Война глазами дневников - Анатолий Степанович Терещенко

возможностей Советского Союза. Немаловажную роль он отводил и роли идеологической подготовки советских воинов.

Немецкий генерал, с одной стороны, восхищался культурой России, а с другой – мечтал поработить ее. Уже после войны он скажет, что Россию не удалось одолеть ни Карлу XII, ни Наполеону, ни Гитлеру. Покидали их армии российское пространство битыми, оставляя на русских землях миллионы погибших своих солдат и офицеров.

Как видит читатель, слова танкового стратега, одного из пионеров моторизованных способов ведения войны, родоначальника танкостроения в Германии, изобилую откровениями.

Это был главный противник для войск сначала Юго‐Западного фронта, а потом и 50‐й армии РККА и всего Брянского фронта осенью 1941 года. Да что там говорить об отдельной армии, он представлял серьезную угрозу и другим нашим фронтам, оборонявшим столицу.

«В ночь с 6 на 7 октября, – писал Гудериан, – выпал первый снег. Он быстро растаял, и дороги превратились в сплошное месиво. Наши танки двигались по ним с черепашьей скоростью, причем очень быстро изнашивалась материальная часть. Люди изнемогали и замерзали…»

Но следует учитывать, что непогода в одинаковой степени поразила и другую сторону – воинов Красной армии. Они тоже испытывали аналогичные трудности, в том числе и с обмундированием. Спасала советского солдата традиционная теплая суконная шинель, летом носимая в скатке, а в холодное время спасавшая от морозов.

Были у нацистов и другие проблемы. Так, Гудерин отмечал, что он повторно обратился в Берлин с просьбой о доставке зимнего обмундирования:

«Но нам ответили, что оно будет получено своевременно, и нечего об этом излишне напоминать. После этого я неоднократно напоминал о необходимости прислать зимнее обмундирование, но в этом году оно так и не было мне доставлено».

Первые осенние холода – предвестники зимы больно ударили по незваным пришельцам – тевтонцам ХХ столетия. Советские воины, есть смысл повторить еще раз, наши отцы и деды были поставлены природой в одинаковые условия с противником. Но справлялись лучше. Выходит, они были более закаленные и неприхотливые, а также о них лучше позаботились вещевые службы тыла РККА.

***

2‐я танковая группа в составе группы армий «Центр» начала Восточную кампанию охватом Бреста с севера и юга. В боях против Красной армии летом 1941 года тактика блицкрига имела феноменальный успех. Враг быстрыми темпами продвигался на восток России. Но стратегия молниеносной войны для Гитлера и его генералов в конце концов оказалась авантюрой.

А пока, действуя путем прорыва и охвата танковыми клиньями, немецкие войска стремительно продвигались вперед. 28 июня пал Минск. Ровно через месяц – 28 июля – гитлеровцами был взят Смоленск.

Западный фронт РККА потерпел поражение. Именно в это время у Гитлера от радости скоротечных побед «в зобу дыханье сперло». Он отдал приказ вместо стремительного наступления на Москву развернуть танки Гудериана на юг – на Киев.

Он устремился за кровью войны – нефтью Кавказа!

3‐я танковая группа Гота была передана группе армий «Север» – генерал‐фельдмаршалу Вильгельму фон Леебу – для наступления на Ленинград. Выполняя приказ фюрера, танковая армада Гудериана с 28 августа устремились на юг.

Советские войска Брянского фронта пытались фланговыми ударами разгромить 2‐ю танковую группу в ходе Рославльско‐Новозыбковской операции, создав опасную угрозу, но Гудериан сумел частью сил остановить этот удар, продолжив выполнение основной задачи.

15 сентября части 2‐й танковой группы соединились восточнее Киева. В результате в «Киевский котел» попал весь Юго‐Западный фронт (ЮЗФ) Красной армии. При попытках вырваться из окружения погиб командующий ЮЗФ Герой Советского Союза генерал‐полковник Михаил Петрович Кирпонос. А через несколько дней пали смертью героев начальник штаба фронта генерал‐майор Василий Иванович Тупиков и руководитель военной контрразведки комиссар госбезопасности 3 ранга (генерал‐лейтенант – Прим. Авт.) Анатолий Николаевич Михеев.

Зима приближалась ранняя, с морозами и метелями.

По словам Гудериана, русская пехота отчаянно наступала с фронта. И советские танкисты кое‐чему уже научились:

«Тяжесть боев постепенно оказывала свое влияние на наших офицеров и солдат. Генерал фон Гейер снова обратился ко мне с просьбой ускорить доставку зимнего обмундирования. Не хватало прежде всего сапог, нательного белья и носков. Серьезность этого сообщения заставила задумываться. Поэтому я решил немедленно отправиться в 4‐ю танковую дивизию и лично ознакомиться с положением дел.

На поле боя командир дивизии показал мне результаты боев 6 и 7 октября, в которых его боевая группа выполняла ответственные задачи. Подбитые с обеих сторон танки еще оставались на своих местах. Потери русских были значительно меньше наших потерь… Приводил в смущение тот факт, что последние бои подействовали на наших лучших офицеров.

Но зато в главном командовании сухопутных войск и в штабе группы армий царило приподнятое настроение. Именно в этом проявилась пропасть между взглядами высшего командования и нашими, хотя в тот период 2‐я танковая армия ничего не знала о том, что высшее командование так сильно опьянено нашими победами».

После «опьянения победой» возникает всегда чувство великой потери: наш враг мертв! Как говаривал Ежи Лец, опьянение победой подчас переходит в алкоголизм. Такому человеку или коллективу присуща эйфория. Но самое жесткое похмелье приходит от опьянения коллективным единодушием.

Окопные солдаты и офицеры вермахта лучше знали реалии фронтового быта и тоньше улавливали перспективу дальнейшего развития той или иной операции, чем в генштабе сухопутных сил вермахта и штабе группы армий «Центр».

Гудериан смело докладывал Гитлеру о переменах в тактике и стратегии советского командования и его войск, особенно бронетанковых. К ноябрю 1941 года он фиксирует мысль на таком повороте: превосходство материальной части наших танковых сил, имевшее место до сих пор, было отныне потеряно и перешло к противнику. Тем самым исчезли перспективы на быстрый и непрерывный успех.

16 декабря Гудериан встретился в Орле с главным адъютантом Гитлера и начальником кадрового управления вермахта, генерал‐лейтенантом Рудольфом Шмундтом. Он обрисовал ему серьезность обстановки и просил доложить об этом фюреру. Гудериан надеялся, что в течение ночи Гитлер вызовет его к телефону, чтобы дать ответ на предложения, которые он передал через адъютанта. После отлета в Берлин Шмундта Гудериан не спал ночь – одолевали сомнения в правильности некоторых установок Берлина. Он вспоминал в одной из своих книг:

«Ночь я провел без сна, ломая голову над тем, что я еще мог предпринять для того, чтобы помочь моим солдатам, которые оставались совсем беспомощными в условиях этой безумной зимы. Трудно даже себе представить их ужасное положение, Работники верховного командования, которые ни разу не были на фронте, не в состоянии представить себе истинного положения войск. Они все время передают по телеграфу одни лишь не выполнимые приказы и отказываются удовлетворить все наши