Мои порочные отчимы (СИ) - Лафф Кира

Под тяжестью груди бюстгальтер падает на живот.

Я спешу прикрыться руками, но мужчина хватает меня за запястья.

- Не так быстро, - говорит Сэм. - Я ещё не всё проверил.

Он прячет нож в карман. Потом кладёт руку мне на шею и начинает медленно спускаться вниз.

Сосочки моментально становятся твёрдыми. Дыхание перехватывает.

- Нежная такая, - комментирует он, лаская мою кожу. - Никогда тебя так не трогали, да?

Я нервно жмусь к стене.

Мужчины никогда не трогали меня, а уж тем более так. Чувственно, дерзко, грязно...

Наглые пальцы отчима опускаются всё ниже и вскоре добираются до твёрдых как камушки сосков.

Указательный палец надавливает на острую вершинку.

- Ой! - вырывается у меня, когда низ живота простреливает странный спазм.

Инстинктивно хочется свести ноги вместе, но сделать это мешает его колено.

Я чувствую, как между ног всё будто кровью наливается. Томительное напряжение продолжает расти, когда отчим сдавливает сосочек между большим и указательным пальцем и начинает его покручивать.

- Н-н-не надо... - гулко выдыхаю я.

Новые ощущения кажутся порочными и очень запретными. От напряжения мне почти больно.

Я начинаю дышать чаще и прикрываю глаза.

- А тут что ты прячешь? - спрашивает отчим, отодвигая свободной рукой резинку трусиков.

Распахиваю глаза и встречаюсь с его взглядом. Я знаю, что глаза у Сэма зелёные, но сейчас в полумраке маленькой комнатки его зрачки настолько расширены, что кажутся почти чёрными.

Этот дикий, необузданный взгляд пугает и странно тревожит меня.

Он проникает в душу также неумолимо, как пальцы мужчины в мои трусики.

Сэм гладит припухшие нижние губки, пробегает по ним пальцем. Собирает откуда-то взявшуюся влагу и размазывает её.

Мои щёки покрываются румянцем.

Хочется оттолкнуть его и одновременно притянуть ближе.

Закусываю губы, чтобы сдержать неприличные стоны, что вот-вот норовят с них сорваться.

- Пожалуйста... - мычу я, задыхаясь от ощущений.

- Пожалуйста что? - говорит он, обдавая меня свежим мятным дыханием. - Ты просишь, чтобы я остановился... - мужчина зловеще ухмыляется. - Или чтобы продолжил?

Я открываю рот, чтобы запретить ему трогать себя, но отчего-то медлю.

- Странно, что ты девственница, - его глаза прищуриваются. - Потому что течёшь как самая опытная сучка!

Мои и без того пылающие от стыда щёки становятся просто огненными. Внутри поднимается обида и гнев. Внезапно рука взмывает в воздух и резко обрушивается на щёку наглеца, оставляя на ней алый след.

На секунду глаза отчима округляются от изумления, а потом наоборот страшно сощуриваются.

Сама не понимая, что наделала, в ужасе смотрю на него.

- Плохая девочка, - зловеще говорит он, хватая меня за плечи. - Очень плохая!

ГЛАВА 4

Сэм

Кабздец… Хреново наваждение!

Просто башню сносит от запаха! Рычу, потому что я рядом с ней как зверь. Хищник.

А она добыча. Маленькая, сладкая, вкусная…

Сам не знаю с какого перепугу я решил, что у нее могут быть жучки. Нет, зная ее самку-мать, там все может быть! Эта стерва не погнушается малышке во влагалище бомбу засунуть, чтобы сдетонировало во время оргазма…

Бля…

Это как надо не любить своего ребенка, чтобы подложить ее под Орла? Такую невинную крошку?

Или… не совсем невинную?

Когда я обрезаю бретельки у ее шикарного лифака, мне на встречу выпрыгивают две такие охренительные грудочки, что я просто дурею.

Эта куколка еще пытается их от меня спрятать! Наивная!

И ножки сдвинуть! Глупышка!

Дяде Сэму ведь много не надо. Пока.

Только проверить нет ли жучков.

Ведь жучки можно спрятать и в сосочках, да? Или нет? Хрен знает! Но быть так близко и не потрогать эти сиськи – это надо быть полным мудозвоном!

Я трогаю. Осторожно.

Если бы эта кошечка только знала, насколько я сдержан! Если бы знала!

Она дрожит. Я вижу капельку пота, которая стекает по ее нежной шейке. Хочется слизнуть ее. Чёрт, мне хочется всю ее облизать!

Делаю вдох и меня сносит ароматом ее желания.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Это что такое?

Может, реал, никакая она не целка?

Она должна меня боятся, дрожать и умирать от страха! Но ее дрожь, кажется, иного рода.

Опускаю руку. Я не должен, не должен, блядь! Но я делаю это.

Просто, чтобы проверить.

Там тоже может быть жучок.

Там, между этих пухленьких складочек, которые…

Твою ж мать! Они влажные! Охренеть!

Это так… невероятно! Охуительно! Просто… Провожу пальцем по щелке, собирая капли ее росы. Как же мне хочется, чтобы сейчас там был не мой палец, а мой рот.

Поцеловать ее там. Быть первым, кто сделает это... Или…

Или все-таки не первым?

- Пожалуйста… - ее голосок такой хриплый, чувственный…

О чем она меня просит? Что я должен сделать?

Может, она хочет, чтобы я продолжал? Сжал ее складки, потер их руками, а потом раздвинул бы, пробираясь глубже. Нашел бы вход, подразнил бы его, вернулся бы снова к основанию, в поиске самой сладкой в мире горошинки, прикосновение к которой бросило бы ее за грань наслаждения.

Размазываю влагу. С одной стороны радуясь, а с другой…

Какого хрена эта девчонка такая? Может, вся эта история с ее драгоценной девственностью просто миф для старичка Орлова?

Может, ей вообще там все заштопали, чтобы выдать за новое то, что уже было Б/у?

А может, и штопали уже не один раз?

Зная ее мамашу…

С этой старой суки станется.

Подкладывает якобы невинного агнца, и стрижет бабосы.

Прав я? Или не прав?

- Странно, что ты девственница, - Мои ноздри дрожат, как у вожака стаи на охоте, стараясь уловить аромат ее страха, глаза прищуриваются. - Течёшь как самая опытная сучка!

Степень ее смущения зашкаливает. Ее щеки горят огнем!

То есть я ошибаюсь и целка реа…

Твою мать!

Мне прилетает!

Эта мелкая коза меня ударила!

Зверею.

Ей надо преподать урок, чтобы впредь не провоцировала. Она должна усвоить, что удары тут наношу только я. И только для кайфа.

Ну, почти…

Малышке сейчас совсем не кайфово будет.

- Плохая девочка! Очень плохая! А что надо делать с плохими девочками?

Хватаю малышку за плечи, потом резко расстегиваю пряжку, выдергиваю тонкий ремень из петель.

Кроха вскрикивает.

- Я… я не знаю… - шепчет, лепечет своими пухлыми губешками.

- Плохих девочек надо воспитывать, детка, - провожу краешком ремня по её оттопыренной попке. - А кто же тебя еще воспитает, если не я?

Сэм

Показываю ей ремень, сложенный вдвое. Вижу, как усиливается дрожь, как нижняя губка оттопыривается.

Так и хочется провести по ней головкой, чтобы попробовать мягкость и жар ее ротика.

Черт, почему рядом с ней только пошлые мысли? Ведь мне же нельзя!

Нам нельзя!

Мы с Дином должны держать себя в руках. Чтобы получить обратно свое и нагнуть мамку этой куколки, так, как эта мамка когда-то нагнула нас.

Блядь. Но нагнуть-то хочется куколку, а не мамку.

Харэ, Сэм! Держись! – даю команду себе.

Девчонке всего лишь нужен небольшой урок.

Чтобы знала, что на взрослых дядь нельзя поднимать руку. Что это может быть весьма опасно.

- Не надо, пожалуйста! – лепечет малышка.

- Надо, - слышу будто со стороны свой охрипший от желания голос. - Еще как надо!

Беру ее за руку и волоку в соседнюю спальню. Её спальню, до которой мы так и не дошли.

Дергаю, толкая на кровать, укладываю поперек.

Твою мать, какой же охрененный вид!

Она стройняшка, но попочка у нее что надо!

Не Ким Кардашьян, конечно, но там реал перебор, а тут самый смак.

На ней узенькие кружевные стринги. Надо бы их спустить. Но если я это сделаю, то вряд ли остановлюсь. А мне, сука, нельзя!

Повторяю как мантру!

Нельзя, Сэм! Нельзя! Нельзя!