Философская драма. Сборник пьес - Валентин Герман

ОН: Вы мне напоминаете чахоточную Анну из «На дне» Горького… Помните: узнав, что «там» ничего нет, она говорит, что тогда «можно бы и здесь потерпеть».

МУЖ: А что? Хорошая мысль.

ОН: Рабская. Кто-то терпит, кто-то грабит и насилует.

МУЖ: А вы, значит, за протест?

ОН: Естественно! Не хочу, чтобы меня насиловали.

МУЖ: Но есть утешение.

ОН: Да? И какое?

МУЖ: Насилуют тело, а не душу.

ОН: Фигушки!.. И душу тоже. Но не в этом дело…

МУЖ: Конечно, не в этом. Вас гложет невостребованность. Вам кажется – дай вам поле, вы его вспашете и засеете «разумным, добрым, вечным»? А на голову – лавровый венок?

ОН: Откуда такой цинизм, доктор? Ведь и вы бы не отказались, я думаю, от лаврового-то венка?

МУЖ: Не отказался бы.

ОН: Ну вот видите…

Помолчав.

А я бы отказался.

МУЖ: Да ну?!

ОН: Дану!.. Венок и прочие «прибамбасы» – пустяки. Вернее – не главное. Главное – само поле.

МУЖ: Какое «поле»?

ОН: Ну… которое вы «вспашете и засеете». Оно и будет тот след, который должен остаться после вашей смерти.

МУЖ: Красиво.

ОН: Ну что ж, «красота спасёт мир».

МУЖ (помолчав): Да-а… Воистину, гордыня – смертный грех.

ОН: Наверное. Зная и понимая это, ощущаешь бессмысленность попыток выплыть, выжить любой ценой. Причем, не за чей-то счёт, а за тот, который предъявляешь самому себе.

МУЖ: А как же насчёт «следа после смерти»?

ОН: А никак. И в этом – главная проблема. И это очень тяжело. Вот и барахтаешься между… необходимостью жить, как вы говорите… «невостребованностью» и самонадеянной потребностью «сеять разумное, доброе, вечное». Вот такой треугольник, точнее – угол, тупик… А сами-то вы… удобно устроившись в Прокрустовом ложе жизненной повозки… Извините, красиво говорю… Кроме того – ничего о вас не знаю. Извините.

МУЖ: Нет уж, это вы меня извините! Вы что же думаете, простой обыкновенный человек… ну, например, я…

ОН: О присутствующих – ни слова.

МУЖ: Почему же? Например, я! Что? Не в состоянии оставить на Земле этот самый пресловутый «след»?! Не торопитесь ли вы записать себя в непризнанные гении, в этакую «духовную элиту», которой сам чёрт не брат? Согласитесь, не очень-то приятно всем прочим ощущать себя, при этом… «гарниром»?

ОН: Согласен. Очень неприятно.

МУЖ: «Неприятно»! Ничего себе! Да знаете ли вы, скольких я вытащил?! Между прочим, и ваших коллег… Впрочем, это не важно.

ОН: Нет – нет, это очень интересно. Расскажите.

МУЖ: Да? Ну хорошо… Только – никаких имен, сами понимаете. Ну вот… Только, пожалуйста, не принимайте на свой счёт.

ОН: Не беспокойтесь. У меня свой счёт.

МУЖ: Ему – сорок лет. В общем, не вечер. Заслуженный артист. До тридцати восьми – нормально. Вдруг – вышел в тираж. Не нужен. Год жил, как он говорит, «подкожным жиром». Потихонечку стал продавать вещи, при этом суетился, вёл переговоры, то, сё. Не выходит. Жена, дети… Запил. Лечился. Вылечился – не пьёт, но и не живёт. Жена привела. Сидим. Глубокая депрессия, вплоть до импотенции. Ничего. Вылечил.

ОН: Да – да. А что значит «вылечил»?

МУЖ: А то. Устроился на работу. Жена помогла.

ОН: Чья жена? Его?

МУЖ: Моя.

ОН: По специальности?

МУЖ: Да нет. В торговлю. Автозапчасти.

ОН: Ну да. Вылечили, значит.

МУЖ: А что – нет? У них же дети.

ОН: Жить-то надо.

МУЖ: Вот именно. Надо жить.

ОН: Эх, доктор. Доктор! Автозапчасти – хорошая деталь. Но… врать надо уметь.

МУЖ: Не поверили?

ОН: Не поверил. Вы уж извините.

МУЖ: Знаете что? Вы больше не приходите. Вы здоровы. Во всяком случае, не по моему профилю. Вот вам рецепт, я заранее… Слабенький транквилизатор, для сна. И всё.

Пауза.

Могу порекомендовать нарколога.

Пауза.

ОН: До свидания.

МУЖ: Всего доброго.

Сцена 8

Квартира Его. Он входит.

ОН: Привет.

ОНА: Привет.

ОН: Ты с работы?

ОНА: Надо было… Не смогла.

ОН: Слушай, я совсем не хочу, чтобы из-за меня…

ОНА: Перестань. Нет проблем. Вернее, все они решаемы.

ОН: Как ты сказала?

ОНА: Я сказала, что все проблемы решаемы.

ОН: Да-да… Что это?

ОНА: Тебе не нравится?

ОН: Ох, я свинья. Сейчас тапки надену.

ОНА: Я их выбросила.

ОН: Ладно. Я босиком.

ОНА: Вот, возьми.

ОНА: Тапки. Надевай и мой руки. Только, ради бога, не подходи к плите!

Он выходит. Пауза. Он входит.

ОН: Что это за бутылка?

ОНА: Моё любимое вино. Немецкое. Название тебе всё равно ничего не скажет. Очень хорошо к осетрине.

ОН: А что, будет и осетрина?

ОНА: Обязательно.

ОН: И цветы настоящие?

ОНА: Хорошие искусственные стоят дороже.

ОН: Ты же вышла из лимита. Теперь буду знать – для того, чтобы отведать чёрной икры, тебя предварительно нужно основательно напоить. У нас сегодня рыбный день?

ОНА: Не переживай. На десерт будет кофе с коньяком. Кстати, у тебя на письменном столе – блок «Мальборо».

ОН: Чудеса в решете! Это же уйма денег!

ОНА: Как говорит мой муж, «надо уметь жить подкожным жиром».

ОН: Подкожным жиром, говоришь… Слушай… да ты сегодня просто красавица! Что за метаморфоза?

ОНА: Не метарморфоза, а «женщина с персями». Наконец-то заметил.

ОН: Но… когда ты всё успела?

ОНА: Не суть. Расслабься. Кстати, ты не мог бы пересесть? Сейчас будет «Поле чудес».

ОН: Не понял?

ОНА: Я купила телевизор. Сейчас принесу осетрину. Ты будешь есть и молчать, а я буду смотреть «Поле чудес».

ОН: А где мой телевизор?

ОНА: В музее боевой славы.

Выходит.

ОН: Да-а… Поле чудес!

Она входит с осетриной.

Бог мой! Зачем мне это всё?!

ОНА: Для разнообразия. По принципу контрастного душа. Кстати, о дУше… Доешь осетрину и ступай в ванную. Там тебя ждут: пижама, халат, и… шампунь, я не нашла у тебя шампуня. Не забудь почистить зубы.

ОН: Ну хорошо, а что потом?

ОНА: А потом мы скоротаем вечер за десертом: сыр, фрукты, кофе, коньяк.

ОН: Кофе на ночь вредно.

ОНА: Ничего. Разбавишь коньяком.

ОН: А когда же любовь?

ОНА: Сразу после десерта.

ОН: Бу сделано.

ОНА: Я очень на это рассчитываю.

Пауза.

Почему ты не ешь?

ОН: Я объявляю голодовку.

ОНА: На каком основании?

ОН: Получается – альфонс.

ОНА: Ну и что? А я – шлюха!.. Идеальная, между прочим, пара.

Помолчав.

Да ладно тебе, не расстраивайся.

ОН: Нет – нет, ты молодец.

ОНА: Просто – як тебе неравнодушна. Когда ты сегодня уходил… мне показалось, что у тебя всё в порядке… то есть… в том смысле, что не всё потеряно. Я ни о чём тебя не спрашиваю, но ты пришел и… что-то случилось?

ОН: Выпьем вина.

Пауза.

ОНА: Как вино?

ОН: Очень. С осетриной.

ОНА: Ешь, ешь, дорогой.

ОН: Х-х-м!

ОНА: Чего это ты ухмыляешься?

ОН: Дорогой!.

ОНА: Дурак!.. Доел? Марш в ванную!

ОН: А чего это ты раскомандовалась?

ОНА: Бунт на корабле?

ОН: Хуже… На корабле – женщина!

ОНА: Зато – с персями!

ОН: Убедила.

ОНА: Ну и катись!

Он уходит. Она достает из сумки сотовый телефон, набирает номер.

ОНА: Алло! Это я… Ну что там?.. Что-о?.. Нет-нет, нельзя… Вот что – встретишься с этим… с Иваном… и втолкуешь ему, что, если он не рассчитается сейчас, то следующую партию по этим ценам он просто не получит. Назначь ему реальный срок расчёта и займись рекламой… Я буду дня через… три-четыре. Нет. Никаких проблем, даже временных трудностей… А ты не нервничай. Если что – звони, номер ты знаешь. Всё.

Снова набирает.

Алло! Это я. Что дома? Ну и хорошо. У тебя, надеюсь, всё нормально? Ну и ладно… Дня через три-четыре… Ну, всё, пока.

Она быстро прячет телефон в сумку. Входит Он.

ОН: Мне показалось, ты с кем-то говорила?