Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Штаб находился в северной части города, где не велось активных боевых действий. Он располагался в уютном каменном домике, выкрашенном известкой в белый, самый мирный цвет. По пути пришлось перешагивать через повсюду валявшиеся ядра, обрывки одежды, многочисленные деревянные обломки, оставшиеся от разбитых телег. Разговор с адъютантом командующего, где Николай намеревался получить назначение, невероятно озадачил, – «под обстрелом каждый день гибнет около полка наших солдат, а это порядка трех тысяч». Молоденький лейтенант, в легком, не по уставному расстегнутом на пару верхних пуговиц кителе с опаской смотрел на передаваемый пакет. Устало принял документ и равнодушно, как оплачивая ничтожную покупку, предложил Николаю остаться в его распоряжении. Дымову показалось, что это сказано для приличия или из жалости к его неопытности и молодости. Нужно было знать Дымова. Его нетерпению не было предела. Рвался из душного города в самое пекло. Туда, где идет настоящий бой, совершаются героические поступки. Наконец, получив желанное предписание, расстегнул одним порывом сразу три верхние пуговицы кителя, с отвагой выпустив воротник белоснежной рубашки. Для Петербурга такое нарушение формы одежды было немыслимо! Лейтенант, только что передавший ему командировочное предписание, одобрительно улыбнулся в жилистый кулак. В отличие от молодого унтер-офицера лейтенант хорошо знал, что такой воротник черноморцы называют «лиселями». В память о Лазареве[20]. Он уже опустил глаза в ворох бумаг, предупреждая об окончании разговора.
Август 1855 года в Крыму выдался жарким. Воюющие стороны особенно страдали от недостатка воды. С Малахова кургана осажденные с нескрываемой ненавистью смотрели, как к окружающим их высотам бесконечными вереницами ползли, словно навьюченные животные, люди с боеприпасами и в первую очередь с водой. Так французы и англичане использовали своих союзников – турок.
К этому времени вице-адмиралы «лазаревцы», бывшие душой обороны города, Корнилов, Истомин и Нахимов, пали на Малаховом кургане. Один за другим.
Николая в общей неразберихе и следуя простой логике, отправили туда, где меньше рвалось на тот момент снарядов. На Малахов курган, в один из его бастионов. Старожилы понимали – именно данное направление является ключевым в обороне, но там пока было тихо. В блиндаже, напоминающем землянку, покрытую бревнами и обрывками почерневших бараньих шкур, казалось безопасно. Ночью над «картонным» потолком укрытия с угрожающим свистом пролетали бесчисленные ядра и рвались в юго-восточной части кургана. Там располагалась некогда самая оживленная часть города, корабельная слобода. От разрывов ядер известковая пыль тяжело, как уставший путник, поднималась к вершине холма. Белым ее налетом покрывалась одежда, скудная растительность, стволы орудий. Даже кусок черного подгорелого сухаря, полежав на открытом воздухе с полчаса, приобретал белый цвет. От забивающей нос пыли сильно хотелось пить. На новом месте не спалось. К визгливому гулу ядер Дымов привык быстрее, чем к наступившей под утро тишине. Она рождала подозрительность.
Сквозь худой потолок землянки пробивался первый осторожный лучик рыжего крымского солнца. Попутно прихватил с собой так необходимую струйку свежего воздуха, напоминающего о прохладном море. Вместе со светом Николай увидел оранжевый, в черную крапинку живой клубок. То облепили камень множество божьих коровок, собирающихся перед перелетом на зимовку в огромные колонии. Он не знал об интересной особенности этих солнечных жучков: в августе – сентябре улетать на север. Есть те, кто от суровой зимы не скрывается в теплых краях, а, наоборот, стремится сохранить себя под толщей снега и льда! Насекомые между тем продолжали шевеление. В их сосредоточенном молчании ощущалась надежность. С детским любопытством молодой офицер в еще не проснувшейся тишине наблюдал, как от желто-черной массы отделился крошечный жучок. Не задумываясь о последствиях столь дерзкого шага, смело вполз на его потную ладонь. Остановился в раздумье. «Неужели герой испугался», – разочарованно вздохнул Николай. Но то был отвлекающий маневр. За разведчиком последовали еще две букашки. «Герой не бывает одинок», – только успел подумать, как над потолком землянки раздался мощный взрыв. Люди, ругаясь, поднимались с пола, стряхивая с одежды пыль и мелкие камешки.
Так начался его второй день на войне. Двадцать седьмого августа 1855 года.
Выйдя из землянки, почувствовал надвигающуюся пелену томящего в лощинах горы зноя. Испытывал на себе его расплавляющую силу еще в Николаеве, куда прибыл из Харькова. Суконный китель даже в полевом варианте был неудобен, принося страдания от тесноты и неприспособленности к жаркому климату. Форма создавалась не для войны, а для парадов.
Плеснул в лицо тухлой водой из стоящего у входа в землянку глиняного кувшина. В глаз попала острая соринка. Заученным движением приложил носовой платок к слезившемуся глазу, чтобы потереть к переносице. Быстро наступило облегчение. Встряхнув кружевной платок, бережно сложил, чтобы убрать в нагрудный карман нательной рубахи. На самое сердце. От лизиного подарка шел только им различаемый пленительный запах. Но открывшаяся «картина войны» заставила остановить приятные воспоминания. В метрах пятидесяти от батареи располагался укрепленный участок на месте разрушенной до фундамента каменной башни. Крепости, которую не успели достроить к войне, как и многие другие оборонительные объекты. Глубокие траншеи многочисленными нитями обвивали весь каменный холм, отчего он становился похожим на муравейник. Хаотичность окопов заканчивалась правильной формы площадками с десятком пушек, в чугунных скобах которых торчали толстые морские канаты. То были знаменитые севастопольские бастионы. Николай хорошо видел, куда смотрели пустые глазницы-дула русских орудий, снятых с боевых кораблей. Внизу, у подножья кургана, на расстоянии не менее километра находились точно такие укрепления с многочисленными окопами и площадками осадной артиллерии. Вражеские орудия отличались не только внешне, но и били раза в два дальше. Английские штуцера тоже имели лучшие характеристики по сравнению с кремневыми ружьями русской армии. Защитники Севастополя компенсировали техническое отставание[21] удалью и пренебрежением к собственной жизни.
Николай мечтал попроситься в отряд ночных «охотников», но не знал, к кому обратиться с подобной просьбой. Командованию не был представлен и начинал нервничать, понимая, что здесь не до него. Предчувствуя приближающуюся грозу, поднял голову к солнцу. Там все было спокойно и мирно. Вдруг в небе показался медленно парящий одинокий кавказский сокол. Не боясь копошившихся внизу людей и чувствуя безнаказанность в воздухе, птица величественно приближалась к Севастополю. Хищник нес в когтях добычу. Мышонка. Николай увидел в этом хороший для себя знак. Мертвая мышь приносила ему удачу!
Несмотря на раннее время, артиллеристы, к батарее которых он приписан, копошились у своих орудий. Другие чистили обмундирование и оружие. Рядом запахло подгоревшим хлебом. Кроме него, никто не обратил внимания на парящую в небе над Курганом большую птицу, вспугнутую под Балаклавой движущимися к Севастополю штурмовыми колоннами. А сокол с белой грудью искал место, где можно утолить голод. Время приближалось к обеду. Солнце между тем светило ярче и безжалостнее.
Самочувствие новичка старожилы обороны сравнивали с положением человека, внезапно окаченного водой. Так случилось и с Николаем. Как только он начал выбирать место своего «будущего героического поступка», что-то, словно стриж, пролетело рядом с лицом. Почувствовал дуновение смерти и вслух громко спросил:
– Что это?
– Пуля, господин офицер, – механически ответил пожилой солдат, отечески посмотрев на юношу.
Дымов снял фуражку и неосознанно перекрестился. Ему стало неудобно перед солдатом за свою неуверенность, и чтобы сгладить происшедшее, он спросил о далеко не самом важном:
– Послушай, почему курган называют Малахов?
Выдержав для большей заинтересованности паузу, старый моряк начал рассказывать:
– Знать, барин, дело недавнее. Годков двадцать назад произошел бунт в севастопольском рабочем экипаже. Взбунтовались, когда объявили власти противочумной карантин. Бунт быстро подавили, а всех офицеров с командиром подполковником Неженцовым разжаловали в рядовые. Только господин Малахов, командовавший там же ротою, в уважение отменной службы, уволен в отставку тем же капитанским чином. Поселился в Корабельной слободе. До самой смерти работал главным надзорным за местным рынком. – Старый солдат посмотрел осторожно на офицера, словно боясь, что его самого заподозрят в участии в бунте, продолжил: – Малахов следил за качеством продуктов, судил обманщиков, а свои справедливые решения оглашал вот на этом самом кургане, который и назвали[22]…
- Огненный скит - Юрий Любопытнов - Исторические приключения
- Почтальон - Максим Исаевич Исаев - Историческая проза / Исторические приключения / О войне
- Легионер. Книга первая - Вячеслав Александрович Каликинский - Исторические приключения
- Горбун, Или Маленький Парижанин - Поль Феваль - Исторические приключения
- Горная лань. Сказочные приключения с романтическим флёром - Инна Комарова - Исторические приключения
- Пять баксов для доктора Брауна. Книга 5 - М. Маллоу - Исторические приключения
- Служители тайной веры - Роберт Святополк-Мирский - Исторические приключения
- Секретный концлагерь - Александр Александрович Тамоников - Боевик / Исторические приключения
- Княжеский крест - Владимир Уланов - Исторические приключения
- Невольники чести - Александр Кердан - Исторические приключения