Зеркало Мерлина - Андрэ Нортон

Та часть Мирддина, что была унаследована от Бригитты, съежилась, одинокая и испуганная, неспособная вступить в контакт с окружением. Мальчик часто думал, что случится с ним, если он не сумеет найти то, что должен знать. Даже Лугейд здесь бессилен. Он сказал, что учителя, которые могли бы научить Мирддина, давно мертвы, а от их знаний сохранились лишь обрывки в памяти таких, как сам друид. Но жрец пообещал, что когда придет время, он все свои знания передаст тому, кто стал для него приемным сыном.

Сероватый свет, сопровождавший мальчика, становился ярче. Теперь Мирддин видел, что свет исходит от стен. Потрогав рукой стену, он почувствовал, что скала дрожит. Мальчик прижался к ней ухом и услышал биение, похожее на удары огромного сердца.

В его сознании ожили все сказки о чудовищах, живущих в глубоких пещерах, и он остановился в нерешительности. Но возбуждение погнало его дальше. И вот он в обширном помещении, залитом ярким светом. Мирддин отшатнулся, закрыв глаза руками, ослепленный блеском. Дрожь превратилась в гул, который ощущался не только телом, но и слухом.

— Не бойся.

Мирддин вдруг понял, что уже некоторое время слышит этот голос, и впервые в жизни почувствовал настоящий ужас.

Он боролся с этим ужасом, но не мог оторвать рук от глаз, чтобы посмотреть, кто говорит. Слова эти несколько уменьшили его страх: конечно, ни огнедышащий дракон, ни привидение не станут говорить человеческим языком!

— Не бойся, — послышались те же слова.

Мальчик глубоко вздохнул и, собрав все свое мужество, опустил руки.

Так много открылось его взору, окружающие предметы были настолько чужды всему его опыту, что удивление победило остатки страха. В пещере не оказалось ни чешуйчатых чудовищ, ни злобных зверей. Под ярким освещением возвышались полированные прямоугольники и цилиндры, для которых в родном языке мальчика не было названий. Он ощущал присутствие какой-то жизни, хотя это была не жизнь плоти, а совсем другая.

Огромная пещера была полна разными предметами. На поверхности некоторых вспыхивали разноцветные огоньки. Другие предметы оставались темными, но во всех таилась чужая жизнь.

Мирддин по-прежнему не видел, кто говорил с ним, и был слишком осторожен, чтобы углубляться в это чуждое помещение. Он облизал губы кончиком языка и ответил со всей храбростью, какую мог собрать. Голос его резко прозвучал в огромном помещении.

— Я не боюсь! — Это было ложью, но лишь отчасти, потому что с каждым мгновением страх проходил, побежденный очарованием необычного места.

Он ожидал, что кто-нибудь выйдет ему навстречу, выступит из-за прямоугольника или колонны. Но время шло, а никто не появлялся. Мирддин снова заговорил, слегка разочарованный приемом.

— Я Мирддин из клана Найрена. — Он сделал еще два шага в глубь пещеры. — А ты кто?

По-прежнему вспыхивали и гасли огоньки, не прекращалось гудение. Но ответа не было.

Тут Мирддин увидел в дальнем конце прохода, образованного двумя рядами прямоугольников и цилиндров, какое-то сияние; оно соединяло два прямоугольника, образуя сплошную стену. Как только его взгляд остановился на этом странном явлении, сияние померкло и он увидел какую-то фигуру, такого же роста, как он сам.

Желая рассмотреть незнакомца, Мирддин быстро пошел вперед, не обращая внимания на незнакомые предметы, всматриваясь в зрелище на сверкающей поверхности. Он никогда раньше не видел такого четкого и яркого отражения, потому что зеркалами в доме клана служили либо маленькие бронзовые пластинки размером с ладонь, либо искажающая поверхность полированных щитов. Здесь было совсем по-другому, и он, только вытянув руку и увидев, что тот мальчик поступил так же, понял, что перед ним зеркало. Вначале его заинтересовала только новизна увиденного.

Темные волосы, сегодня утром так аккуратно расчесанные Юлией, теперь спутанной массой лежали на плечах, в них торчали листья и веточки, засевшие, когда он пробирался через кусты. Смуглое лицо и густые черные брови, сросшиеся на переносице. Изумительно зеленые глаза под ними.

Одежда, которую сшила Юлия, украсив красной нитью, порвана и испачкана, длинные брюки заткнуты за голенища сапог. На груди единственное украшение — коготь орла на красной нити. На подбородке засохшая грязь, щека исцарапана. Хотя одежда у него добротная и теплая, но мальчик одет не так роскошно, как можно было ожидать от внука вождя. В сущности только отличный нож в кожаных ножнах, висевший на поясе, свидетельствовал о том, что его владелец не просто сын охотника или копьеносца.

Мирддин поднял руки, отбрасывая назад волосы. Он решил, что здесь нужно выглядеть достойно. Может, тот, кто с ним говорил, разглядев его получше, решил, что он больше не достоин слов.

— Мы тебя ждали, Мерлин, — снова без всякого предупреждения прозвучал голос.

Мерлин? Они… те, кто тут скрывается… хотят называть его так. Мирддин снова почувствовал страх. Что если они обнаружат свою ошибку? Он глубоко вздохнул и упрямо посмотрел в зеркало: собственное отражение почему-то внушило ему уверенность.

— Вы… вы ошибаетесь — он заставил себя говорить громко. — Я Мирддин из дома Найрена.

Он напряженно ждал немедленного наказания. Сейчас его выбросят из пещеры, как листок. А ему почему-то хотелось остаться, узнать, что это за место, кто с ним разговаривает, называя его этим странным именем.

— Ты Мерлин, — уверенно заявил голос. — Все это приготовлено для тебя. Отдохни, сын, а потом узнаешь, кто ты, и начнешь учиться.

Из правого прямоугольника выдвинулась прочная планка. Мирддин осторожно ощупал ее. Она была достаточно широкой и казалась прочной, его вес она выдержит. К тому же, решил он, не стоит спорить с этим голосом. Слишком уверенно и властно звучал он.

Мирддин осторожно уселся перед зеркалом. Хотя сидение было твердым, оно слегка подалось под его весом. Сидеть стало очень удобно. Отражение в зеркале исчезло. И прежде чем Мирддин успел встревожиться, там появилось другое изображение. И началось обучение.

Вначале на Мирддина был наложен строгий запрет так что он не мог ни с кем поделиться впечатлениями о своем странном приключении, даже в Лугейдом, который единственный во всем клане мог его понять. Но запрета на мысли и воспоминания не было. И иногда узнанное в зеркале так его возбуждало, что в доме клана он бродил как в тумане.

Лугейд, который мог бы что-нибудь заподозрить, в это время отсутствовал, служа посыльным между Найреном и другими вождями и маленькими королями, пытаясь сколотить союз, способный противостоять натиску саксонцев. Потому что у Амброзиуса не хватало сил, чтобы противостоять и Крылатым Шлемам и сторонникам предателя Вортигена. Ему постоянно приходилось отправлять отряды в разные концы на беспокойные границы.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});