Коварная Барбара - Пьер Дебри

— Хорошо. Бунгало «Монрепо». Это просто запоминается.

— Я мечтаю скорее увидеть тебя и снова оказаться в твоих объятиях. Думаю, что из-за своей амнезии ты не забыл свои страстные вспышки любви? Постараюсь приехать пораньше, но если первым приедешь ты, то дверь не заперта, как обычно. Жди меня в спальне. Поторопись, жизнь моя.

— Я буду очень скоро, обещаю.

Когда я повесил трубку, то почувствовал, что вспотел. Через полуоткрытую дверь просунулся Феликс.

— Фромбел собирается уходить. Он бы хотел увидеть тебя.

— Скажи ему, пусть зайдет.

Гастон Фромбел был наш коммерческий директор. Прекрасный работник, но его хобби была криминалистика, и я заранее почувствовал отвращение от предстоящего разговора с ним.

С пылающим от возбуждения лицом он осведомился о моем здоровье и, казалось, остался удовлетворен моим ответом. Затем он перешел на менторский тон:

— Феликс сказал мне, что вас ударили и бросили умирать в каком-то заброшенном дворе Денфера. Мне кажется, что вы стали жертвой шайки беглых преступников. Вы, конечно, поставили в известность полицию?

— Нет, я этого не делал.

Он посмотрел на меня с негодованием.

— Но это же ваш долг.

— Я хочу немного подождать, посмотрю, может быть, ко мне вернется память. Мне сейчас пока ничего не известно, о чем бы я мог рассказать господам из полиции.

— Оставьте его, Гастон. Займитесь лучше продажей несгораемых шкафов.

— Но я уверен, что смогу вам помочь, Лефранж. Я достаточно хорошо знаю криминалистику, чтобы игнорировать все это. У меня есть некоторые соображения по этому поводу.

— У меня тоже. Я скоро найду ключ ко всему этому делу. Поэтому, Гастон, успокойтесь, и не надо вам во всем этом копаться.

Я попытался отделаться от него. Сделал вид, что погрузился в чтение текущей корреспонденции, но никак не мог сосредоточиться. Кто эта Барбара? Узнаю ли я ее? Поможет ли встреча с ней пролить свет на то, где я был эти три недели?

Я покинул свой кабинет. В приемной сидела Лина Ламберт, секретарша Феликса, и мне пришлось повторить ей свою историю. Лина, красивая канадка с черными волосами и с темными глазами, слушала меня с открытым ртом.

Феликс с большим старанием выбрал ее для себя из группы кандидаток. Она хорошо и быстро работала весь день. То, что было вечером, оставалось их личным делом. Феликс был убежденным холостяком, а Лина ожидала развода от своего мужа из Канады.

У выхода я натолкнулся на Фауста Женлиса, худого субъекта с лицом бронзового цвета, впалыми щеками и агрессивным взглядом. Он ходил взад и вперед, как бы сторожа Норму. Увидев меня, он поморщился.

— Поздравляю, Фауст. Только что Норма посвятила меня в ваши планы. Эта девушка прекрасна во всех отношениях. Я уверен, что она с вами будет счастлива.

— Спасибо. Мы будем полностью счастливы, если нас оставят в покое.

Если это намек, то мне было все равно. Моя совесть чиста, ему меня не в чем было упрекнуть. Но Фауст Женлис раздражал меня. Что-то было в нем лживое, скользкое.

Я простился с ним, помахав рукой. Проглотив несколько бутербродов и с удовольствием выпив две чашки кофе, я быстро поехал в центр, а потом повернул на автостраду Шалон.

Барбара, казалось, была очень заинтересована в том, чтобы пригласить меня в бунгало. А вдруг там ловушка? Неожиданно возник плакат, указывающий, что дорога ведет к Дрансу. Показалась «Дорога влюбленных».

Я быстро вышел из своей «симки». Так как я очень спешил, то дверцу машины не запер, но ключ от зажигания прихватил с собой. «Маузер» лежал в кармане моего элегантного пальто. Если это ловушка, я не хочу попасть в нее, как бабочка в сачок.

Справа от себя я увидел бунгало «Монрепо». Эта развалюха никак не могла быть гнездышком влюбленных: на крыше кое-где не хватало черепицы, часть окон была разбита, сад запущен и напоминал джунгли. Калитка скорбно заскрипела, когда я открыл ее.

По расшатанным ступеням я поднялся на террасу. Ничего не произошло. Я припал ухом к двери, прислушался и осторожно взялся за ручку. Дверь была не заперта. Я резко отворил ее и прыгнул внутрь. Осмотрелся вокруг.

Никого не было. Мое сердце учащенно билось, и я слышал его удары.

— Есть тут кто-нибудь?

Ни ответа, ни шороха. Справа я увидел дверь в какую-то комнату, слева была спальня. Лестница в глубине помещения вела на второй этаж. Я заглянул в спальню. Там лежал надувной матрац весь в пыли. Если Барбара и испытала на себе мой неутомимый темперамент, то это происходило явно не здесь.

В другой комнате стояло старое бюро. За лестницей находилась пустая кухня. Ее пол был застелен драным линолеумом, кругом свисала паутина. Я открыл краны. Вода была отключена. Следующая дверь оказалась закрыта изнутри. Через целые стекла я увидел неухоженный сад.

Ступени скрипели под моими ногами, когда я с «маузером» наготове поднимался по лестнице. Наверху обнаружились две пустые комнаты, одна со стенным шкафом, абсолютно пустым, затем — маленькая ванная и опять много-много паутины. Все было в пыли, плесени, царили темнота и полное запустение.

«Наше бунгало», — сказала мне Барбара. Кстати, а где же Барбара? Ведь уже без десяти три.

Я спустился в спальню. На одном столике валялись свежие журналы, а на другом пластинки. На обложке одной из пластинок я прочитал название «В первый раз...».

Я повернул рукоятку электрического радиатора и сел в кресло так, чтобы видеть из окна шоссе, и стал ждать. Вокруг царила полная тишина. До трех часов оставалось две минуты.

Слышно было только тиканье часов, поскрипывал паркет, да тихонько шуршал жук-древоточец. Я стал замерзать. Тут я понял, что радиатор не работает. Должно быть, электричество тоже отключили.

И вдруг неожиданная мысль пронзила мой затуманенный мозг. «Почему же Барбара не позаботилась включить воду и электричество, но зато завела часы?»

Я посмотрел на камин. На нем не было часов. Оглядел стены. Часов тоже нет. На столах тоже. Я сосредоточил слух, чтобы определить, откуда доносится тиканье.

Тик-так. Тик-так.

Одним прыжком, как кошка, я выскочил вон, настежь открыв дверь. Я устремился по дорожке в сад со спринтерской скоростью, пока не достиг забора, после чего выбежал на шоссе.

Сильная взрывная волна бросила меня на землю и оглушила. Куски черепицы и кирпичей посыпались вокруг.

Поднявшись на ноги, я посмотрел назад. От бунгало «Монрепо» не осталось камня на камне. Все обратилось в руины.

Я молча сел за руль и тронул машину. Полы моего пальто были испачканы грязью, шляпу я потерял. Я не мог вспомнить, осталась ли она в доме или слетела во время бега. Неважно. Она была старая, и на ее подкладке отсутствовали мои инициалы.

Не оставалось ни малейшего сомнения, что кто-то хотел от меня избавиться. Кто-то, не осмеливающийся напасть на меня открыто. Меня заманили в заброшенное бунгало, где меня ждала не Барбара, а бомба с часовым механизмом. Интересно — этот кто-то имеет ко мне отношение давно или мы познакомились во время моего трехнедельного беспамятства?

Как бы то ни было, но все это представляло огромную опасность. А его соучастница, коварная Барбара — еще большую.

Я повесил свою новую шляпу и пальто на вешалку. До моих ушей из спальни донесся голос Соланж. Она разговаривала с кем-то низким дрожащим голосом. Когда я открыл дверь, то услышал, что она говорит:

— Я в опасности. В чудовищной опасности. Если ты не сделаешь то, чего они требуют, они сказали, что убьют меня. У них нет ни капли жалости и милосердия.

... А где-то за моей спиной горел дрожащий огонек свечи. За зарешеченным окном раздавался какой-то бесцветный шелестящий голос:

— У телефона ваша невеста. Будет лучше, если вы выслушаете, что она хочет сказать вам...

Когда я вспомнил этот голос, по моему телу пробежала судорога. Это был голос, который вверг меня в панику...

Неожиданно видение рассеялось. Я находился в комнате напротив Соланж, которая с испугом смотрела на меня. Она была одна.

— Я не слышала, как ты вошел. Где ты был, Сим? У тебя такой вид...

Я присел на угол дивана.

— Ты сейчас что-то говорила. Не можешь ли ты повторить это, Соланж? Слово в слово.

— Что повторить?

— Слова, которые ты говорила, когда я вошел. О чудовищной опасности, которой ты хочешь избежать. О чем они просят меня, чтобы я сделал?

— Чтобы ты... ты сделал? Я разучивала текст. Этим вечером у меня репетиция, и я припоминала текст. Я хочу четко знать свою роль.

— Ты когда-нибудь говорила эти слова в моем присутствии?

— Никогда.

— Да, дорогая, моя, но...

— Ты никогда не мог их слышать. Я начала их учить только тогда, когда ты пропал. Сим, у тебя лицо, как у мертвеца. Ты не должен был сегодня выходить.

— Послушай... Когда я сейчас вошел сюда, я вспомнил что-то из того, что случилось со мной за эти три недели. Когда меня избивали, по телефону ты говорила мне эти фразы, именно эти, же самые слова и с той же интонацией, какая у тебя была только что!