Галактическая Конфедерация Лран - Андрей Геннадьевич Акиндинов

Кира забросила винтовку на плечо. – Узнаем, что нас ждет… на этот раз.

* * *

Лагерь Седьмой ронги походил на разворошенный муравейник. Беготня, шум, ругань охрипших от крика хватких – все сливалось в неповторимое действие, именуемое «немедленным выдвижением». По мере приближения отряда «непобедимых» к лагерю наемникам открывалась истинная картина происходящего.

Справа от палаточного городка на запряженные б’вандами повозки грузили тюки с теплой одеждой, запасы провизии и мешки с шанцевым инструментом. Слева, ближе к центральному шатру, рядом с которым устало развевалось ярко-синее полотнище, разгружали с телег бочонки с порохом и доставленные из города грубо сколоченные ящики.

Офицерские палатки стояли особняком от остальных. Между ними шустро сновали туда-сюда адъютанты, посыльные и младшие командиры. В разных местах лагеря маршировали небольшие стрелковые команды.

Мимо охваченной безумным порывом Седьмой ронги по дороге, ведущей к северному перевалу, двигались стройные колонны пехотных олпар. То была Четвертая ронга Пятнадцатого Дагу.

Обгоняя пехоту, с грохотом проносились доверху груженые повозки; вяло, отгоняя хвостами мошкару, неспешно тянули осадные орудия и полевые пушки упряжки серых таб’вандад. Лязгая железом, змеились вереницы всадников тяжелой кавалерии; вихрем неслись сорвиголовы летучей хадбаны. Гулким воем провожали скакунов б’ванды, утробным ревом вторила им архаичная родня, мастодонты с нравом ягненка – серые таб’вандады.

Нет сомнений – Четвертая ронга Пятнадцатого Дагу двинулась в поход. Желтые с синими полосами мундиры и круглые металлические каски безошибочно раскрывали номер части лучше любого штандарта или захваченного «языка».

«Парадную» ронгу вывели из вечного резерва! Видимо, дела и впрямь плохи…

Решив не забивать голову черными мыслями, наемники пошли прямиком к шатру, на флагштоке рядом с которым безвольно висело знамя Седьмой ронги.

– Привет, Энтуг! Что, задумали вместе с нами по скалам ползать? – перебегая дорогу, бросил пехотинец со свертком подмышкой.

– Не… – только и успел выдавить Энтуг, но его знакомый уже скрылся внутри белой палатки.

– Проклятье! Неужели нас отправят на перевал Денуле? Я слышал там сейчас настоящее светопреставление! – Тапракр, усиливая сказанное, выразительно закатил глаза.

– А что конкретно тебе говорили? – Кира исподлобья озиралась кругом. Женщину мало интересовал ответ: она оценивала обстановку.

– Как бы тебе лучше сказать…

– Да не тяни же ты! – зло процедила она сквозь зубы.

Хватка наемников остановилась перед штабным зданием. Вход внутрь им преградили шесть громил охранников. Оказалось: шло совещание. Рассудив, что не стоит торопить события, изнуренные ходьбой бойцы отряда «непобедимых» бесцеремонно свалили свои пожитки на разбитую шагах в двадцати от штаба цветочную клумбу.

Наемники обступили Тапракра в ожидании подробностей.

– У меня есть знакомая кухарка при почтовой службе, – заговорщически начал наемник. – Я иногда заглядываю туда перекусить… ну и скрасить однообразие нашего ремесла.

– О, избавь нас от этих подробностей, – раздраженно вмешалась Кира. Словами одобрения убрайку поддержали остальные.

Похождения Тапракра давно стали притчей во языцех. За время службы зифрийца в верхстропской армии Тапракр много раз в мельчайших подробностях рассказывал друзьям о былых «подвигах». Новая порция старых откровений никого не интересовала.

– Хорошо, будь по-вашему. Избавлю кое-чьи изнеженные уши от моего скромного красноречия, – съязвил наемник. – Так вот: четыре часа назад, то есть за час до того, как наша чудная команда разлеглась посреди той лысой поляны, я забежал к Амбиае. Она рассказала, что с северного перевала примчался гонец. По словам посыльного, огромные силы табалцев пытаются прорваться в долину через Денуле. Оборону перевала держит Восьмой Дагу. Вчера в его рядах оставалось чуть больше пяти тысяч штыков. На очередной штурм входной крепости табалцы посылают свежие ронги. Старые, потрепанные и поредевшие отходят в тыл, на отдых. А наши бьются без продыху. Восьмой Дагу тает будто кусок сала на жаровне.

– Это объясняет, почему так спешно отправляют ронги Пятнадцатого Дагу. – Сторос оперся на ружье, и его длинная челка съехала на глаза.

– Точно! Наши стратеги хотят удержать перевал любой ценой.

– И как всегда, наемников посылают в самое пекло, – подвела печальный итог Кира.

Перевал Денуле лежит на высоте одного тиза. Узкий проход между отвесных скал растянулся на четверть сотни тиз с севера на юг. Он соединяет север страны с ее горным анклавом – долиной Дладпас.

До войны правитель Габшир распорядился возвести крепости по обе стороны перевалов, что ведут в долину. Еще раньше был приказ о строительстве в центре северного перевала укрепленной цитадели. Работы закончили накануне войны.

Пророческая мудрость решения Габшира теперь спасала тысячи жизней.

* * *

По пыльной дороге нескончаемым потоком текла колонна беженцев. Уцелевшие жители Сагразза искали спасения подальше от огня столичных пожаров и пуль табалцев. Вместе с гражданским населением отступали сумевшие пробиться сквозь кольцо блокады жалкие остатки регулярных войск.

Арьергард беженцев состоял из тридцати добровольцев, преимущественно егерей – последних солдат Девятого Дагу. Позади была смерть и огонь, впереди – целая армия стариков, женщин и детей.

Дорога извивалась между покрытых редкой растительностью холмов.

Из Сагразза торговый тракт около двадцати тиз шел строго на восток. Затем, круто сворачивая на север, он огибал южные топи Унских болот. Дальше: двенадцать тиз прямо, оставляя справа брошенные теперь поля ржи и пшеницы, и семь-восемь тиз торговый тракт петлял между безлесых всхолмий.

Минуя селение Оскээ, дорога вновь поворачивала на восток. Через тридцать тиз каменный исполин разделял Стропию на Верхнюю и Нижнюю. Владения восточного соседа колея отмеряла еще без малого тиз десять, прежде чем становились видны сторожевые башни Влиртара. Туда и устремился живой поток беженцев.

Жители Верхней Стропии облюбовали южные склоны Эстерской горы очень давно. Первым тут поселился почтенный старец. В уединении он размышлял о смысле бытия. На исходе лет философ закончил труд своей жизни, который его последователи вынесли в мир как учение «о гармонии природы». После кончины наставника его именем назвали скромный удаленный скит. Так начиналась история Оскээ.

Места здесь были живописные. Подножие горы селяне сплошь засадили виноградниками, а Эстерская долина утопала в зелени фруктовых садов.

Снизу жилища обитателей, казалось, на перегонки взбираются на заснеженную вершину, будто спеша застолбить участок поближе к солнцу.

Война не смогла изменить безмятежный вид Оскээ. Покой и умиротворенность царили здесь до сих пор. Дух древнего философа отводили пока еще невзгоды.

Таким увидели Оскээ беженцы с расстояния в полтиза. Ближайшая ночь оборвет мирный уклад жизни селян. С приходом табалской армии исчезнет гармония и красота здешних мест, сгинет в горниле войны и само Оскээ, как погибли Парлия, Срэфи, Сагразза…

– Остановите колонну!

Мипсат подбежал к