Вдоль берега Стикса - Евгений Луковцев

крепление…

— Скажи, у тебя что, едкая кровь?

— Не без этого. Не кислота, конечно, одной каплей полы на трёх этажах не прожечь. Но трогать без толстых перчаток я бы всё-таки не советовал. Что ты там нашёл?

Алька только кивнул и продолжал ощупывать плечо пленника.

— Я думаю, у меня получится. Если будет больно, потерпи немного.

— Э, нет, так не пойдёт! Я дума… А-а-а-а-а!!!

Потрясший пещеру вопль вызвал даже небольшой обвал неподалёку. Вернув способность ориентироваться в пространстве, Алька обнаружил себя лежащим на спине, метрах в пяти от костра. Существо стояло над ним, сверкая глазами и занеся кулак. До него постепенно доходило, что раньше в цепях нельзя было и стоять, и при этом поднимать руку.

— Вот и всё. Твой организм очень крепкий, он постепенно вытолкнул остриё на кольце, которое было ввинчено под лопатку. Ну, наша кожа так выталкивает занозы. Сначала нарыв, больно, потом — хоп…

— Я ничего такого не чувствовал.

— Это руны. Кандалы защищены магией, иначе ты, я думаю, давно бы их порвал или расплавил. Но на острие руны не нарисованы. То ли заказчик продешевил, то ли кузнецы поленились. И когда шип вылез из кости, кровь стала разъедать его. Я просто дёрнул как следует.

— Это было больно!

— Надеюсь, ты не будешь так орать, когда я потяну за второй?

Он, конечно, пообещал. И конечно, орал еще громче прежнего, потому что шип удалось вырвать только с третьей попытки. К этому времени на край ямы сбежалась уже почти вся деревня. Поселенцы решили, что Алька добивает их зверушку, и очень распереживались.

Когда вопль стих, Алька кое-как осмелился открыть глаза. Над ним в отсвете костра возвышался настоящий гигант. Теперь, когда он мог расправить плечи и вдохнуть полной грудью, пластины его брони раздались в стороны, а шипы на суставах угрожающе поблескивали. Пленник был величественен и страшен.

— Ну, вот видишь, я и пригодился. Конечно, руки и ноги у тебя по-прежнему скованы, зато хоть встать можешь в полный рост. И раны, если их не тревожить, заживут быстрее.

— Скованы? — пещеру сотряс демонический хохот. — Да теперь я даже с этими оковами могу завоевать полмира и не слишком устать. Поднимайся, человек, я хочу пожать тебе руку. Азраил давно не был так счастлив, как сегодня!

— Азраил? Я уже где-то слышал это имя. Кажется, в нашей мифологии так звали одного из ангелов.

— Ангелов? Стиксово теченье, вот уж дудки! Обидная догадка!

— Тогда кто ты?

— А вон, послушай. Они говорят правду. Они-то знают!

Чудовище (а сейчас он был полноценным, предвкушающим, выдыхающим пар из ноздрей чудовищем) повернулось к краю ямы, где метались факелы.

— Эй, вы, там! — проревел он. — Вы готовы? Поиграем?

Наверху ахнули, взвизгнули. С криками: «Дьявол! Дьявол освободился!» люди побежали к выходу, сшибая и давя друг друга. Кто-то вопил, кто-то упал, разбивая голову о камни, кто-то в толчее не удержался и полетел с края ямы вниз. Алька ужаснулся.

— Дьявол? Нет!

Пленник задрал морду и огласил яму взрывом клокочущего хохота.

— Азраил, подожди! Ты же шутил, когда сказал, что сожрешь всю деревню? Скажи, что пошутил! Нет, не надо, я прошу тебя!

Но тот уже бежал за своими тюремщиками, и смех его леденил кровь, не предвещая ничего хорошего.

* * *

— Она живёт там, за камнем.

Азраил старался ступать тихо, хотя оба они понимали, что в случае с ночным хищником это бесполезно. Крыса, если она у себя в норе, давно знала о приближении охотников.

— Ты уверен, что нам надо туда лезть? — у Альки не было ни уверенности, ни желания.

— Иначе никак, — заверил Азраил. — В ней часть моей силы. Она одна из четырёх.

— Из каких ещё четырёх?

— Из четырёх животных, между которыми делится сила, чтобы поработить дьявола. Меня, в данном случае.

— Как можно крысе отдать твою силу? Это же бред?

— Я уже говорил, местные очень хорошо подготовились к моему появлению, — объяснил Азраил. — Не только цепи заговорили, но и животных. Затем в течение месяца не кормили крысу, давая только куски моей печени, пока эта тварь не начала её жрать и не впитала таким образом мою силу.

Алька посчитал в уме.

— Не получается. Это не может быть та самая крыса.

— Почему?

— По продолжительности жизни. Крысы живут максимум три года. Если она уже была взрослой… Короче, ни одна не протянет столько, сколько ты здесь просидел.

— Эта протянет. Она и сто протянет. Пока она связана со мной, будет жить. Только я могу ее убить, и только убив её, я смогу вернуть силу, которую она забрала.

Алька сделал ещё два шага и снова остановился. Нора была огромна, достаточно широка для человека и недостаточно — для дьявола. Она не вызывала желания заглянуть внутрь.

— Если там не одна крыса, а целый выводок? Они плодятся по пять раз в год, как мы найдём нужную?

— О, на этот счёт не переживай. Ты её сразу узнаешь. Получив мою силу, крыса… м-м-м, немного изменилась. Её нынешние размеры не позволяют, как бы это сказать, естественным путём размножаться. Так что за выводок можешь не переживать.

Алька медленно отступал от норы, пока не упёрся спиной в ногу дьявола.

— А скажи мне, Азраил, только честно. Насколько сильно она изменилась?

— Ну… Ты когда-нибудь видел лесного кабана?

Алька икнул. Ведь он только что всерьёз собирался отправиться в крысиное логово! Один и в полной темноте!

— Заметь, я не заставляю туда силком идти, ты сам вызвался. Да не трясись так, чего испугался? — недоумевал Азраил. — Я же не прошу с ней драться. Всё, что нужно, это выманить крысу сюда, ко мне.

— Шутишь? Если у неё хотя бы вполовину прыти, какая есть у обычной маленькой крысы, то я даже не успею «мама» сказать, уже без головы останусь. Думаю, я понять не успею, что умер, потому что не увижу её в темноте!

— Ах, да, я же совсем забыл!

Дьявол протянул руку к алькиному лицу. Тот испугался, попробовал увернуться, но не тут-то было. Грубые корявые пальцы ловко ухватили за волосы, острия двух когтей легли аккурат на брови.

Стало больно, но пискнуть Алька не успел. По плечам Азраила, по обломкам его крыльев пробежали две лёгкие багровые точки, словно из костра вылетели искры. Дьявол зашипела от боли, а Алька одновременно вскрикнул, потому что такие же искры сорвались с когтей на его лицо.

— Открывай. Да открывай уже, не бойся! Всё кончилось.

Никакой боли в глазах, и правда, не было. Алька прекратил жмуриться и