Жизнь сквозь Вселенную - Юкки Ри

Но после, хорошо все обдумав, забрала документы и уехала домой. Даже если бы ей хватило сил учиться при таком ужасном самочувствии, ребенку не место в студенческой общаге.

Родители, конечно, были в шоке. Учитывая, что она единственный ребенок, они совсем не стремились возиться с пеленками и подгузниками. Поэтому решение пока не подавать документы в местный вуз, как Алька сначала хотела, особо-то и не обсуждалось. Сидеть с внуком они не собирались: «Твой ребенок — твоя ответственность». Она была уверена, что на самом деле родители ее любят и всегда будут на ее стороне, но они всю жизнь стараются ее воспитывать. Видимо, не очень получается, учитывая положение, в котором она оказалась.

Конечно, Алька почти каждый день думала о Сергее, о том, как проходит его практика в Америке, сколько симпатичных американок его окружают и не надумает ли его отец снова женить сына. Она мечтала, как следующим летом поедет в Питер вместе со своим сыном (то, что будет мальчик, она узнала на УЗИ и была очень счастлива). Как удивится и обрадуется Сергей, встретив их, и как дальше они будут вместе строить семейную жизнь.

Встречая Новый год дома, с родителями, поднимая бокал с яблочным соком вместо шампанского под бой курантов, она загадала, чтобы Сергей не забыл и не разлюбил, чтобы вернулся и ждал их 17 мая, как договаривались, в Питере.

Если бы она знала, что ждет ее впереди, загадала бы совсем другое…

Сначала все было хорошо, родители встречали ее из роддома с цветами. Конечно больше всего ей хотелось бы видеть Сергея, но она старалась поменьше думать о нем, все свое внимание и всю свою любовь отдавая сыну — Даньке.

Малыш сразу покорил сердца бабушки и дедушки, голубоглазый, темноволосый, очень активный улыбчивый карапуз, так похожий на своего отца. И молоденькая врач, приходившая из детской поликлиники, заверяла, что все в порядке, и хотя ребенок родился раньше срока, он вполне здоров. Но Алька почему-то все сильнее волновалась — малыш часто плакал и у него начинала идти кровь из носа. Врач только отмахнулась от такой жалобы — все дети часто плачут и кровь тоже часто у малышей — капилляры слишком тонкие.

А еще Алька заметила, что чувствует сына, точно знает, когда он голоден или у него болит живот. В последнее время она чувствовала, что у малыша болит голова, и это ее очень беспокоило.

Алька уже начала понимать, что вряд ли она сможет поехать с сыном в Питер в мае — он еще слишком мал. Но окончательно поставила крест на поездке болезнь Даньки — небольшая простуда вдруг обернулась тяжелой пневмонией и Алька с сыном загремели в больницу на целый месяц.

В первые дни, глядя на малыша, такого маленького и беззащитного, в больничной палате под капельницей, она не могла сдержать слезы, и все мысли были только о том, чтобы малышу стало легче. Но когда температура спала, и Данька пошел на поправку, она все чаще думала о том, какой глупой была год назад. Неужели нельзя было хотя бы адресами обменяться, почему они были так уверены, что ничто не помешает им встретиться. Да, она тогда не знала, что уедет из Питера, но почему не подумала о таком варианте? Алька металась между мыслями о больном ребенке и мыслями о несбывшихся мечтах.

Но положила конец этим метаниям врач-кардиолог, поставив Даньке диагноз — врожденный порок сердца. Из-за него повышенное давление, отсюда и кровотечение, и головные боли. «С таким пороком долго не живут, нужна операция», — эти слова словно метлой вымели из головы Альки все мысли о поездке и встрече с Сергеем. Теперь она могла думать только о Даньке. «Долго не живут» врача вдруг перекликнулись со словами старой цыганки из детства и Алька все свои силы энергию направила на то, чтобы спасти сына.

И дальнейшие дни и недели заполнились походами по врачам, всевозможными обследованиями, анализами и консультациями с местными медицинскими светилами. Врачи единодушно сходились в одном — операция нужна, но кто-то считал, что делать ее надо в год, кто-то, что не раньше двух, а кто-то — что в три года самый подходящий возраст.

Хорошо, что с этими походами по врачам Альке помог сосед — он был старше на три года, они вместе росли, в своем дошкольном детстве проводя во дворе все светлое время суток. А сейчас Лешка вернулся из армии и восстановился в институте, но до сентября был совершенно свободен. Он возил Альку на отцовской «пятерке», помогал таскать сумки, забитые детскими принадлежностями — кто бы знал, сколько вещей нужно малышу на каких-то несколько часов.

В конце концов решено было делать операцию в два года в Москве, а пока Даньке прописали поддерживающую терапию и тепличные условия — болеть так, как в прошлый раз, было категорически нельзя.

Алька наконец-то немного успокоилась, удостоверившись, что сыну в ближайшем будущем ничего не грозит, наконец-то перевела дух и «вынырнула» из своих страхов и переживаний.

На дворе был август, Даньке исполнилось полгода и он уже сидел в летней коляске, с любопытством глядя на все вокруг. А Алька вдруг начала «слышать» сына. Его первое «мама» прозвучало у нее в голове, когда она чистила яблоки на шарлотку. Данька сидел рядом в высоком креслице и с интересом наблюдал за ее действиями. «Мама», — еще раз «услышала» она, и, взглянув на сына, увидела, что тот улыбается и тянется за кусочком яблока. «Дай», — то, что она «слышит» Даньку, сомнений не осталось. Она протянула ему кусок очищенного яблока, и малыш с усердием стал его мусолить своим единственным пока зубом.

А самое интересное, что Альку это совершенно не испугало, словно так и должно быть — ну, подумаешь, ребенок-телепат, что тут такого. Конечно, рассказывать о таких необычных Данькиных способностях она никому не стала, они уже и так устали от больниц и обследований, а сколько их еще предстоит. А сын, поняв, что Алька слышит его мысленные слова, очень быстро стал пополнять свой словарный запас. Зато почти перестал агукать и кричать, что очень взволновало ее родителей. Они уговаривали Альку показать сына специалистам — вдруг мальчик глухой или немой. Но Алька, понимая, что дело вовсе не в этом, только отмахивалась: потом, после операции со всем разберемся.

Ей снова стали сниться те странные сны с Сергеем и, проснувшись, она часто плакала тихонько в подушку, стараясь, чтобы сын не увидел ее слез. Она понимала, что шанс на встречу с любимым почти