Финансовая мафия - Фридрих Румянцев

«„Группа“ „Немецкого банка“ – одна из самых крупных, если не самая крупная, из всех групп больших банков… Всего в группу „Немецкого банка“ входит, прямо и косвенно, целиком и отчасти, 87 банков, а общая сумма капитала, своего и чужого, которым распоряжается группа, определяется в 2–3 миллиарда марок»[11].

В суматохе военных будней «Немецкий банк» незаметно расширял «сферу влияния». Так, например, он организовал своё «слияние» с «Бергиш-Меркише банк», иными словами осуществил захват этого банка.

Всё большее число стран втягивалось в мясорубку войны. Всё больше прибылей получали германские концерны. В 1915–1916 гг. чистый доход 416 акционерных обществ Германии возрос более чем в полтора раза по сравнению с 1913–1914 гг. Особо крупные дивиденды наблюдались в автомобильной промышленности («Даймлер – Бенц АГ») и у фирм, производивших взрывчатые вещества («Байер АГ» – также группа «Немецкого банка»). Германские монополии жирели на военных поставках.

«Немецкий банк» получает «кесарево» с участия в делах концернов «Сименс», «Маннесман» и других фирм. Банк извлекает барыши из каждой винтовки, гранаты и мины, выпущенных на этих предприятиях.

На «Сименсе» он делает даже двойной гешефт. Ведь часть предприятий этого концерна входит в список важнейших фирм… России. Ещё во время Крымской войны, когда царь Николай II из-за отсутствия телеграфных линий попал в тяжёлое военное положение, фирма «Сименс унд Гальске» выступила в Петербурге в роли «спасителя», построив несколько телеграфных линий. Впрочем, сия «гуманная» акция обернулась, как обычно, для фирмы золотым дождём: её годовой оборот вырос дополнительно на 1 млн рублей. «Спасая» Россию, Сименсы одновременно с выгодой поставляли телеграфное оборудование и её противникам в Крымской войне – Англии, Франции и Турции. Услуги фирмы ценились там и здесь. Бухгалтерия фирмы не успевала оформлять заказы, сыпавшиеся из царских министерств. Благодаря связям при дворе Сименсам удалось протолкнуть своего доверенного человека, некоего капитана Людерса, на важный пост директора русского телеграфа. Ободрённый таким успехом, шеф фирмы Вернер Сименс засылает в Петербург своего кровного братца Карла, предварительно напутствовав его следующими словами:

«Россия – страна, где можно недурно заработать, если знать её условия».

Карл оправдывает доверие. Он закручивает тёмные аферы с царскими министрами, показывая себя знатоком человеческих слабостей, затем получает с помощью женитьбы финское подданство, а тем самым возможность беспрепятственно совершать любые гешефты «ин либ Русланд».

Этот сомнительный делец даже возводится царским правительством в официальную должность «контрагента по строительству и ремонту императорских русских телеграфных линий». Протекционистскую политику Петербурга Сименсы используют для борьбы со своими конкурентами. Связным между царём и концерном служит Распутин со своей кликой. От Сименсов он получает политические и экономические указания… С помощью шантажа, подкупа и прочих подобных методов «Сименс унд Гальске» удаётся сохранить свои предприятия в России. «Немецкий банк» и Сименсы сообща наживались на крови русских и германских солдат. Это не мешало, однако, считаться им «полноценными немцами» и «истинными патриотами». Скорее даже способствовало процветанию обеих фирм.

В 1915 г. директор «Немецкого банка» – уже знакомый нам Карл Хельфферих – был назначен министром финансов Германии. Вместе с новым председателем правления «Немецкого банка» Артуром фон Гвиннером он разработал планы сооружения двух крупных военных предприятий для выпуска «модной» и выгодной продукции – удушающих газов.

Преемник Георга фон Сименса Артур фон Гвиннер не новичок в таких делах. Он член «кригсаусшус» – «военного комитета» германской индустрии, он ответствен за экспертов отдела стратегического сырья военного министерства, он распоряжается специалистами, работающими в военно-заготовительных ведомствах. Таким образом, новый генеральный директор «Немецкого банка» держит в своих руках контроль над военными заказами, идущими в германскую промышленность.

Представители «Немецкого банка» и других крупных монополий в годы первой мировой войны активно использовали государство для увеличения собственных дивидендов. Ведь они непосредственно заправляли государственно-монополистическими органами по военному «регулированию» экономики, снабжали подопечные предприятия выгодными заказами, ценным сырьём, кредитами, разумеется, обходя конкурентов. Горстка магнатов капитала не только целиком захватила экономику страны, но и подчинила своей воле все государственные органы. В. И. Ленин отмечал, что немецкий финансовый капитал внёс

«начала огосударствления капиталистического производства, соединения гигантской силы капитализма с гигантской силой государства в один механизм, ставящий десятки миллионов людей в одну организацию государственного капитализма»[12].

«Боги» без стеснения диктовали имперскому кабинету свои претензии на новые аннексии и колонии, давали советы генеральному штабу. Впрочем, это было излишним. Пожелания небожителей германского монополистического Олимпа, как правило, встречались криками восторга, ибо совпадали с целями и намерениями самих правящих кругов рейха. Однако кровожадным планам германских монополий не суждено было тогда осуществиться. Кайзеровская империя потерпела тотальное поражение.

На золотой волне

Однако, несмотря на оккупацию, потерю части патентов – основы экономической экспансии, немецкая экономика в общем не потерпела существенного ущерба. Напротив, монополии, поставлявшие вооружение для армии, вышли из войны ещё более сильными. Через несколько лет германские концерны и банки снова выступили с претензиями на мировое господство.

«Немецкий банк» и здесь был одним из первых. Он приумножил свои капиталы. В предпоследнем военном году дельцы с Бэренштрассе прибрали к рукам «Шлезише банкфэрейн» и «Норддойче Кредитанштальт» – два значительных финансовых института Северной Германии – и открыли очередной филиал в Софии.

1918 год отмечен экспансией «Немецкого банка» в идеологическую область. Банк основывает киностудию «Универзум фильм АГ», ставшую в последующие годы пропагандистской организацией всех националистических и шовинистических сил Германии, идеологической базой фашизма. 1920 год – год неслыханных экономических трудностей – принёс «Немецкому банку» очередное увеличение капитала на 125 млн марок. Совокупный капитал банка составил уже 400 млн марок. Располагая такими средствами, можно было продолжать экспансию. И уже в следующем году банк открывает свой филиал в Амстердаме. Недурное начало после тотального поражения в войне!

Инфляция, поразившая Германию в 20-х годах, явилась для крупных монополий даром небес. Это было время «гениев» финансовых проделок. Магнаты капитала нажили гигантские суммы, спекулируя иностранной валютой и тем самым искусственно раздувая инфляцию. В этой грабительской операции, лишившей трудящихся заработка, хлеба и последних сбережённых грошей, «выдающуюся» роль сыграл «Немецкий банк» и его уполномоченный в правительстве Карл Хельфферих.

«Сегодня министр – завтра банкир; сегодня банкир – завтра министр». Это меткое ленинское определение полностью относилось к условиям, существовавшим в тогдашней Германии. За несколько лет Хельфферих сменил несколько важнейших постов – министра финансов, министра внутренних дел, вице-канцлера, члена правления «Имперского банка», оставаясь в то же время одним из директоров «Немецкого банка». С ведома Хельффериха типографские предприятия некоторых рурских концернов тайно печатали для правительства десятки миллионов денежных знаков со всё растущими цифрами номинальной стоимости, дошедшими скоро до миллиардов, тем самым сознательно усиливая инфляцию. Многие нелегальные финансовые операции того времени шли через крупные банки, так что нет ничего удивительного, что в 1923 г., когда была зафиксирована высшая точка инфляции, капиталы «Немецкого банка» поднялись (в сопоставимых суммах) на 700 млн марок. Банк теперь ворочал капиталом в полтора миллиарда марок!

Но в целом экономическое положение Германии было незавидным. Кредитная система походила на расстроенный клавесин. Твёрдая валюта – вот что могло спасти страну. И тут на сцене появляются банкиры с Уолл-стрита. Они рассчитывали, что помещение капиталов в Германии не только принесёт столь желанные прибыли в форме процентов по займам и дивидендов, но и обеспечит контроль над главными отраслями немецкой промышленности, а если бог даст, и экономикой всей Европы.