Координатор - Антон Павлов

Андрей закрылся в предбаннике и долго курил, размышляя. «Почитать отца и мать» нужно такими, какие они есть. Не пытаться их переделывать.

Кто ты человек? Господь что ли всемогущий, чтобы переделывать людей. Кто ты, чтобы наказывать за недостатки? Ты святой? Нет. Ты никто. Твой путь — смирение.

Откуда в сердце это предчувствие чего-то ужасного?

Только Бог может знать будущее. Человеку это не дано. Все его планы — глупые домыслы. Вот уж воистину прав анекдот: хочешь рассмешить Бога — расскажи ему о своих планах.

Андрей снял полосатый махровый халат и открыл парилку. Сухой горячий воздух проник в лёгкие. Андрей сел на обжёгший зад шершавый полок, и напялил на голову войлочный колпак с надписью «Хозяин бани».

— А ну добавь парку! — крикнул Андрей в замкнутом пространстве парилки и поразился своему голосу.

Казалось, он принадлежит не ему.

5

Они лежали на кровати в спальне.

Андрей поцеловал Анастасию. Она повернулась на другой бок и смотрела в окно. Часы на стене показывали половину двенадцатого. Андрей подошёл к кровати и поправил под простынёй с изображением красных маков специальный жёсткий матрас. Анастасия купила его в «магазине на диване». Долгое время матрас валялся в кладовке никому не нужный. Когда эскулапы осчастливили Андрея диагнозом «шейный остеохондроз третьей стадии», матрас волшебным образом пригодился, потому что как нельзя лучше подходил под определение «твёрдой ровной поверхности».

Анастасия смотрела, не мигая, в окно. Там злой осенний ветер издевался над кустом вишни. Ветки царапали стекло с неприятным звуком, который используют в фильмах ужасов.

— Как руки мертвецов, — произнесла она.

— Чушь какая, — усмехнулся Андрей, вытащил из-под кровати ипликатор Кузнецова и положил его под шею. За год лечения этой штукой ощущения притупились, и теперь ему приходилось выгибаться на «колючках», усиливая давление, чтобы достигнуть нужного эффекта.

В тишине засыпающего дома прозвучал тревожный звонок в дверь.

Андрей ждал этого звонка, предчувствовал его. Он знал, кто стоит сейчас за калиткой, приплясывая, потому что под вечер температура за бортом их уютного тёплого дома приблизилась к отметке в минус пять градусов. Зимой — это будет почти что оттепель, сейчас же — во время затяжной осени, когда вокруг ещё толком нет снега, минус пять — серьёзное испытание для подвыпившего младшего братца.

В дверь позвонили ещё раз.

— Это Аркаша, — произнесла Анастасия. — Братец Лис пожаловал!

— Перестань, Настя, — сказал Андрей, одеваясь. Перепутал тапки левый с правым и, чуть прихрамывая, направился к дверям. — Мой брат может приходить в наш дом, когда захочет.

Андрей вышел из дому и проехался по заледеневшей дорожке до ворот на подошве тапок. Промозглый ночной ветер залезал под старенький армейский бушлат. Андрей запахнул его покрепче, зябко передёрнувшись, и быстро оглядел двор. Ель и черноплодная рябина возле забора, покрылись льдом, как глазурью. Андрей остановился возле калитки, слыша дыхание с противоположной стороны.

— Кто здесь?

— А я один такой, — это был голос Аркаши. Судя по нагловатой интонации, брат был изрядно пьян. На трезвую голову младший брат отличался смирным, если не сказать ангельским характером. На людях, по крайней мере.

Андрей распахнул дверь и понял, что надежды лечь пораньше и набраться сил для трудового понедельника, не оправдались.

Кровь из ноздрей брата прочертила дорожку к губам. Правый глаз Аркаши заплывал и походил на сливу, на которую наступили ботинком. Коричневый зрачок глаза бордовыми прожилками смахивал на косточку этой сливы. В седых волосах Аркаши застряли жухлые листья.

— Господи, кто тебя так? — Андрей покачал головой и выглянул за дверь.

Пустынная и сонная улица. Возле их участка фонарь как обычно не горел. Сколько раз Андрей жаловался в муниципалитет, и тот присылал электриков, а те в свою очередь трезвонили к нему в дом и матерились, что кто-то разбивает лампочку в фонаре и их не в чем винить.

Андрей вздрогнул, когда по дороге метнулась в сторону дома тень. Это оказалась собака. Псина виляла хвостом и приседала, прижимая уши, зовя Андрея поиграть.

Андрей закрыл дверь и провёл брата в дом. В коридоре он посадил брата на пуфик. Пожалуй, если Настя увидит Аркашу в таком виде, это может стать последней каплей, — подумал Андрей и немедленно обвинил самого себя.

Ты стыдишься родного брата! Ты несчастный лицемер, Андрей Трофимов! А ещё ты стыдишься собственную мать. Ты должен почитать мать и заботиться о младшем брате.

Под грязной дублёнкой Аркаши топорщилась порванная в паре мест белая когда-то праздничная рубаха… Смятая чёрная бабочка вылезла из-за воротника мёртвым насекомым. У лакированных туфель носки были сбиты так, будто Аркаша добрый час молотил ими стену.

— Я в норме, — прошептал Аркаша, замечая взгляд Андрея. — Форс мажор приключился.

— Ну да. Я вижу, — сказал Андрей и сдёрнул с шеи брата бабочку. — Жить надоело?

— Я свой срок на этой земле ещё не отмотал, — Аркаша достал платок и шумно высморкался в него.

Андрей наклонился к лицу брата.

— Скорую вызвать?

— Нет, — ответил Аркаша. — Всё в норме. Оклемаюсь чуток и домой пойду.

Андрей взял брата за плечо.

— Снимай дублёнку. Нужно привести тебя в божеский вид.

— Продолжаешь славить Бога, которого нет? — усмехнулся Аркаша.

— Бог, наверное, с тобой не проконсультировался, насчёт своего присутствия, — сказал Андрей. — Снимай дублёнку и пошли в ванную.

— Десять минут посижу и ухожу… — Аркаша дёрнул плечом, рука Андрея свалилась.

Андрей облизнул пересохшие губы.

Как тяжело порой было сдерживаться. Сколько приходилось тратить душевных сил, чтобы убедить себя — это испытание, очередное испытание тебя, как христианина. Да! Вот он — брат. Вот он, лично твой, несчастный самаритянин, избитый неизвестными, страдающий, умирающий. Так легко откреститься от него, сказать — это твои проблемы, не вмешивай меня, ты взрослый человек…

Но ведь под этой оболочкой напускной наглости, скрывается он, родной брат! Андрей прикрыл глаза ладонью, воссоздавая в памяти образ маленького Аркаши. В обрезанных с помочами штанах, бритый наголо, с разодранными коленками. Голос просящий, гнусавый по-детски: Андрюш, ну, Андрюш… Ну помоги-и…

Андрей присел на корточки возле брата и тихо произнёс:

— Иногда я не понимаю твоих приходов ко мне. Ты хочешь что-то доказать?

— Что ты можешь знать обо мне? — запальчиво спросил Аркаша.

— Знаю, что ты мой брат, — Андрей махнул рукой с зажатой чёрной бабочкой. — Пошли в ванную. У тебя кровь сейчас на ковёр капнет.

— Вся твоя сущность Андрей в твоём вещизме. Православная церковь в прихожанах это не поощряет, а сама грешит… — усмехнулся Аркаша.

— Церковь тебе сама об этом сказала? — парировал Андрей.

— Конечно, конечно. Веди меня, о, луч света в тёмном Трофимовском царстве! О, самый правильный из когда-либо рождавшихся Трофимовых! — Аркадий паясничал.

В коридоре появилась Анастасия. Аркаша вдруг весь сжался, взгляд забегал по сторонам, а плечи поднялись к ушам.

Анастасия покачала головой.

— И снова здравствуй, Аркадий.

— Привет, Настя, — прошептал Аркаша. Вместо «привет» его губы прошепелявили «пливлет».

Андрей невесело усмехнулся. Аркаша всегда отличался застенчивостью в отношениях с противоположным полом. Но отчего-то всегда младший брат старался поздороваться с Настей как-то фамильярно. Ещё немного и он бы подошёл к ней, хлопнул по плечу и сказал: Привет, Настюха. А если бы Андрей потребовал объяснений, то брат, вероятно, нисколько не смущаясь, сказал бы, что у них на заводе, это обычное обращение к женщинам.

— Андрей, ты милицию вызвал? — спросила Анастасия.

Аркаша избегал смотреть в глаза Анастасии, но её отражение на полировке коридорного шкафа изучал пристально.

— Насть, мы всё уладим, — сказал Андрей. — Ложись спать.

— Милиция и скорая такие дела улаживает, — Анастасия ушла в спальню.

6

Человек — животное социальное. Он не может развиваться в вакууме. Зеркала — это глупая замена человеческого общения. Человек мечтает отражаться в умах и сердцах других людей. Только тогда он находит смысл своей деятельности. Помогая людям, мы мечтаем поймать своё отражение в глазах бедолаг, попавших в беду. Ведь глаза — это зеркало души человека. Чем большему количеству людей человек хочет помочь, тем больше его эго.

Спаситель человечества — это Нарцисс, погибающий возле отражения в воде.

Братья Трофимовы прошли на кухню.

Андрей открыл створку огромного, как рефрижератор холодильника. Полки были забиты запасами, сбоку на стенке стояли коробки с соками.