Дрожащая скала - Эли Берте

По тому, что мы теперь рассказали, легко можно составить себе понятие о том глубоком ужасе, который эти испытательные камни внушали ушедшим поколениям, и не покажется удивительным, что в такой стране, как Бретань, где древние предания переходят из века в век с необыкновенной точностью, нечто подобное осталось и доныне. Доподлинно известно, что нынешние бретонцы сохраняют к фонтанам почтение, восходящее к предкам их, кельтам. Подобным образом и колеблющиеся камни сохраняли то устрашающее обаяние, которое они имели до христианства. Некоторые из них и доселе еще носят название "девических камней", и в тех местах, где они находятся, ни одна женщина с мало-мальски нечистой совестью не осмелится подвергнуться испытанию этого непогрешимого талисмана.

Такие точно чудесные свойства приписывали и Дрожащей Скале острова Лок. Рассказывали тысячу историй, доказывающих прорицательную силу этого памятника, и ни один скептик не дерзал в этом сомневаться по той причине, что тогда еще не было скептиков к Бретани. Отец заставлял трепетать свою несколько легкомысленную дочь угрозой, что поведет ее к магическому камню; жена, справедливо или напрасно возбудившая подозрение своего ревнивого мужа, всегда могла войти в прежнее доверие, если только с уверенностью предлагала покориться решительному и непогрешимому испытанию. Надобно, однако, сказать правду, что к словам обыкновенно не привязывались, и таким образом невинность никогда не унижалась до этого оскорбительного оправдания.

Несмотря на все это, доверие к чудесным качествам скалы, может быть, наконец поубавилось бы, если бы хоть один раз она была изобличена в недостатке проницательности. Но очень немногие имели позволение к ней приближаться, и вера в ее непогрешимость утверждалась только понаслышке. Дрожащая Скала острова Лок, действительно, составляла частную собственность его владетелей, и они по своему аристократическому эгоизму не допускали народ пользоваться ее таинственными свойствами. С незапамятных времен в фамилии де Кердрен было обыкновение, что в день брака одного из ее членов новобрачные с большою пышностью приезжали в замок Лок и молодая супруга подвергалась испытанию Дрожащей Скалой в присутствии всех приглашенных. Эта церемония, без сомнения, имела целью доказать, что добродетель девицы, почтенной выбором де Кердрена, должна быть очевидна для всех. Такова была сила привычки, что супруга, которая отказалась бы подвергнуться этой странной формальности, рисковала возбудить у своих вассалов самые оскорбительные подозрения. Потому все женщины этого дома, одни искренне, другие из повиновения или по обычаю подчинялись испытанию в продолжение многих поколений. Но истина требует засвидетельствовать, что никогда камень не показывал себя невежливым к своим благородным госпожам. Уверяют даже, что во время свадьбы одного из де Кердренов с девицей Бланкой де Карадек, слывшей чудом добродетели и благочестия, Дрожащая Скала сама собою пришла в движение прежде, нежели прекрасная Бланка дотронулась до нее, как будто свидетельствуя свое почтение молодой госпоже. Памятник такой важности не мог оставаться в распоряжении всякого, кто ни придет, поэтому один из прежних владельцев острова велел окружить его стеной и железной решеткой. Ключ от этой решетки был торжественно вручаем владельцу в тот день, когда он принимал во владение лен, и он не должен был доверять его никому. В более просвещенную эпоху этот порядок оправдывал и необходимостью прекратить народное суеверие, не принимая в соображение того, что благородные собственники, завладев монополией подобного суеверия, этим самым еще более возвышали его в глазах народа. Позднее продолжали поддерживать загородку, по-видимому, с единственной целью охранить от бродяг столь драгоценный остаток древности, потому что с тех пор, как фамилия Кердренов начала клониться к упадку, он редко бывал в употреблении. Таким образом, умерший видам и сам Альфред из почтения к этому камню, с которым связывались воспоминания об их предках, продолжали заботиться о его сохранении и заботливо блюли неприкосновенность его для народа.

Именно для того, чтобы посмотреть вблизи это чудо и испытать славную его прорицательную силу, городские буржуа, воспользовавшись предложением Альфреда де Кердрена, отправились на остров. Никто из тех, которые могли считать себя в числе приглашенных, не преминул принять предложения, потому что даже в 1789 году, в эпоху народного гнева против дворянства, подобная милость со стороны последнего потомка знаменитой фамилии весьма была лестной для мелкопоместных владельцев и скромных чиновников соседнего городка.

Альфред так деятельно занялся своим туалетом, что общество не успело еще появиться в узкой и мрачной дубовой аллее, ведшей к замку, как он был уже одет и полностью готов для принятия его.

Теперь на нем был бархатный кафтан, ловко опоясанный красивой дворянской шпагой, атласный жилет, кружевное жабо и черные шелковые панталоны. Новый слой пудры возвратил прическе его всю ее свежесть, а шляпу с золотым галуном он держал под мышкой. В этом щегольском костюме молодой владелец острова Лок походил на самого восхитительного пти-маркиза, который когда-либо красовался на подмостках Комической Оперы со времен Фавара.

Когда он сошел в залу, то встретил там Конана, ходившего взад и вперед с весьма озабоченным видом: старик, казалось, был недоволен этой излишней изысканностью и щеголеватостью.

– Ах, сударь, – сказал он ворчливым тоном, – вы затмите гордостью весь этот народ, оказывая им такое почтение… новый кафтан, дорогие манжеты, это уж слишком! Только что вы находили довольно приличным для них свое охотничье платье!

– Но дамы, Конан! Или ты не знаешь, что предки мои никогда не считали для себя унизительным всеми силами почитать дам без различия сословий, особенно когда они прекрасны!

– Хорошо, хорошо, сударь, – отвечал добрый управитель, обезоруженный этим намеком на наследственную вежливость Кердренов, – ваше дело молодое. Но еще одно словечко, пока не пожаловали эти мещанские господа и дамы. Не извольте, сударь, ни о чем беспокоиться: мы с Ивонной достали все необходимое. Зададим, когда вам будет угодно, такое угощение, которое сделает честь нашему дому, уж будьте покойны.

– Браво, Конан! Браво, мой славный, находчивый сенешаль! – весело вскричал Альфред. – Постой, мой старый друг, не вздумал ли ты, однако, подать на стол картонные пирожки и восковые плоды, как ты хотел сделать на последнем приходском празднике? Гости наши могут найти эту шутку не совсем забавной.

– Вы, сударь, что-то расположены смеяться нынче утром, – сказал немного сконфуженный мажордом, – но извините меня, я отлучусь на минуту… мне еще нужно сделать кой-какие распоряжения, а потом я присоединюсь к вам и буду служить вам свитой, которая положена человеку вашего достоинства.