Меня выдавали руки. Пальцы нервно перебирали редкую бахрому на шарфе.

— Раз уж мы встретились, то обязаны завершить начатое, — мужчина скрестил руки на широкой груди, продолжая беззастенчиво рассматривать меня.

Я узнавала этот взгляд и одновременно с этим, нет. В нем горела знакомая заинтересованность. Но не пошлая. Не унизительная. Мужчина не смотрел на меня, как на вещь. Пожалуй, со мной такое было впервые.

Меня в детстве возили по кружкам и на дополнительные занятия лишь с одной целью, чтобы создать идеальную обертку. Получше завернуть куклу, чтобы ее сразу же захотели приобрести. Возможно, я уже просто не могла иначе воспринимать мужские взгляды в свою сторону. Постоянно казалось, что на меня смотрят, как на игрушку. Но этот взгляд. Он никак не вписывался в мою уродливую систему координат.

— Нечего завершать, — я решила, что до последнего буду храбриться. Хватит и того, что я сегодня почти спасовала перед Артёмом. — Выпустите меня. Немедленно!

— Угомонись, — улыбка моментально сползла с лица мужчины. — И сядь.

Я молча села и еще крепче сжала шарф под столом.

— Надеюсь, ты понимаешь, что о нашем ночном происшествии никто и ничего не должен знать?

— Я и не собиралась об этом никому рассказывать.

— Как ты вообще туда попала? — мужчина немного прищурился.

— Говорю же, пришла устраиваться на должность певицы в ресторан, а по итогу…

Я осеклась и больно прикусила внутреннюю сторону щеки, чтобы снова не расплакаться. Кажется, я уже эмоционально не могла выносить всё то, что на меня навалилось.

— Ты уже ведь не маленькая, Лия. Что ж ты так всем слепо доверяешь? — в голосе мужчины послышалась едва уловимая горечь и даже тень участия.

— Я… Я не знаю.

И хотелось сказать что-то ёмкое, бьющее на поражение, но подходящих слов не осталось. Да и что тут сказать? Время вспять уже всё равно не повернуть.

— Как вас зовут? — немного помолчав, осторожно спросила я.

— Руслан, — он продолжал открыто рассматривать меня.

Почему-то вдруг возникла стойкая ассоциация с голодным котом, перед которым поставили большущую тарелку с домашней сметаной. Я поёжилась.

— Ты не бойся. Я вреда не причиню. Но ты должна уяснить, что никому нельзя доверять, — заявил Руслан, чуть склонившись над столом.

Его глаза гипнотизировали. Я смотрела в них, не отрываясь. Это не глаза Артёма, в которых перманентно полыхает больная одержимость, когда он видит меня. Во взгляде этого мужчины затаился прозрачный отпечаток прожитых лет, опыта и, возможно, мудрости.

— Если бы на моем месте оказался другой человек, то всё закончилось плачевно. Никто бы тебя не отпустил. И объяснений твоих не слушал. А когда всё закончилось, тебя бы просто выбросили где-нибудь на обочине.

Всё это слушать было страшно и неприятно. Я не привыкла к такой жизни. Пусть и живу уже больше трёх лет самостоятельно, а всё равно не привыкла. Хотелось верить в добро. Упрямо и всем на зло. Хотелось верить в человеческую порядочность. Хотя мой маленький опыт уже успел показать, что такие качества почти невозможно найти. Все озлобленные и корыстные.

— Отпустите меня, — прошептала я и наконец-то разжала пальцы, чтобы оставить несчастный смятый шарф в покое.

— Секунду, — Руслан кого-то набрал и почти сразу же сбросил вызов.

К нам вошел охранник, он передал своему шефу пальто. Руслан достал из внутреннего кармана бумажник. Я насторожилась. Мужчина вытянул несколько стодолларовых купюр, свернул и протянул мне.

— Что это? — сердце усердней принялось качать кровь, но не из-за страха, а из-за подступившей злости.

— Деньги. Уплата за причинённый моральный ущерб и за молчание.

Вот так нагло и открыто меня ужа давно никто не унижал. Стало противно. От себя. От ситуации. От Руслана.

— Нет, — я резко поднялась со своего места и прижала клубок шарфа к груди. — Мне не нужны ваши деньги.

— Не ломайся, — верхняя губа Руслана дёрнулась. — Всем и всегда нужны деньги. А тебе и подавно. Купишь себе что-нибудь. Не знаю. Поешь нормально. Ты очень худая. Красивая, но худая.

Злость и унижение стиснули сердце. Кровь моментально прилила к щекам. Стало неприятно жарко. Такой