Наследие - Доэрти Кристи

– Спасибо, что прислали мистера Пи мне на помощь, – сказала Элли. – Уж и не знаю, что могло бы со мной случиться, если бы он не оказался в нужное время в нужном месте.

– Ты умница. Очень точно следовала всем моим инструкциям.

Даже в такой облачный день, как сегодня, в карих глазах директрисы сверкали золотистые искорки.

– Ну и в остальном показала себя наилучшим образом, проявив незаурядные храбрость, сметку и выдержку. Я горжусь тобой, девочка.

От удовольствия и смущения Элли порозовела и, опустив глаза, стала разглядывать носки своих туфель.

– Как и Рейчел – одной из моих самых блестящих учениц. – Директриса, не желая длить смущение Элли, быстро повернулась к другой девушке и маячившему у нее за спиной отцу. – Слава богу, ты тоже приехала. Если бы ты только знала, как нуждается в твоей заботе наша библиотека. А уж как будет рада такой помощнице Элоиза… Привет, Радж! – Поздоровавшись за руку с мистером Пэтелом, Изабелла добавила: – Или мне тоже следует называть тебя «мистером Пи»?

– Ну, если есть такая необходимость, – суховато улыбнулся Пэтел. – Впрочем, этот вопрос, как мне кажется, младшее поколение уже для себя решило.

Повернувшись к груде выгруженного из автомобиля багажа, Изабелла сказала:

– Дай угадать: в большинстве этих сумок и чемоданов находятся твои книги, Рейчел? А вот их, между прочим, ты могла бы оставить и у нас. Мы же не выбросим их, верно?

Рейчел с ухмылкой повесила одну из тяжеленных сумок на плечо.

– Извините, Изабелла… Но вы же знаете, я ничего не могу с собой поделать.

– Знаю, знаю… Но оставим это. Первым делом вас нужно устроить. Сейчас все заняты ремонтом, так что мы должны рассчитывать только на себя.

С этими словами директриса подхватила одну из сумок и направилась быстрым шагом к главной двери академии. Остальные, волоча чемоданы, двинулись за ней и скоро оказались в главном холле с его высокими окнами, украшенными мозаикой из цветных стекол. К сожалению, день стоял сумрачный, и солнечный свет не оживлял ярких красок витражей. Элли обратила внимание, что висевший в холле пару месяцев назад старинный гобелен исчез, явив взгляду не слишком хорошо оштукатуренную и не очень чистую стену. Довольно скоро она поняла, что после ночного пожара, который едва не превратил здание в дымящиеся руины, в академии произошли значительные изменения.

– Картер, Сильвиан и Джу уже здесь. – Голос Изабеллы эхом отражался от стен, когда она направилась к величественной арке центрального коридора. – Джулия тоже приедет в самое ближайшее время, как и Лукас и еще несколько выпускников прошлого года. Но до начала занятий нас все еще будет здесь слишком мало.

В просторном, с высокими потолками коридоре деревянные полы закрывал неприглядный брезент, пыльный и грязный. Висевшие прежде вдоль стен картины в старинных позолоченных рамах также отсутствовали. А без них отливавшие тусклым блеском темные дубовые панели, которыми были обшиты стены, показались Элли неприлично голыми и какими-то недолговечными, бутафорскими, как если бы она шла среди театральных декораций.

Шедшая впереди Изабелла продолжала бодро рассказывать о начинающемся семестре, но Элли сразу подметила, что ее голос временами слега подрагивал: Изабелла была очень встревожена и старательно пыталась это скрыть.

– Поскольку многие комнаты сильно повреждены огнем, кое-где пришлось изменить планировку, вследствие чего расположение учебных классов и спален отличается от прежнего. Мы просто обязаны завершить большую часть работ перед основным заездом учащихся, до которого, кстати, осталось не более десяти дней. Так что хотите вы этого или нет, вам тоже придется подключиться. Хотелось бы также, чтобы вы работали с желанием, осознавая важность возложенной на всех нас миссии, а не просто повинуясь приказу.

Двигаясь все тем же быстрым энергичным шагом, Изабелла добралась до конца коридора и стала подниматься по широкой каменной лестнице. Висевшие на стенах хрустальные, эдвардианской эпохи канделябры и такие же люстры под потолком, закутанные в мягкую пушистую материю, напоминали огромные коконы из паутины. Замыкавшая шествие Элли слышала доносившийся откуда-то из глубины здания стук молотков и голоса перекликавшихся между собой рабочих.

Элли знала, что для ремонта и восстановления школы понадобятся немалое время и труд. Она уезжала из этих стен на следующее утро после пожара и видела причиненный огнем ущерб. Но находясь сначала в Лондоне, а затем в имении семейства Пэтел, не очень хорошо представляла себе реальные размеры повреждений и только сейчас поняла, как много всем им предстояло сделать, чтобы школа могла нормально функционировать, когда съедутся ученики и начнется новый учебный семестр. Здание казалось сейчас больным израненным существом. Словно желая ободрить его и выразить ему свое сочувствие, Элли нежно провела кончиками пальцев по широким полированным перилам лестницы.

Поднявшись по парадной лестнице, они свернули за угол и оказались в холле второго этажа. Здесь все еще остро чувствовался запах гари, и Элли ощутила, как у нее спазмом свело желудок, когда она вспомнила стоявшего на лестничной площадке Кристофера, сжимавшего в руке полыхающий факел. Хоть ей и горько было это осознавать, она ни секунды не сомневалась, что он тоже принимал участие в поджоге и нападении на школу.

Изабелла, будто почувствовав, что девочку одолевают грустные мысли, подошла к ней и нежно обняла за плечи. Потом, указав на дверь ее комнаты, сказала:

– Твоя спальня сильно пострадала от огня и воды, поэтому мы решили переселить тебя в другую комнату, она находится дальше по коридору.

Изабелла провела Элли мимо ее прежней спальни и остановилась у двери с номером 371.

– Не беспокойся. Все твои вещи уже перенесены сюда.

– Послушай, теперь ты будешь жить рядом со мной! – воскликнула Рейчел, толчком открывая дверь спальни под номером 372. Элли слышала, как, входя в свою комнату, Рейчел пробормотала себе под нос:

– Ну, здравствуй, мое тесное личное пространство! Если бы ты только знало, как я люблю тебя…

Между тем Изабелла отворила дверь комнаты Элли, приглашая ее войти.

– Ты будешь чувствовать себя комфортнее, зная, что за стеной живет Рейчел.

В просто обставленном, небольшом, стерильно чистом помещении довольно сильно пахло свежей краской. Стоя в дверном проеме, Элли наблюдала за тем, как Изабелла, приблизившись к утопленному в арочном проеме окну, распахнула ставни, чтобы впустить в комнату сероватый свет облачного хмурого дня.

Порадовало то, что в высоком книжном шкафу стояла на полках вся ее небольшая личная библиотечка. Как и в той комнате, где она жила раньше, на постели лежало белое пушистое покрывало. Теплое, синего цвета одеяло было аккуратно сложено в ногах. Ее новая комната почти ничем не отличалась от старой.

Изабелла, открыв окно, сразу же направилась к выходу, бросив через плечо:

– Твои родители прислали тебе кое-какие вещи. Я положила их в гардероб. – Потом, задержавшись на секунду, добавила: – Когда устроишься, обязательно найди меня. Нам нужно поговорить.

Когда за директрисой захлопнулась дверь, сердце Элли радостно трепыхнулось. Наконец-то она вернулась сюда. Здесь было что-то вроде дома.

Тут она вспомнила, какие испытывала ощущения, когда впервые приехала в Киммерию. Тогда всё здесь казалось ей чужим и враждебным. Ученики считали ее выскочкой, которой удалось пробраться в стены академии вопреки всем правилам приема. А ее собственные родители ничего не рассказали ей об этой школе – просто привезли ее сюда и бросили, словно избавляясь от обузы. Когда Джулия, безупречная светловолосая Джулия, отличница и школьный префект, водила ее в день приезда по зданию, Элли чувствовала себя полной идиоткой. Чуть позже она ознакомилась со странными правилами этой школы: комендантский час, конфискация всех электронных устройств, запрещение покидать школьную территорию без особого на то разрешения – и с другими запретами, не менее странными, загадочными и удручающими. Чуть позже она узнала о существовании Ночной школы и группы избранных учеников, посещающих ее. Эти «аристократы» собирались после комендантского часа в дальней комнате на третьем этаже, проводили тайные семинары, устраивали своеобразные тренинги, чем-то похожие на языческие ритуалы, на которые другим ученикам запрещалось даже смотреть.