Долгий дозор - Александр Уралов

Савва чего-то там побормотал, а потом движением руки повернул экран к Егору и спросил:

— Где пойдём? Здесь?

Смотреть на экран было непросто. Места знакомые, но Егор же летать не умеет, поэтому ракурс непривычный. Впрочем, он довольно быстро разобрался, что к чему. Савва для его удобства на экране объёмную карту местности показал. Забавно видеть, как по этой карте все подробности ма-а-аленькие… и даже ген-тушканчики прыгают, мелкие, как блохи. Смешно так!

— Вот здесь проще, — сказал Егор, — по косогору, по самому верху.

— А почему не по самой кромке, по корке ила, а не обрывами?

— По Иртяш-озеру дозорные не ходят без крайней нужды, — рассудительно заметил Егор. — Неудобное место. Поверхность ровная, как стол, до самого Города, а это не меньше семи километров С крутых берегов и с косогоров приозёрных тебя, как на ладони видно, а тебе от кромки и отступить некуда, кроме, как в болото, в самую жижу. В обход все двадцать пять, тридцать будет, но зато не подстрелит никто.

— Логично! — весело согласился Зия. — Но, однако, Егорушка, у дозорных, как я понимаю, «комаров», как правило, нет?

— Нет… — не удержался от вздоха Егор.

— Именно! Нам удобнее по озеру, по корке шлёпать, а «комары» за нас бдить будут. И если супостат какой объявится, они нам всё покажут. И мы вполне успеем подняться повыше и встретить врага стеной огня и стали!

— Ну, понесло его, — проворчал Савва. — Какая у нас с тобой «стена огня и стали»? Два калаша с подствольниками, да пистолетик твой дурацкий — вот и вся «стена огня».

Егор удивился. Надо же, до чего беспечный народ! Вот так, прямо первому встречному и выложили все свои данные о вооружении дозора… э-э-э… в смысле — отряда! Ах, как по-детски… не по дозорному как! Впрочем, ему-то, Егору, что? Его дело помалкивать и на ус мотать, что у них, как и сколько. А то, мало ли что, может, мужики эти столь лукавые, что у них «ген-кумыс в руке, да нож в сапоге»! Ох, упаси Господь-Аллах, упаси. Это уж так, мысли мрачные ни с того, ни с сего. Ну, по всему же видно — нормальные люди!

— Так берегом никак не короче будет! — вслух сказал он. — Те же километры и наматывай!

— Зато нет этого самого… вверх-вниз, вверх-вниз по холмам… понял? Старика Зию беречь надо, это тебе даже угрюмый и равнодушный к чужим страданиям Савва скажет! — весело ответил Зия, поправляя лямки рюкзака. — Пойдём бережком бывшего озера Иртяш, вдохнём полной грудью запах ила и плесени, полюбуемся на очертания Южно-Уральских гор и споём песню.

— Какую песню? — не понял Егор, шагая рядом с Саввой и заворожено глядя на экран.

— Треплется он, не обращай внимания, — буркнул Савва, умудряясь и в карте какие-то пометки делать, то уменьшая, то увеличивая масштаб, и при этом не споткнуться.

Так-то, конечно, по берегу удобнее идти, ежели постоянно в экран таращиться! Особенно по корке ила, что у самого берега твёрже всего и песком занесена. Чисто асфальт у Древних — твёрдая и ровная. Главное, о кочки торчащей зелёной травянки не спотыкаться.

— Песню от том, — гнул своё Зия, — как доблестный ниндзя влюбился в кроткую Нино. «Он так любил свою Нино! Но предал казни всё равно!»

Дунул ветерок и в обрыва, вздымавшегося слева, на голову посыпался песок. Егор натянул на лицо маску. Песчаные гребни, как узкие лезвия спускались с пологих мест берега и тянулись вглубь ровной поверхности озера, постепенно сходя на нет вдалеке, намокая и погружаясь в мокрый ил.

Так и шли. Чудной народ, точно — чудной!

Вообще-то, говорить, что «шли» — это уж самого себя обманывать. Ползли! Еле-еле, причём. Песчаный жук и то быстрее ползёт, честное слово! Всё-то пришельцам любопытно, всё знать надо. Около каждой кочки потоптаться, а до чего идти своими ногами лень — «комаров» послать и подробно всё разглядеть и разнюхать. Карачи мимо прошёл — всё! На полчаса остановки. Куда идёт? Зачем и откуда?

Да какая разница? Идёт себе и идёт. Не по направлению к ним и не в Город! Пусть хоть в адское пекло идёт, а то и напрямую к демонам пешком навострился — нам-то что? При каждой остановке Егор переминался с ноги на ногу и вздыхал, но торопить Савву и Зию не решался.

А может, если им что-нибудь об этих местах рассказывать, они быстрее пойдут? Егор подумал-подумал и рассказал, как месяца три-четыре назад, неподалёку отсюда, Егора чуть не загрызли пустынные собаки. На людей-то они редко нападают, но тут чего-то расхрабрились.

Из песка вышка торчит железная, — отец говорил, что по таким вышкам провода когда-то невесть зачем развешивали, — так Егор на неё и полез. Лезет и горько думает о том, что если уж псы не сожрут, так кто-либо из шатунов издалека приметит… и получится тебе полный карачун — и так, и так, в любом случае смерть примешь.

— Песчаники, да? — заинтересовано спросил Зия. — У них сколько пальцев на лапах было, не заметил?

— Как обычно, пять! — удивился Егор. — А что, надо, чтобы шесть было?

— Видишь ли, Егор, поговаривают, что ближе к старой Москве ген-песчаники появились с тремя пальцами. И они, мол, умнее, чем обычные.

Егор вспомнил, как сидел на верхушке железной неустойчивой конструкции и смотрел, как песчаные собаки медленно ползут вверх, аккуратно цепляясь за ржавые перекладины жёсткими серыми пальцами.

Когда Егор поднимал калаш, песчаники рычали и останавливались. А потом снова… потихоньку, по сантиметрику — вверх… а на дворе ночь вот-вот настанет и включать фонарик или ночное зрение — значит выдать себя на пару километров вокруг. Вот он, как стервятник на башне, отовсюду разглядывайте! Говорят, что шатун-банды есть, которые с песчаниками, то есть песчаными собаками, в кровавой дружбе состоят. Чушь, конечно, несусветная, но всё-таки…

Так вот походишь-походишь в дозор и будешь всему верить, над чем иные прочие только хихикнут. Мол, бабьи сплетни, старухина болтовня и детские кошмарики. Но мулла-батюшка им, ребятне, рассказывал, как Старые Люди ген-собак себе в помощь выводили. Пальцы им вырастили, дрессировали. А как Джихад начался, все эти эксперименты и закончились. Разбежались собаки и выжили только те из них, кто по краям пустыни жить приспособился. Умные, шайтаны, ну, как верблюды, не иначе. Стаями небольшими ходят, могут и овец резать и ребёночком не побрезгуют, а то и раненого или больного путника съедят. Ловкие — по развалинам карабкаются, только шум стоит! А Ромка-джи сказал как-то, что однажды слышал, как песчаники своими пальцами узлы у защитной сетки развязывали, чтобы ягнят воровать. Но дед сказал, что это Ромка-джи загнул лишку. Не настолько уж они и сообразительны, песчаники-то. Но…мало ли чего? А вдруг?

Вот и получается, что когда на вышке сидишь, все умные и скептические разговоры сами собой из головы вылетают — страшно ведь! Но пусть даже это и не правда. Всё равно, чего песчаники всё-таки сообразили, так это то, что Егор им не раненый верблюд и не овца. Ни спать, ни падать не собирается. Да и калаш им знаком — это уж, наверное, они с детства его знают. Пугали-пугали песчаники Егора, да так и убрались. Слезли и ушли. А Егор до утра на перекладине, чисто орёл пустынный, мостился. Неудобно — жуть! И спать охота, и слезать нельзя. А ну, как из-за бархана выскочат? Да ещё и всей стаей? Кто знает, что у них на уме?

Но Господь-Аллах милостив. Утром и весь следующий день не было их. Не любят они, всё-таки, когда люди рядом. Но, помнится, в детстве Егор слышал, как мать однажды разговор завела, мол, неплохо бы щенка-песчаника раздобыть. Дескать, по Сети она фильм-файл видела, как один человек с песчаником подружился. Выдрессируем, помогать будет. Отец только руками замахал: «С ума сошла, жена-матушка! Ну, подстрелю я самочку и щенка заберу, так за мной вся стая притащится! А овчарни? А верблюжьи загоны? Мало нам дозоров, так ещё и в Городе покоя не будет!»

А вообще, интересно было бы ручного песчаника иметь, как в фильм-файлах про Ивана-батыра, у которого песчаник по кличке Волчара носит железный ошейник, ходит на задних лапах, и разговаривать, и из калаша стрелять умеет…

Опять же, на компе ещё и не то нарисовать можно.

* * *

— Вот, мрачно сказал Савва, — живём в двадцать третьем веке — полюбуйся.

— Го-о-ород… — с непонятной интонацией протянул Зия. — Впрочем, нам-то, что за беда? Может, в этом и есть великий философский смысл? Может, здесь, на самой крайней российской окраине, на руинах былого зарождается новый мир?

— Вон он, твой новый мир Озёрска, — сказал Савва, — со старой башни, балбес-шайтан, в нас целится. Слушай, Зия, ты бы опустил щиток, не выёживался, а? И обзор включи. Двое сзади… за ген-саксаулом прячутся.

Егор подумал, что, уж кто-кто, а Ромка-джи с башни сегодня в голову Зие не попадёт — хоть убейся. Стрелок он неплохой, да нынче калаш у него неважный, со сбитой мушкой. Ещё от дяди Ахмата остался — старьё.

— Это мы! — крикнул он. — Староста Володя где? Выходите, всё равно они вас всех, как на тарелочке видят…