Веселая поганка - Людмила Милевская

— Вы сопротивлялись? — усомнился он.

Мне стало обидно. Что за сомнения?!

— Я бесстрашная, — горделиво заявила я, — и готова сама лезть на рожон. Вот что наделала моя итальянка— прабабушка, смешавшая свои гены с польской и русской кровью. Это же просто гремучая смесь. Вы, кстати, тоже храбрец и настоящий мужчина — не побоялись прыгнуть в холодную воду, чтобы спасти незнакомую женщину. Не то, что болван, которого «быки» запросто с моста сбросили.

— Да, не побоялся прыгнуть в холодную воду, — согласился мой спаситель. — Тем более, что я только-только оттуда выбрался.

— Только выбрались? — изумилась я. — Вы что, морж?

— Нет, я тот болван, которого сбросили с моста, — болван, если следовать вашим определениям.

И американец посмотрел на меня с укором.

Ну как тут не всплеснуть руками? Вот и производи приятное впечатление. Да-а, не у всех есть на это талант.

— Ах! — изумилась я. — Это вы! Ну как мир тесен! Простите меня, пожалуйста. Беру обратно свои слова. Вы не трус и доказали это. А то, что не сопротивлялись, так, думаю, были на то у вас причины.

— Тот, кто убегает от страшного бедствия, иностранного вторжения, ужасной женщины и от компании порочных людей — спасется, — невозмутимо изрек мужчина и тут же пояснил свою мысль: — Мне было проще прыгнуть с моста, чем продолжать общаться с этими недостойными людьми, тем более, что я не умею тонуть даже в холодной воде, а до берега было совсем недалеко.

В знак согласия я энергично кивнула головой и воскликнула:

— Тоже думала, что не сумею утонуть, но пальто оказало мне в этом неоценимую помощь, нетрудно предположить где была бы я, если б вам не пришло в голову меня вытащить. Кстати, не люблю недомолвок. Вы сказали: «Тот, кто убегает от ужасной женщины.» Не меня ли вы имели ввиду?

— Не могу утверждать, что вы образец для подражания, — уклончиво ответил мужчина.

Ну как тут не возмутиться? Я ему еще не сделала ничего плохого, а он уже едва не сжег мое пальто и еще чем-то недоволен. Он что думает, если красив как бог, так и позволять себе может лишнее? Я тоже не урод.

— Знаете что! — закричала я. — Вы испортили мое дорогое пальто! Вы практически надо мной надругались, раздев меня догола и оставив как дуру в ваших объятиях лежать! Лежать и все! И больше ничего! Кто это потерпит? К тому же вы все время читаете мне свои дурацкие нотации! Занудствуете! Злоупотребляете моей к вам симпатией! А что я? Я все терплю, так чем же вам не нравятся женщины?

— Женщины в два раза голоднее, в четыре раза пугливее, в шесть раз нахальнее и в восемь раз похотливее, чем мужчины, — бесстрастно пояснил он.

От возмущения я спрыгнула с коряги прямо в костер. Слава богу в почти потухший.

— Теперь ясно для чего вы меня спасли, — закричала я. — Для того, чтобы было кому говорить гадости. Видимо вы без этого не можете.

— Вовсе не хотел вас обидеть, всего лишь повторил слова великого мудреца.

Он почти оправдывался, и я смягчилась.

— Ладно, проехали, — сказала я. — Если честно, я тоже не сразу прониклась симпатией к вам. Сначала я вообще вас за «братана» приняла, но теперь, когда стало ясно, что вы иностранец… В России спокон века любят иностранцев, всех подряд, всякую дрянь, рвань… В том наша пагубная традиция.

— Это я сразу понял, — с некоторой иронией согласился мужчина, усмехаясь и кивая на мост, с которого не так давно слетел. — Видимо не все следуют традициям.

— Видимо, да, — согласилась я.

Должна сказать, что мост был совсем неподалеку. Если бы «братанам» пришло в голову проверить как там нам тонется, то много времени на поиски наших тел у них не ушло бы. Представляю их разочарование: тела не только высушены и согреты, но еще и флиртуют. Во всяком случае одно из них — точно.

И тут меня осенило: «Сумочка! Она же осталась там, на самом краю!»

С этим воплем я и сорвалась с места. Сорвалась и ринулась прямо к мосту. Мой спаситель что-то кричал мне вслед, но разве до этого мне было. На ходу я засунула руки в рукава пальто, на ходу застегнула пуговицы, машинально залезла в карман… и нашла там пистолет. В другом кармане лежали ключи от моего «Мерседеса», оставленного на обочине дороги метров за сто до моста.

На мост я влетела размахивая пистолетом, и сразу же устремилась туда, где сидела ночью свесив ноги. Сумочки не было.

— А-а, черт! — выругалась я.

— Что случилось? — спросил мужчина, который оказывается бесшумно бежал за мной. — И спрячьте, пожалуйста, свой пистолет.

— Это не мой.

— Тогда почему вы так упорно не хотите с ним расстаться? Я не без труда извлек его из ваших рук даже тогда, когда вы были без чувств.

— Почему? Вы еще спрашиваете? Разве можно в нашей стране прожить без оружия? У нас даже пословица такая есть — тяжело в деревне без нагана. А я даже с наганом попала в переделку и в конце концов лишилась чувств…

И тут до меня дошло: это же он лишил меня чувств. Ну, да, я огрела его пистолетом, а он… Уж не знаю, чем он там меня огрел, но сознание я потеряла сразу.

Пока я размышляла, мой спаситель взмолился:

— Прошу вас, уберите, пожалуйста, ваш пистолет.

— Вы жестокий, — пристыдила я его, неохотно пряча в карман пистолет. — Зачем вы ударили меня?

Он даже не смутился и спокойно пояснил:

— Вас иначе невозможно было спасти. Думаю, вы всегда сопротивляетесь: и когда вас топят, и когда спасают. Пришлось немножко оглушить.

— Немножко. Мягко сказано, до сих пор голова чугунная. Господи, ну что я теперь буду делать? — без всякого перехода обратилась я прямо к Всевышнему, беспомощно шаря глазами по мосту.

— А что случилось? — флегматично поинтересовался мужчина.

— Документы потеряла! — закричала я. — Здесь на мосту лежала моя сумочка, а в ней паспорт, деньги и права. Как я теперь без прав поеду, да еще в таком неприличном пальто? Хорошо, хоть машина на месте.

«Мерседес» действительно маячил вдалеке красным пятном. Именно там, где я его и оставила.

Я тоскливо глянула на то место, где лежала моя сумочка, вздохнула, посмотрела на «Мерседес», на босые ноги своего спасителя и спросила:

— А где ваши туфли?

— Не волнуйтесь за меня, — успокоил он. — Вам бы побыстрей добраться до дома, отогреться и выпить горячего молока. Весна весной, но лед на реке. Столь раннее купание вряд ли пойдет на пользу, особенно с непривычки.

Меня передернуло:

— Вы правы. Надо же, чуть не утопилась в этой загородной луже. У нее хоть название есть?

— Есть: Клязьма.

— О боже! — возмутилась я. — Чуть бесславно не погибла в какой-то клизме! Ну, да ладно, действительно пора домой. Хотите, вас подвезу?

Мужчина ласково улыбнулся, но отрицательно покачал головой.

— В чем дело? — возмутилась я. — Нельзя же быть таким скромным. В нашей стране скромность на пользу не идет, впрочем, как и в любой другой. Поспешите за мной, у вас ноги замерзли.

— Нет, я не пойду, — мягко, но решительно возразил он. — Вы идите, а я останусь здесь на мосту.

Трудно передать то удивление, с которым я взглянула на него. Взглянула и… Ну до чего же красив! И вроде даже умен…

— Хорошо, — сдалась я, — стойте здесь, сейчас к вам подъеду.

И я, еще раз зачарованно глянув на спасителя и на его фингал, отправилась к своему «Мерседесу».

«Как красив! Как красив!» — пульсировало в моей голове.

Естественно, после мыслей таких на полпути не выдержала и обернулась — его не было на мосту. Исчез, словно испарился.

«Не в воду же он опять сиганул?» — подумала я.

Словно ножом по сердцу моему полоснуло. К столь внезапному расставанию я готова никак не была и со всех ног припустила обратно, заметалась по мосту, с содроганием посмотрела вниз — река по-прежнему катила ледяные воды свои. На темной глади не было волнения. Я сошла на берег, бегала там, кричала, звала, заглядывала под каждый куст, даже сгоняла к нашему шалашу…

Его нигде не было.

Хоть плачь.

Раз в жизни встретила достойного мужчину и не смогла удержать. И куда он делся? Куда пошел голодный и босой? И в этой своей ужасной пижаме? Пропадет же без меня! Пропадет!

Грустная постояла я у тлеющего костра и поплелась к машине.

Слава богу, до Москвы я благополучно добралась, бросила во дворе машину и бегом домой. Уже выходя из лифта вспомнила, что ключи остались в сумочке, а сумочка пропала; пришлось звонить, чего ужасно не хотелось. Дверь открыла баба Рая и сразу же завела свою шарманку:

— Явилася, не запылилася! И дей-то носило тя, макитра, усю ночь?

На этом опасном месте баба Рая заметила желтые пятна на моем шоколадном пальто и запричитала:

— Ай, да божечки жа ж! Ай да что жа ж это такоя деется? Дорогую жа ж вещь, макитра жа ж ты эдакая, перевела! И где жа ж это лазить так надо жа ж было, чтобы этак вот обезобразиться? Я жа ж тыщу раз те говорила, что ты уся жа ж непутевая, так нет жа ж, не слушает жа ж!

— Баба Рая, не жужжи! — возмутилась я. — И без тебя тошно. Не видишь, неприятности у меня.