Бисер - Яна Гривковская

Она — не первая и не вторая, она — единственная, поэтому не имеет возраста, веса и морщин.

Гены Вики нашептали ей право быть лучшей во всем. Ей не знакомо слово «шаблон».

Стандарты меняются. Вчера Мэрилин, сегодня Жизель, завтра Нейтири из «Аватара». Кто-то создает штампы, а кто-то жует их всю жизнь.

Вики не участвует в этой игре, поэтому она вечна. Ей не интересно смотреть на себя чужими глазами. Она не стоит в очереди к пластическому хирургу с фотографией Джоли, не закалывает лоб ботоксом, не читает пособия по правильному поеданию бананов перед мужчинами, не сидит на диетах и не нуждается в утренних пробежках. Она просто об этом не думает. Вики умеет дарить мужчинам ощущение нужности, наполняя смыслом их жизни. Она влюбляет в себя быстро и безболезненно. Ее любовь к себе — это роман, который длится вечно. Она дарит поклонникам мечты. Она впускает в свое пространство лишь тех, кто гордо дожидается того великого дня, когда ему посчастливится продолжить ее безграничную любовь к себе, которую она передает воздушно-капельным путем.

Вики — экспонат Красной книги. Люди рядом с ней — словно маленькие темные метеориты. Ее сила их притягивает, они кружатся вокруг нее по спиралевидной орбите, мечтая поскорее упасть в жаркие объятия самой большой звезды в бесконечной Вселенной и раствориться в ней без остатка.

Общение с Вики, словно утоление жажды из горного прохладного родника, из которого хочется пить и пить, даже когда напился, потому что жажда вкуснее самой воды.

Вики всегда свежа, мила и зажигательна. Даже дешевый мобильный в ее руках выглядит ультрадорого, ибо она так искусно нажимает на его кнопки, точно французский ювелир создает свой ослепительный шедевр. Любое ее движение наполнено чувством превосходства. Окружающие завораживаются ее непоколебимой уверенностью в себе, в прошлом, в настоящем и в будущем…

Вечер. 78, 9 часа без Тоника

Любовь владеет всем: воздухом, землей, небом, солнцем, тайнами, желаниями, пороками. И гениталиями.

Она затягивает в неумолимый круговорот энергообмена все, до чего дотрагивается.

Стрелы Купидона пронзили мое сердце насквозь. Я даже прочла целых 24 страницы маркиза де Сада! Наверное, там происходило что-то интересное, но я, перечитывая строчки по нескольку раз, продолжала думать о своем.

Похоже, я перестаралась. Пытаясь забыть Ника, за неделю потеряла ровно семь дней. Не отвлекли меня от этих терзаний даже триумфы мировой прозы, которые действуют на меня крепче тройной дозы феназепама.

Зато теперь я знаю, какие книги мне нравятся больше всего! Тонкие! Выбираю я их очень просто: прихожу в магазин, открываю книгу на первой попавшейся странице и читаю первые три попавшиеся фразы. Если до окончания последней фразы я не засыпаю, значит, эту вещь нужно срочно приобрести, чтобы положить ее возле кровати и больше никогда к ней не притрагиваться.

Для имитации полной занятости лучше «читать» сразу несколько книг. Проверено: это единственный способ осилить хотя бы один рассказ до середины, особенно для таких литературоведов, как я.

Чтение всегда давалось мне с трудом. Мысли, сходящие с чужих мозговых конвейеров, никогда не пробуждали во мне волнений. Чужие тексты не дают гарантий правдивости. Чтобы узнать правду, лучше рассматривать мир самостоятельно, в формате 3D…

Ночь

Завтра утром — в аэропорт. Завтра я увижу Вики.

Я смогла бы уснуть, если бы тени от лампы загадывали загадки, а не угрожали, а темное небо увлекало за собой, а не давило…

Мои чувства вздымаются и пенятся, накатывая и медленно утекая в глубь моего сердца…

Если мне удается не вспоминать о Тонике в течение получаса, я начинаю страшно собой гордиться. Мне нужны хирургические ножницы, чтобы вырезать из головы эти сахарные воспоминания, впившиеся в каждую клетку моего мозга, как ядовитые клещи.

Любовь — это канцерогенное чувство. Словно раковое заболевание с множественными метастазами, которые распространяются по всему организму с мучительной болью в мышцах и костях…

Было бы неплохо увидеть Нанопланктона парализованным на полу в болоте собственного гноя, бездыханными губами выхаркивающим мое имя в попытке вымолить прощение за то, что не звонит мне третий день…

10.50 а. m

Какая холодрыга!!! Город одет в безжалостную стеклянную мантию, замаскированную пушистым белоснежным пододеяльником.

На капот падает молчаливый снег. Обогрев лобового стекла не успевает размораживать постоянно застывающие на ходу дворники. Жаль, здесь нет Тоника. Он бы быстренько разжег огонь среди мороза.

Кутузовский снова перекрыли: опять едет пятнадцатый зам четвертого помощника. Вся Москва состоит из депрессивных домов с балконами, из которых хочется выброситься. Поток грязных машин в пробке напоминает очередь безработных за благотворительной кашей в Америке 30-х годов.

В России есть особенная линия моды — ездить зимой на родстерах. Известная тема из разряда «деньги были, но кончились». Сложно жить, когда есть недостаток средств, но нет недостатка в понтах. В любой другой стране круглогодичная эксплуатация желтых кабриолетов позволяла бы оставаться заметным не только среди белых сугробов и снегоуборочных машин, но и психиатрических служб.

Заваленного снегом SL500 хочется обогреть, почистить и накормить бензином Евро-5.

Наверное, когда родстеры пляшут своим задним приводом на льду в разгар суровых смерчей, их владельцев согревает мечта, что когда-нибудь этот ужас с заносами и грязными от реагентов ручками закончится и мир вновь вспыхнет чувством зависти к переливающимся рельефам их летнего купе.

Опаздываю

До вылета осталось полтора часа, а я до сих пор не могу съехать с третьего кольца в сторону Ленинградки. Верю, что Всевышний мне поможет. Знать хотя бы одну молитву…

Боже! Помилуй меня в неисчерпаемом благосердии своем и даруй мне шанс разрешиться от проблемы стояния в пробках в муках неистовых! Услышь смиренную мольбу мою и призри на меня оком своего снисхождения в отношении своем благодатном, да сподобься доставить презренную рабу свою на шоссе Ленинградское да в аэропорт Шереметьевский, да не постыди моего упования на благочестивость и милосердие твое…

В аэропорту

Вхожу в безрадостный Главный Аэропорт Страны. Мимо него не проскочишь ни в Лондон, ни в Париж.

До вылета осталось 50 минут. Безропотно снимаю пальто, стягиваю с себя сапоги, кладу их в специальное черное корыто, надеваю бахилы, снимаю драгоценности и прохожу через радиоволновый сканер. Сотрудница службы безопасности аэропорта смотрит на монитор огромными беспокойными глазами и, не отводя от него взгляда, любезно просит меня открыть ручную кладь.

В моей сумке начинает нагло рыться своими грязными клешнями какой-то темногривый чебурек, трогая коричневыми паукообразными пальцами мои рассыпанные тампоны и недоеденные шоколадки «Алёнка». Несмотря на мои вежливые мольбы, он безжалостно вышвыривает в помойку мои любимые духи L’Artisan, воду Evian, щипчики для ногтей Zinger, масло для волос Alterna и энергетическую воду для тела La Prairie. В ответ я извергаюсь страшными ругательствами, достаю огнестрельное ружье и крошу этого подонка на овощное рагу!!! Шутка. На самом деле в аэропортах работают очень умные компетентные люди, и если бы они увидели труп своего сотрудника на полу, то заподозрили бы что-то неладное…

Даже Ник выдвигает протесты против обыска его личности, ведь несправедливо каждый раз заставлять его снимать ремень. Перед тем как отстегнуть часы и цепочку, он тысячу раз пытается договориться с начальниками аэропорта о привилегиях для своей персоны, искренне надеясь, что на этот раз чудо свершится и пограничники начнут ему стелить красные ковровые дорожки не только за кордон, но и в туалет.

В самолете

На креслах первого класса страдать крайне неудобно. В самолете нет ни единого дивана, на котором можно бы было впасть в океан вселенской грусти.

«Откройте шторки иллюминаторов, пристегните ремни безопасности, приведите кресла в вертикальное положение, уберите столики, выключите электронные приборы…»

Столько всего надо сделать! Я не успею! С мыслями о сне можно твердо распрощаться, пока все вокруг чихают, смеются, икают, пьют, храпят и шелестят…

Каждый раз, когда меня угораздит лететь на регулярном рейсе, я вновь и вновь осознаю причины высокого спроса на покупку джетов. Жизнь покажется в тысячи раз привлекательнее при отсутствии по соседству детей, которые периодически заходятся истеричным плачем. А пребывание Тоника в моей жизни ускорило стирание из памяти емкого слова «расходы».