Вся плоть - трава - Клиффорд Саймак

- Я только пошла на них поглядеть, - повторяла женщина. - Встала, пошла на них поглядеть, а там в коридоре что-то есть… и оно не пускает…

- Сколько у вас детей? - спросил я.

- Двое, - ответил Доневен. - Меньшому шесть, старшему восемь.

- А нельзя кому-нибудь позвонить? Есть у вас кто-нибудь, кто живет не в самом Милвиле? Пускай приедут, возьмут детишек и позаботятся о них, пока мы тут разберемся, что к чему. Кончается же где-нибудь эта стена. Я как раз и искал, где ей конец…

- У нее есть сестра, - кивнул Доневен на жену. - Живет от нас миль за пять, дальше по шоссе.

- Вот ты ей и позвони, - сказал я.

И тут меня как обухом по голове стукнуло, а вдруг телефон не работает? Вдруг этот окаянный барьер перерезал провода?

- Посидишь минутку одна, Лиз? - спросил Доневен.

Жена только мотнула головой; она все еще сидела на полу и даже не пыталась подняться.

- Пойду позвоню Мирт, - сказал он.

Я прошел за ним в кухню; телефон висел на стене, и, когда Билл взялся за трубку, я затаил дыхание и отчаянно взмолился про себя: только бы работал! На сей раз мои надежды не пропали втуне: едва Билл снял трубку, я услышал слабое жужжанье - линия работала.

Из столовой доносились приглушенные всхлипывания миссис Доневен.

Грубыми, корявыми пальцами, темными от несмываемой, въевшейся в кожу грязи, Доневен стал поворачивать диск, видно было, что занятие это ему не в привычку. Наконец он набрал номер.

Он ждал, прижав трубку к уху. В кухне стояла такая тишина, что я отчетливо слышал гудки.

- Это ты, Мирт? - сказал потом Доневен. - Да, это я, Билл. У нас тут вышла заварушка. Может, вы с Джейком приедете?.. Да нет, просто что-то неладно, Мирт. Не могу толком объяснить. Может, вы приедете и заберете ребят? Только идите с парадного крыльца. С черного не войти… Да вот такая чертовщина, ничего понять нельзя. Вроде какая-то стенка появилась. Мы с Лиз сидим в задних комнатах, а в передние пройти не можем. А ребятишки там… Нет, Мирт, я и сам не знаю, что это такое. Только ты уж делай, как я говорю. Детишки там одни, и нам до них никак не добраться… Ну да, так весь дом и перегородило. Скажи Джейку, пускай прихватит с собой топор. Эта штука перегородила дом напополам. Парадная дверь на запоре, придется Джейку ее ломать. Или пускай окно выбьет, может, это проще… Ну да, ну да, я прекрасно понимаю, что говорю. А ты давай не спорь. Что угодно ломайте, только вытащите ребят. Ничего я не спятил. Говорят тебе, тут что-то неладно. Что-то стряслось неладное. Ты знай слушай, Мирт, и делай, что говорят… Да плевать на дверь, ломайте ее к чертям. Так ли, эдак ли, только вытащите малышей и приглядите за ними, пока мы тут торчим.

Он повесил трубку и обернулся ко мне. Рукавом утер взмокший лоб.

- Вот бестолочь, - сказал он. - Спорит и спорит. Лишь бы языком трепать… - Он поглядел на меня. - Ну, дальше что?

- Пойдем вдоль барьера, - сказал я. - Посмотрим, докуда он тянется. Глядишь, и отыщем такое место, где его можно обойти. Тогда и доберемся до ваших малышей.

- Пошли.

Я махнул в сторону столовой:

- А жену одну оставишь?

- Нет, - сказал он. - Нет, это не годится. Ты ступай вперед. Мирт с Джейком приедут, заберут ребят. А я сведу Лиз к кому-нибудь из соседей. И тогда уж тебя догоню. Дело такое, может, тебе понадобится подмога.

- Спасибо, - сказал я.

За окнами, по холмам и полям, уже понемногу разливался бледный предутренний свет. От всего исходило призрачное сияние - не то чтобы белое, но и не какого-нибудь определенного света, - так бывает только ранней ранью в августе.

Внизу на шоссе, по ту сторону барьера, сгрудились десятка два машин державших путь нам навстречу, на восток; кучками стояли люди. До меня доносился громкий голос, он с жаром, не умолкая, что-то выкрикивал, такой неугомонный горлопан непременно найдется в любой толпе. Кто-то развел на зеленой разделительной полосе небольшой костер, непонятно за чем - утро выдалось совсем теплое, а днем наверняка будет жара невыносимая.

И тут я вспомнил: я же хотел как-то связаться с Элфом и предупредить, что не приеду. Надо было позвонить от Доневена, а я совсем про это забыл. Я стоял в нерешимости - может, все-таки вернуться? Ведь ради этого телефонного звонка я и зашел к Доневену?

На шоссе скопились машины, идущие на восток, а на запад держали путь только моя машина да придавивший ее грузовик - стало быть, где-то дальше на востоке дорога тоже перекрыта. Так может быть… может быть, Милвил огорожен со всех сторон?

Я раздумал звонить и двинулся в обход дома. Снова наткнулся на невидимую стену и пошел вдоль нее. Теперь я уже немного освоился с нею. Я смутно ощущал, что она здесь, рядом, и шел, доверяясь этому ощущению, так что держался чуть поодаль и лишь изредка все же на нее натыкался. В общем барьер шел по окраине Милвила, лишь несколько одиноких домишек остались по другую сторону. Идя вдоль него, я пересек несколько тропинок, миновал две-три улочки, которые никуда ни вели, а просто обрывались на краю поля, и наконец дошел до неширокой дороги, что соединяет Милвил с Кун Вэли, - это от нас миль за десять.

Дорога здесь спускается к Милвилу по отлогому склону, и на склоне, сразу за барьером, стояла машина - старый-престарый расхлябанный драндулет. Мотор работал, дверца со стороны водителя была распахнута настежь, но внутри и вокруг - ни души. Похоже, что водитель, наткнувшись на невидимую стену, перетрусил и бежал куда глаза глядят.

Пока я стоял и смотрел, тормоза стали отпускать и драндулет двинулся вперед - сперва еле-еле, чуть заметно, потом быстрей, быстрей; под конец тормоза отказали начисто, машина рванулась под гору, через барьер, и налетела на дерево. Она медленно опрокинулась набок, из-под капота просочилась струйка дыма.

Но я вмиг забыл о машине, тут было кое-что поважней. Я бегом кинулся туда.

Драндулет прошел сквозь барьер, проехал дальше по дороге и разбился - значит, в этом месте никакого барьера нет! Я дошел до конца!

Я бежал по дороге вне себя от радости, у меня гора с плеч свалилась, ведь я все время втайне опасался - и с большим трудом подавлял это чувство, - что барьер идет вокруг всего Милвила. Но облегчения и радости хватило не надолго - я опять грохнулся о барьер. Грохнулся изрядно, потому что налетел на него с разбегу, ведь я был уверен, что его здесь нет, и очень спешил в этом утвердиться. С разгона я продвинулся еще на три прыжка, глубже врезался в невидимое - и тут оно меня отшвырнуло. Я распластался на спине, с маху ударился затылком о мостовую. Из глаз посыпались искры.

Я медленно перекатился на бок, встал на четвереньки и постоял так минуту-другую, точно пес, угодивший под колеса; голова бессильно болталась, и я изредка поматывал ею, пытаясь избавиться от искр, которые все еще мелькали перед глазами.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});