Охотник на духов - Антон Демченко

— Маленькие странности, да Химм? — Покачав головой, тихонько вздохнула Ринна.

— Ну да. — С усмешкой кивнул наставник, наполняя кружку чаем. — Они самые.

— Что ж. Я доверяю твоему мнению, Химм. — Хлопком в ладоши, хозяин дома закончил обсуждение и повернулся к супруге. — Попробуем уговорить мальчика остаться у нас. Поможешь ему освоиться, дорогая?

— Думаю, возложим эту обязанность на наших дочек… и да, жить он будет в садовом домике. — После недолгого раздумья, согласилась Ринна, тряхнув гривой роскошных рыжих волос и договорила, — по крайней мере, пока я не буду в нем уверена.

— Ой, кот! — Вдруг воскликнула Итта, увидев выглянувшую из-за среза крыши веранды черную ушастую мордочку сверкающую зелеными огоньками глаз.

— Кот? — Не понял Химм и, сделав рукой какой-то пасс, фыркнул. — Тебе померещилось. Мальчик спит!

— Да нет же, не тот Кот, а кот… в смысле, котенок! — Итта ткнула пальцем в сторону черной морды, с любопытством рассматривающей сидящих на веранде людей. — Видите?

Глава 4

Там, за чертой

На этот раз, долго бодрствовать мне не довелось. Муть перед глазами, встревоженные голоса поблизости и… знакомый писк медицинских приборов у изголовья. Кажется, понял… мое дряхлое тело вновь угодило в больницу. Что ж, вполне закономерно. В последнее время мне и на ногах-то стоять тяжело было, так что ничего удивительного. Слабость? Да, чуть больше, чем обычно… тоже понятно. Значит, состояние ухудшилось. А вот то, что во время визита врачей и госпитализации я даже не проснулся, это действительно нехорошо. Значит, проделано все было в экстренном порядке.

Тихий плач в стороне… Маша? Внучка… поня-ятно. Кажется, мое дело-труба. Если уж наша маленькая «железная леди» не сдерживает слез…

— Док-тор… сколь-ко? — Рука изо всех утекающих сил хватается за полу прошелестевшего рядом халата. Размытое лицо, замершей от неожиданности женщины… да, женщины, запах духов я чувствую.

— Вам нельзя говорить… — Ровный, мягкий голос… усталый.

— Дедушка! — Маша срывается с места и одним рывком оказывается рядом со мной. — Де-еда! Ты очнулся!

— Не шумите, или я выведу вас отсюда. — Чуть недовольства в голосе врача… наигранного недовольства. — Вашему дедушке нужен покой.

— Покой нам только снится… — Раздвигаю сухие губы в подобии улыбки. — Девочка, мне недолго осталось, дай поговорить с детьми, а?

— Что вы… вам нужно отдохнуть… — В голосе врача появляются нервные ноты. Молодая еще, неопытная, точно… Сколько я их на своем веку повидал…

— Скоро отдохну, милая… — Кашель прерывает слова и на белоснежном пододеяльнике появляются красные пятна. Ну да, этого следовало ожидать… значит, предчувствие не врет… оно никогда меня не обманывало, да… Вытираю тыльной стороной ладони губы, а другая рука начинает шарить вокруг, и в нее тут же утыкаются мои очки, поданные внучкой. Умница. — Родители где?

Врач тихонько отходит в сторону.

— Там. И Иринка с Лешкой, тоже… и дядька. И тетя Оля со своими… — Заплаканная мордашка внучки кивает на входную дверь. Ну да… вчера же мой день рождения отмечали, ничего удивительного, что вся семья в сборе. Хотя, подарочек я им подарил, конечно… м-да… — Позвать?

— Конечно… — Хочу кивнуть, но понимаю, что на это уйдет слишком много сил. Поберегусь. Недолго осталось.

— Де-еда…

— Зови их, егоза.

В палате становится людно. Докторица явно не в восторге от происходящего, но перечить главврачу, а по совместительству, моему среднему сыну, опасается… или стесняется. Зря, он хороший человек… вот только женился, придурок, на своей работе. Автоматически окинув взглядом мнущуюся у окна врачиху и, неожиданно легко понимаю ее смущение. О как…

На глазах у удивленных детей, жестом подзываю ее к себе, а когда не менее удивленная докторица склоняется к моему лицу, чуть не задевая весьма внушительным бюстом, усмехаюсь. О да, хороша…

— Позаботься об этом оболтусе, пока он окончательно в монахи от медицины не ушел. — Глаза женщины округляются, она краснеет и чуть ли не отпрыгивает от меня, одновременно устремляя ошеломленно-испуганный взгляд на начальника.

— Ну, ба-атя-а! — Гудит этот медведь, пунцовея не хуже докторицы. Кха-ха-ха…

— Ты мне… еще поговори. — С трудом справившись с кашлем, содрогающим тело, отзываюсь я.

Докторша исчезает из палаты, провожаемая взглядами моей младшей дочери и… Маши. Ну да, теперь, Василек точно не выкрутится. Все вызнают, все выпытают… и женят. Хорошо.

— Де-ед, мне страшно. — Оказавшийся рядом, младший внук смотрит мне в глаза.

— Всем страшно, Игоряша. Мы люди, существа тха-кхакие… смерти боимся, неизвестности боимся… Зря. — Сжимаю ладошку мальчишки и улыбаюсь. С трудом, но пока получается… — Знаешь, как наши предки кха-хговорили? Пока мы есть, смерти еще нет, а когда нас нет, ее уже нет… Смерти нет, слышишь?

Внук сосредоточенно кивает, а за ним и подобравшиеся сыновья. Молодцы… надеюсь, у них хватит сил, чтобы угомонить женщин, когда те… поймут. Темнота наплывает, размывая лица семьи… детей. И сознание словно падает в колодец. Милая, я иду…

Вот только, вместо встречи с почившей супругой, меня ожидает рассеивающаяся темнота, открывающая черно-белый вид и миллиарды запахов и звуков… Мокрый после дождя сад и стремительный полет сильного тела по ветвям деревьев. Бег по влажной земле, вперед, вперед, вымывая из мыслей тоску и боль по потерянной семье… теперь уже точно потерянной, навсегда.

Взгляд цепляется за ползущую по ветке змею… рывок! И сильное тело бьется и извивается, но не может вырваться… Несколько судорожных рывков чуть не сбрасывают меня с дерева, но в конце концов змея обвисает. Мертва! Охота удалась. С удовольствием вгрызаюсь в холодное тело и, чувствуя, как по подбородку стекает черная кровь, облизываюсь… Окинув взглядом огромное тело убитой твари, потягиваюсь и приступаю к пиршеству.

Утро встретило меня шумом в саду и приятной легкостью в теле. Выкатившись из оказавшегося таким уютным кресла, я позевываю отправляюсь в ванную и только смыв с себя контрастным душем остатки сонливости, вспоминаю о происшедшем этой ночью. Пытаюсь проснуться и… ничего.

Что ж. Этого следовало ожидать. А вот эмоции по поводу своей ушедшей жизни… кхм. Больно? Да нет. Скорее, грустно, как… как от воспоминаний о жене. Светлая такая грусть и нежность. Впрочем, а чем нынешняя ситуация отличается-то? Да и… детям сейчас куда хуже. Ну ничего, они справятся, я знаю. Они у нас с Катей сильные выросли, умные…

У отражения в зеркале, на губах сама собой возникает гордая улыбка. Встряхнув непокорной никаким расческам шевелюрой и подмигнув своему двойнику за стеклом, я выхожу из ванной, чтобы тут же нарваться на застывшую посреди комнаты, Имму. Отчаянно краснеющую Имму. Хм… наверное, не стоило мне забывать халат в кресле.

С отчетливым писком блондинка, словно заправский солдат, разворачивается через плечо на сто восемьдесят градусов.

— Там… завтрак… пришла позвать… — Доносится из комнаты, пока я, вновь скрывшись в ванной, надеваю постиранные вечером и уже успевшие высохнуть трусы. Теперь джинсы и майка. Все, я готов.

— Завтрак — хорошо. — Оказавшись за спиной девочки, легонько дергаю ее за собранные в хвост волосы.

— Дурак! — Выдает красная, как амстердамский фонарик блонда и, сорвавшись с места, исчезает за дверью.

От домового идут волны довольства. Ну да, конечно, этим созданиям, чем больше эмоций, тем лучше. А какие они будут… Впрочем, вру. По большей части, такие вот «домовые»… предпочитают светлые чувства. Тоску и злобу они не переваривают. Наверное, поэтому, в Бокко их немного. У нас в районе, с радостью как-то туговато. Зато и «переродившихся» тоже почти нет. А такое случается, когда «домовой» хватанет чернухи через край. То, во что подобный неудачник превращается, я и называю переродившимся… или просто, кошмариком. Они тоже разные бывают. Помню, нарвался я год назад на одного такого… в старой больнице он жил. Сильный был гад, отожрался на чужой боли так, что и сам начал из пациентов силы тянуть. Собственно, меня туда и позвали, когда стало ясно, что еще чуть-чуть и больницу прикроют из-за повышенной смертности в ее стенах. А она в Бокко последняя… Еле задавили урода и то, пришлось «свободных» на подмогу звать, а то бы он меня без соли схарчил… И хорошо еще, что такие вот «кошмарики» с места привязки уйти не могут. Точнее не так, сбежать они могут, но только если их дом разрушить. И да, с подобным мне тоже сталкиваться доводилось. Собственно, ничего странного. Работа у меня такая… та самая, которая «по мелочам»… и о которой семье Рона, лучше не знать. Для их же спокойствия, и чтоб не пытались запретить. На одних подачках от Толстого Риггара не пожируешь, вот и приходится крутиться… благо, у старого барахольщика Холла, предпочитающего зваться антикваром, подработка для меня всегда найдется. Ну… почти всегда.