Рейсер. На пути к вершине (СИ) - Кузнецов Данил Сергеевич Смит Даниил

Бла-бла-бла… Если удастся осуществить даже четверть от всего задуманного, я, наверное, смогу быть счастлив. И знать, что хоть чего-то стоящего в жизни я добился; сделал что-то, что по-настоящему было не зря.

Но всё равно какая-то часть меня будет знать, что я мог бы достичь большего. Даже если это объективно будет не так.

Я попробую изменить этот мир. А там как получится.

Главное, чтобы он тоже был не прочь меняться.

После фотосессии в зале мы отправились на трассу.

Рекламные съёмки, в которых меня подрядили на участие, включали в себя и демонстрационный заезд по домашней для австрийского концерна трассе. По словам организаторов, это должно наглядно показать, как меня их продукция окрыляет.

Приготовленный к выезду болид уже стоял в боксах. Надевая свой новый шлем и перчатки (а как вы хотели? всё должно быть по высшему разряду), я присмотрелся к машине. Если я правильно понял, это прошлогодний болид «Мотопарка». На таком же, только чуть обновлённом, мне предстоит выступать в этом году.

Двигатель запустился без проблем; нужные обороты также достигались быстро. По ходу, команда смогла решить проблемы с надёжностью закупаемых моторов «Фольксваген». Если так, то сезон будет весьма и весьма многообещающим.

— Так, проверка связи, — сказал по радио Пауль, мой новый гоночный инженер, и я представил себе этого седоватого невысокого блондина в очках, сидящего на командном мостике. С ним я был знаком всего ничего, но надеялся, что мы сработаемся не хуже, чем с Патриком в «Хайтеке». — Повторим план на сессию. По сути, тебе почти ничего особенного делать не нужно. Круг выезда, затем три круга в боевом режиме — постарайся на прямых развивать максимально возможную скорость. Затем покрути «пончики» на стартовой прямой. Наконец, круг охлаждения — и возвращаешься в боксы. Всё ясно?

— Вполне, — кратко ответствовал я и, уже сидя в кокпите, надвинул визор. — Скажете, когда выезжать?

— Готовность тридцать секунд. Операторы должны занять позиции.

Вскоре один из механиков стал пятиться к выходу. Замер, вытянув руку ладонью вперёд. Потом, очевидно что-то услышав в наушниках, призывно замахал ладонью на себя.

— Выезжай.

Меня не нужно было упрашивать.

Тёмно-синей молнией я вырулил из гаража и, едва сдерживаясь, чтобы не превысить разрешённую на пит-лейне скорость, покатил в сторону светофора.

Стоял прохладный облачный день, и асфальт был холодным для резины, так что пару раз на прогревочном круге я чуть не перетормозил. Машина, по-видимому, была настроена на избыточную поворачиваемость; каждый раз приходилось делать минимум две микрокоррекции рулём, чтобы выправиться.

Когда я сообщил об этом Паулю, тот жёстко ответил:

— Сейчас перед тобой не стоит задача выиграть гонку. Надо просто показать красивый пилотаж. Выяснять в деталях работу машины будем на тестах.

«М-да… видимо, не сработаемся», — покачал я головой и прибавил газу. Скоро должен был показаться выезд на старт-финиш…

На прямых болид удавалось неплохо контролировать, это да. Но в поворотах его поведение становилось непредсказуемым. Кое-как я сдерживал вихляющую заднюю часть машины. О-о-ох… понятно теперь, почему Камара и Кари в том году мало чего добились.

Однако скорость у болида явно была. И будь я проклят, если не выжму из этого ведра с болтами всё без остатка.

— Больше разгона, — сказал Пауль, когда я заканчивал второй боевой круг. — Ещё на несколько километров в час на каждой из трёх прямых.

— Я не могу контролировать машину в поворотах! — ответил я. — Сцепление слабое, да и ветер в борт дует…

Преодолел заключительный поворот и в третий раз помчал на полном газу вдоль старт-финиша в горку.

Сто шестьдесят… сто семьдесят… Точку торможения, конечно же, проспал, поэтому воспользовался проверенным методом: резко ударил по тормозам, заранее выкручивая руль вправо для поворота. Корму ощутимо повело по часовой стрелке; не мешкая, газанул и вывернул руль ещё сильнее, а когда почувствовал, что вновь разгоняюсь, привычно выправил траекторию.

Но это было опасно. Настройки однозначно следовало поменять на другие.

От моих замечаний Пауль отмахнулся:

— Мы поставили те, что были на прошлогоднем этапе, — тогда они показали свою эффективность. Плюс мы сделали поправку на разницу в условиях: давление в шинах сейчас более оптимальное. Что тебе ещё надо?

— Чтобы с машиной не приходилось бороться, — бросил я в микрофон и с трудом стабилизировался на входе в «Ремус», изгибавшийся градусов на сто тридцать.

Ну всё. Последний без малого километровый прямик, дальше докатываю круг и завершаю сессию «пончиками». На сегодня хватит. Даже настроение как-то упало.

Будучи раздражённым упёртостью инженера, я не сразу понял, что случилось перед заходом в «Раух». По опыту я помнил, что тормозиться здесь стоит метров за сто пятьдесят до апекса; пределом было примерно сто двадцать. И, кажется, до предела как раз-таки я и дошёл.

Меня развернуло. Задние шины вспахали гравий, передние держались за траву у поребрика.

«Ну нет, не могу же я тут застрять, когда и одной гонки за этих не проехал…»

Сбросил передачи до первой, потом стал постепенно добавлять оборотов и переключаться выше. Какое-то время задние колёса проворачивались вхолостую, но уже на третьей передаче я ощутил, что помаленьку выезжаю.

— Ты как там? — без тени обеспокоенности спросил Пауль.

— А сами не видите?! — прорычал я. — Нельзя так бездумно рисковать, когда болид…

— Я же сказал: разберёмся позже, — отрезал он. — Сейчас мы ждём тебя на прямой между десятым и первым. Поторопись.

— Сам знаю, — прошипел я сквозь зубы, не нажимая кнопку ответа.

Определённо, работать здесь мне нравилось всё меньше и меньше. Это был… не совсем тот вызов, на который я рассчитывал. Надо будет как-нибудь перетереть по-тихому с доктором Марко…

Вот «пончики» крутить оказалось весело. Раньше мне этого делать не доводилось, но вот теперь, заставляя болид вертеться на одном месте, я захотел так же покружиться в конце сезона.

И вдруг спустя пару секунд ко мне со всем накатом пришло осознание.

Я могу стать чемпионом.

Нет ничего невозможного. Есть лишь нехватка денег, сил, стремления… или удачи.

Да — если уж я и собрался сражаться за титул, она мне точно должна пригодиться.

Представитель «Ред Булл» по маркетингу остался доволен съёмками. Под конец дня, когда я уже устал ругаться с инженеров, «заведующий рекламой» лично пожал мне руку и оставил визитку, сказав напоследок:

— Если что-то понадобится, обращайся. Мы постараемся помочь.

Эти его слова я надолго запомнил.

И когда однажды пришло время просить о содействии, я бы всё отдал за то, чтобы этого не случалось.

* * *

Суббота, 25 марта

Будапешт (Венгрия)

Машина проехала заключительную дугу и вырулила на главную прямую круга. Если смотреть со стороны, то держалась она на треке вполне устойчиво, следуя по плавной, геометрически правильной траектории. Будто в игре, где можно включить подсветку оптимального курса.

Да и в кокпите тоже чувствовалось, что болид едет как по рельсам. Не без помощи пилота, естественно.

— Минута тридцать четыре и четыре, — сообщил Пауль. — Пока что это лучшее время. Как ощущения, Мик?

Ну… да. До «Михаэля» я ещё, видно, не дорос в глазах команды.

— Лучше, — ответил я. — Серьёзно, намного лучше, чем было. Конечно, трасса влияет — тут повороты в большинстве такие, что избыток управляемости даже на пользу идёт, — но баланс хороший. Почти нигде не сносит.

— На Хунгароринге настройки традиционно на большую прижимную силу, — проговорил инженер. — Сейчас мы удачно распределили прижим спереди и сзади, поэтому и управляемость хорошая. Если сносит, старайся как можно раньше нажать на газ и сразу же переключить передачу. Это поможет отыграть одну-две десятые на выходе из поворота.

— Понял, — сказал я, вписываясь в шикану. — Боюсь, в Шпильберге нам снова придётся начинать всё с начала.