Модный Вавилон - Имоджен Эдвардс-Джонс

Мими — хорошенькая, цветущая, рослая (метр восемьдесят), невероятно худая и с огромной копной рыжих волос. Она прослушала вводный курс и проучилась год в Ньюкасле на факультете текстильной промышленности, но это слишком далеко от Лондона, чтобы можно было продолжать занятия. У нее великолепные связи, лето она проводит на юге Франции и знается буквально со всем штатом журнала Vogue. Со мной Мими работает не просто так. Она сотрудничаете огромным количеством журналов и рекламных компаний и могла бы получать кучу денег, если бы не ее лень, халатность и пристрастие к травке. Она подрабатывает в качестве стилиста у малоизвестных актрис, которые только начинают продвигаться, тратит уйму времени, наряжая знаменитостей, и с легкостью может поведать вам о том, кто из них пренебрегает правилами гигиены, у кого толстая задница, а кто делал пластическую операцию.

— Привет, привет, привет, — говорит Мими, влетая в кабинет в своих черных джинсах, похожих на водосточные трубы, и в огромных солнечных очках, в которых она слегка напоминает стрекозу. У нее в руках огромный кожаный портфель, мобильник, кофе, зонтик, три полиэтиленовых пакета и огромная коробка с логотипом Gucci.

— Как дела, дорогуша? — бросает она мне и кричит Александру: — Иди сюда, черт возьми, и посмотри вот на это!

Мими кидает все на пол и вытаскивает из коробки ярко- зеленую дамскую сумочку.

— Честное слово, — бормочет она, нюхая и гладя кожу. У нее прямо-таки слюнки текут! — Последний писк! — Мими источает восторг. — Поверить не могу…

Она взвизгивает и поднимает сумочку повыше, чтобы все мы могли ощутить флюиды прекрасного.

— Ну, разве не стоит за такую штучку переспать со своей бабушкой?!

— Даже с дедушкой, — рокочет Александр и протягивает руку, чтобы пощупать предмет ее вожделений. — Великолепно. Что скажешь? — Это он мне.

— Просто фантастика, — отвечаю я.

— Правда? — Мими очень довольна собой.

Мы топчемся вокруг нее, но внезапно что-то проскальзывает у нас под ногами.

— Господи! — вопит Александр и отскакивает к стене. Особой храбростью он не отличается. — Что за дьявольщина?

— Что ты такое говоришь! — Мими с обидой лезет под диван. — Это Крошка Ми.

— Крошка — кто? — переспрашивает Александр.

— Крошка Ми, — повторяет та, вытаскивая на свет Божий малюсенькую черную собачку. — Тойпудель.

— Пудель?

— Да, пудель! Сейчас у всех такие.

— Кажется, собаки были в моде в прошлом году, — напоминаю я.

— Нет, в прошлом году — дети.

— А мне казалось, что сейчас все помешались на вязании, — облегченно вздыхает Александр.

— Да, — кивает Мими. — Вязание. И собаки. У Сьенны их целых две. Ромео и Джульетта.

— Мы, пожалуй, обойдемся одной, — ухмыляется Александр.

— Придется. — Мими подносит собачонку к лицу и позволяет ей лизнуть себя в губы. — Поцелуй мамочку! Утю-тю, моя крошка.

— О Боже, прекрати, — требует Александр. — Меня сейчас вырвет. Эта тварь только что вылизывала себе задницу.

— Неправда, — протестует Мими.

— Нуда, конечно. Скажи еще, что она вообще не гадит!

— А мне, кажется, что она прелестна, — говорю я, почесывая Крошке Ми загривок, и бросаю взгляд в сторону Александра. Мими, в конце концов, сделала для нас доброе дело. — Пусть только не наделает нам луж на ковре.

— Она прекрасно воспитана, — объявляет Мими. — Иди сюда, детка! — Она щелкает пальцами, и собака запрыгивает в огромный кожаный портфель. — Вот видите!

Александр препровождает обеих в соседнюю комнату. Здесь в распоряжении Мими пара баночек колы, пепельница и несколько экземпляров Grazia и Vogue — чтобы не скучала до вечера. Триш тем временем идет наверх, чтобы прибраться. Я привожу в порядок нижний этаж, чищу фиолетовую кушетку, раскладываю как следует журналы на столике и проверяю, достаточно ли у нас шампанского, фруктов и минералки.

Точно так же, как и в вопросе, кого сажать в первый ряд на показе, в искусстве продаж есть свои тайны и своя иерархия. Чем солиднее ваша фирма, чем больше времени продолжается встреча, чем более располагает она к общению — тем выше вероятность того, что вы предложите клиентам шампанское. Флосси из Эссекса, владелице магазина для провинциальных дамочек, которая не делает заказ свыше двух тысяч фунтов, обычно предлагают печенье и стакан минералки; ей предоставляют демонстрационный зал в половине шестого, а уже в шесть она должна его освободить. Саффрон из Netaporter, с другой сторона, вольна занимать помещение, сколько ей заблагорассудится. Она получает все, что захочет, с духовым оркестром и большой помпой. Netaporter — один из наших крупнейших клиентов. Три года назад они сделали нам заказов на пять тысяч фунтов, а в этом — уже на двадцать пять. Они процветают и стремятся ничего не упустить. Вынуждена признать, что когда мы пересекли рубеж в двадцать тысяч, то отправились с Александром ужинать в «Плющ» и напились до полного безобразия.

Если вашего имени нет в списках Netaporter — считайте, что вас вообще нет в мире моды; и поэтому мы, убедившись в их состоятельности, получили окончательное подтверждение тому, что встали на верный путь. Они невероятно требовательные клиенты. Всегда умеют выбрать именно ту вещь — платье или сумочку, — которая станет гвоздем сезона. У них опытные сотрудники, которые знают свое дело и неизменно готовы, так сказать, снять пенку. После двухдневной распродажи уже можно начинать решать вопрос, что именно станет хитом в этом году. Платье от Roland Mouret, сумочка от Luella Bartley, кожаные сапоги выше колена от Stella McCartney — Netaporter всегда выберет нужное и закажет еще. Потом в один прекрасный день упоминания об этих вещах появятся в Сети. Особенно приятно то, что ты можешь зайти на сайт и посмотреть, как расходится твой товар. Это выглядит точь-в-точь как музыкальный хит-парад в Sunday Times. Ты вводишь пароль и смотришь, как у тебя идут дела сравнительно с твоими конкурентами. Александр все время только этим и занимался. Кажется, он выходил в Сеть по десять — пятнадцать раз на дню — просто чтобы убедиться, что наши вещи распродаются.

Netaporter — не единственный наш улов. Harvey Nichols и Harrods тоже приобрели внушительные вороха моей одежды. В этом году мы надеемся открыть собственный отдел в Harrods. Этот магазин прежде не пользовался особым доверием в мире моды — он всегда считался чересчур «арабским» и слегка косным, — но недавно все переменилось. Владельцы Harrods охотно переняли практику «магазина в магазине», которую ввел в обиход Bergdorf Goodman. Свой бутик есть у Dolce & Gabbana, так же, как у Prada и Gucci, — как бы миниатюрная копия их фирменных салонов. Там везде их логотипы, и, несомненно, это куда более эффективный способ, чем просто несколько полок вдоль стены. Мы же всегда стараемся получить этакий уютный уголок: две стены, украшенные желто-черной символикой (то же самое — на пакетах), деревянные полки и вешалки, на которых представлены все наши товары. Но основная мысль заключается в том, чтобы сделать наш, несомненно, индустриальный, но в то же время экологически чистый брэнд хорошо знакомым. В таком случае все посетители будут чувствовать себя так, словно они уже облачились в нашу одежду. Если у вас есть свой уголок, бутик в простенке или «магазин в магазине», вам хочется, чтобы его стиль соблюдался повсюду. И поэтому в каждом салоне, бутике или хотя бы отделе Stella McCartney, будь это Нью-Йорк или Арабские Эмираты, — кремовые стены и розовые аксессуары, а у Marni — замысловатые вешалки, ультрасовременная обстановка и металлические контейнеры для одежды. Вот что следует знать, если пытаешься максимально контролировать свой имидж.

Территория, находящаяся под стопроцентным контролем, — конечно, собственный магазин. Мы с Александром просто мечтаем о таком. Это могло бы решить кучу проблем, но очень редко случается так, чтобы подвернулось подходящее помещение на Слоун-стрит или в окрестностях Бонд-стрит. И если подворачивается, цена ему — под тысячу двести фунтов в месяц за квадратный метр, это в лучшем случае. А когда ты видишь, как закрывается магазин Jil Sander, и слышишь, что даже в субботу вечером бутики McCartney и McQueen пустуют, начинаешь спрашивать себя: а стоит ли игра свеч?

Главное в моде — это «mark-up» (наценка на товар), и преимущество собственного магазина в том, что поток твоих финансов непрерывно увеличивается. Цена на дизайнерские модели в магазинах взвинчивается почти втрое, так что юбка, которую мы продаем в магазин за сто фунтов, начинает стоить там двести девяносто. Продавцы одежды, таким образом, обогащаются больше, чем ее создатели! Себестоимость юбки — тридцать фунтов, так что если я продам ее в собственном магазине за двести девяносто, то получу двести шестьдесят фунтов чистого дохода (за вычетом издержек). Продав ее где-то на стороне, я получу всего лишь семьдесят фунтов. С помощью этих нехитрых подсчетов можно понять, почему дизайнеры так часто разоряются и почему они готовы на все, чтобы открыть собственный магазин. В Соединенных Штатах ситуация не лучше. Хозяева задирают тут цену в три с половиной раза и, таким образом, кладут в свой карман еще больше. Причем объясняют это тем, что коли уж они берут на себя весь риск, то и выгоду должны получать они же. Но какой же в том риск — купить одежду у известного дизайнера и выбросить ее на рынок? Еще того хлеще — если владельцы магазина вознамерились открыть новую звезду! Почуяв что-то новенькое, они зачастую пытаются откровенно запугать новичка и предлагают скупить его модели на условии «не сумеем продать — вернем». Мой совет начинающим дизайнерам: если к вам обратятся с таким предложением, укажите на дверь! Иначе вас ждет полный крах без перспективы подняться.