Мерцание «Призрака»: Ангелы Смерти - Павел Владимирович Шилов

выкатились от боли, которую нельзя было сравнить ни с чем. Его истошный крик оглушал собственный слух, заставляя лишь твердить:

— Я ни в чём не виноват!!! Я не виноват!!!!

— Тсс! — внезапно произнёс Льюис, приложив указательный палец левой руки к кончику носа. Он вытащил из раны окровавленное лезвие филейного ножа и с него на деревянный пол соскользнули две капли крови. Учащённое дыхание отца Джакомо, который, будто захлёбывался в воде, продолжая тонуть среди холода морской воды, перебил удар кулака в область переносицы. Из его ноздрей хлынула кровь, заливая пересохшие губы и рот металлическим привкусом. Сломанный нос лишил святого отца возможности полноценно дышать, но не сломил его. Он не знал, какой из его страхов был сильнее. Кровь из сломанного носа, продолжала течь по губам, попадая на зубы, и стекала по подбородку.

— Что вы хотите?! — взмолился отец Джакомо.

— Скажи мне, кто приказал отравить отца Бернардо! — положив филейный нож на металлический столик и взяв в руки секатор, произнёс Говард.

— Я не могу этого сделать… Меня убьют!

— А ты думаешь, я тебя не могу убить?! — засмеявшись, спросил Льюис.

— Но, я обещал унести эту тайну с собой в могилу, — обречённо запинаясь в словах, промолвил святой отец, понимая, что всё кончено и скоро наступит безмолвная тишина.

Зрачки Говарда сузились, а отрешённость во взгляде ещё больше напугала отца Джакомо, готовившегося принять собственную судьбу.

Отрезать пальцы секатором не так просто и одной решимости для этого мало! Нужна буря в душе и вера в то, что знаешь, для чего всё это, иначе это просто поведенческий синдром, заставляющий убивать. Для маньяка это наслаждение процессом, где каждое мгновение переживается, словно вечность, а для профессионала, исключительно необходимость для сбора информации и ничего более. Люди не рождаются садистами и убийцами! Многое зависит от того, куда заведёт человека судьба, показывая невидимым перстом путь по разномастной дороге жизни. Каждая история становится уникальной, и каждая из историй ведёт от начала к концу!

Льюис сжал в ладони секатор и снял его с предохранительного крючка. Он подошёл к отцу Джакомо и, выпрямив его левый мизинец, подавляя чуть заметное сопротивление с мольбой о милосердии во взгляде, сжал ручки секатора. Мизинец упал на пол и раздался оглушительный крик. Казалось, что Говард не слышал ничего в этот момент, кроме голоса собственного разума, требовавшего у него получить информацию любой ценой. Льюис, конечно же, знал, что свой болевой порог есть у всех и часто люди в подобной ситуации могут наговорить кучу ахинеи без намёка на необходимые сведения. Сейчас, всё было не так! Говард был уверен, что дезинформация, едва ли прозвучит из уст святого отца. Подсознательно, он сам хотел избавиться от своей тайны, которая тяготила его долгие месяцы. Кровь пульсировала и её брызги падали на пыльные скрипучие половые доски и пропитывали древесину подлокотника стула.

— Говори, чёрт тебя дери!!! — крикнул Льюис и снова сжал в правой руке секатор.

— Не надо!!! Умоляю вас! Я всё скажу! — задыхаясь и пытаясь схватить хоть немного воздуха ртом, захныкав провыл отец Джакомо.

— Кто приказал отравить отца Бернардо? — включив диктофон на смартфоне, спросил Говард.

— Я не знаю его точного имени… У него их много и все фальшивые. Настоящего имени его никто не знает, только прозвище: «Девятый»! Ампула с ядом это его рук дело. Он просто принёс её мне и заставил растворить токсин в кофе отца Бернардо…

— Почему ты это сделал? — сосредоточенно спросил Льюис, чей блеск сосредоточенных глаз, выдал в нём хладнокровного убийцу.

— У меня не было выбора… Кардинал де Флюи не простил бы просто так мой долг… Дженнаро де Флюи — человек корыстный! Ему нравится собирать коллекции из душ. Он, словно, демон воплоти, прикрывающийся своей сутаной…

— Как его найти?

— Это один из приближённых магистра Доминиканского Ордена Бруно Кардоне. Он живёт в Ватикане, но каждую пятницу бывает у своего племянника в доме, который находиться где-то в предместьях Рима… Кардинал знает, кто такой «Девятый», на лацкане пиджака у него небольшой значок в виде головы дракона, держащего в своей пасти земной шар…

— Зачем отравили отца Бернардо?

— Он знал одну тайну… Большего мне неизвестно, — свесив от бессилия голову, закончил святой отец, проваливаясь в беспамятство, словно, в желанную негу, где стройность гор и облака, открывают дорогу в иной мир, а яркий белый свет указывает путь.

— Кто такой этот «Девятый»? — бросив на металлический столик окровавленный секатор, спросил Говард.

— Ангел… Ангел смерти!!

Глава 1

Пригород Рима.

Говард остановил запись на смартфоне, выключив диктофон, и убрал его в карман тактических брюк. Запах могильной сырости ударил ему в нос, словно нашатырь, дающий возможность не провалиться в беспамятство, потеряв сознание, после ранения. Там среди городских развалин, где за каждым углом поджидала очередь или замаскированный фугас, набитый до отказа осколками, валялись оторванные конечности, сохли лужи крови на цементном полу и существовали совсем другие ценности, далёкие от мирной жизни.

Льюис вытащил из кармана брюк пачку сигарет и, достав одну, жадно сжал её губами, продолжая смотреть на истекавшего кровью отца Джакомо. Говард чиркнул зажигалкой и сделал несколько затяжек, одновременно отрешаясь от всего и признавая собственное несовершенство. Люди проигрывают в своей жизни намного больше, чем обретают! С этим было бы глупо поспорить, но факт того, что сердце Льюиса ещё билось и он оставался на этой грешной земле, проклятой многими поколениями, но выжившей ради наивысшей цели. Нечто похожее было и с ним самим. Фортуна дарила ему жизнь, несмотря, на то, что порой выжить было гораздо сложнее, чем пасть смертью «героя», про которых говорят политики, призывая следовать их примеру, добавляя яркие эпитеты и определения…

Говард сделал ещё несколько затяжек и, выпустив изо рта табачный дым, бросил окурок в металлическое ведро с небольшим количеством воды, стоявшее в углу напротив генератора. Яркие лучи вечернего солнца пробивались сквозь щели заколоченных окон, падая на пыльный пол. Впереди было лето. Время короткой жизни, среди многоликости природного разнообразия…

Льюис зажмурил на мгновение глаза, почувствовав в затылке пронизывающую боль, и тут же положил правую ладонь на рукоять пистолета. В следующее мгновение он выхватил «SIG-Sauer» из пластиковой кобуры на ремне и указательный палец соскользнул со спусковой скобы на спусковой крючок. Раздалось несколько выстрелов и гильзы брякнули о половую доску.

Говард открыл глаза и посмотрел на безжизненное тело святого отца. Пули сорокового калибра нашпиговали его грудь свинцом, разорвав на части сердце и лёгкие. Это была мгновенная смерть! Возможно, лучший подарок, который только