В Интернете снега.net - Ольга Юрьевна Дзюба

окном печально барабанил дождь, и, засыпая, Настя вспомнила о том, что сегодня с ней случилось. Если не считать письма, попавшего к ней по ошибке, все остальное очень грустно.

Глава III

ЧТО С ЛЕШКОЙ?

Утром Настя посмотрела за окно и поежилась под одеялом — мало того что рассвет тусклый и серый, так еще моросит какой-то противный дождь, и ветер раскачивает мокрые ветки. Надо брать в школу зонт, только где его потом сушить? Или придется бежать в школу под дождем, а потом вешать в раздевалке мокрую куртку. А там ее кто-нибудь швырнет на пол, походит по ней ногами, и ее потом ни за что в жизни не отчистишь. Придется новую покупать. Тут она подумала, что никакую куртку покупать не придется — перед кем ей красоваться? В школу и старая сойдет. А Андрей теперь, даже если и встретит ее когда-нибудь, то не заметит, в чем она одета. От этих мыслей стало ужасно жаль себя.

Настя вышла из дома грустная, а дождь словно печалился вместе с ней. Она даже замедлила шаг и чуть запрокинула голову. Мелкий дождик сеял водяную пыль в лицо, успокаивал, и на душе становилось чуть легче.

Настя тихонько проговорила:

Словно теплая слеза,

Капля капнула в глаза.

Там, в небесной вышине,

Кто-то плачет обо мне…[1]

Кто написал эти стихи, она не помнила. Как не помнила и того, откуда она их знает. Так, услышала когда-то. Но настроение сразу переменилось, и вместо тоски возникла грусть. Может, кто-то скажет, что разница невелика, но это только на первый взгляд. Грусть была светлой и легкой, от нее не пригибалась душа к земле, а напротив, взмывала ввысь, и хотелось любить весь мир.

А вот заниматься вовсе не хотелось.

Первым уроком — ненавистная физика. Вернее, сам предмет еще ничего, если не запускать. Разобраться несложно, и выучить можно, и задачки решить. Но вот преподаватель…

Совсем молодой, только после института, но такой вредный! А ведь поначалу Константин Михайлович понравился всем девчонкам из класса. Целых три недели они с удовольствием ходили на его уроки, смотрели на него, мечтали, что он на кого-то обратит внимание…

Ничего подобного! Казалось, преподаватель на девочек смотрит с легкой иронией — мол, что с вас взять, одни только тряпки на уме! Это несправедливо!

Потом Настя окончательно поняла: их учитель — садист! Он не давал на дом никаких заданий, просто объяснял тему в классе, и все. Школьники радовались, что не надо ничего делать, зато на первой же контрольной весь класс дружно получил по паре. А в конце года, между прочим, экзамен!

С тех пор Настя учителя по физике тихо ненавидела. Пришел, понимаете ли, в школу исключительно для того, чтобы издеваться над учениками! В глубине души Настя понимала, что во всем виноваты они сами. Тем более что некоторые ребята собираются уходить в колледжи, а там совершенно другая система преподавания: никто не задает на дом задачки, зато экзамены два раза в год. И если не учишься в течение года — получишь пару и вылетишь как миленький!

Под спокойным взглядом учителя Настя злилась и от этого — именно от злости! — стала заниматься физикой изо всех сил. Так что теперь контрольные и самостоятельные меньше чем на четыре она не писала, но физик по-прежнему холодно глядел на нее. Как, впрочем, и на остальных девчонок.

А вот к мальчишкам он относился по-дружески, хотя поблажек на контрольных никому не давал. Вообще-то объяснял он здорово и, если внимательно слушать, все становилось ясно и понятно. Постепенно его перестали звать «Костиком», а дали прозвище «АКМ»: из-за фамилии Акчурин, и еще потому, что АКМ — это, как говорили мальчишки, самый надежный автомат. Настя иногда думала — чем он им так понравился, этот черствый, высокомерный, насмешливый тип?

Она села, достала учебник, тетрадь и оглянулась по сторонам. Почти весь класс уже в сборе: АКМ терпеть не мог, когда опаздывают, и вполне мог выставить ученика за дверь. Это было бы еще ничего, но на улицу во время урока не выпускал охранник — как ни проси! — а если болтаться по коридорам, то застукает завуч и придется объяснять, что ты здесь делаешь. Поэтому все, кто понимал, что к уроку не успевает, предпочитали просто в школу не соваться.

Вошли Лена с Денисом — они ходили в школу вместе. Настя пристально на них посмотрела: Лена кисло улыбнулась и помахала ей рукой, Денис, как всегда, спокойно кивнул. Понятно: подружка переживает, а вот Денис — не очень. Значит, он, как и Настя, считает, что ничего страшного не происходит, и правильно.

Но если он переедет, то заберет свою собаку. Конечно, и он, и Дана будут счастливы, но вот сможет ли Лешка так легко расстаться с собакой?

Кстати, где он? Обычно приходит вовремя, даже раньше Насти. Странно… Но поразмышлять не удалось, потому что вошел Константин Михайлович и начался урок.

Сегодня ей показалось, что урок тянется немыслимо долго. Она все время беспокоилась из-за Лешки — что с ним могло произойти? Вдруг простыл вчера, пока ждал ее у школы…

Опять она виновата, получается! Ну что же это такое, все сразу навалилось!

Настя задумалась — идти сегодня к Лешке домой, узнавать, что с ним, или ограничиться звонком по телефону? И пока думала, урок закончился. Все зашевелились, зашлепали рюкзаки по партам, а Константин Михайлович неожиданно спросил:

— Вопросы есть?

Класс замер, заподозрив подвох, а АКМ пояснил:

— Если у кого-то есть вопросы, приходите после шестого урока в кабинет. — И вышел.

Народ загалдел и потянулся к двери. Настя задумчиво сложила вещи в сумку. Она прикидывала — стоит сходить на дополнительное занятие или не стоит?

Решить девочка не успела — сзади на нее налетела Ленка:

— Ты чего как сонная муха? Пошли скорей, на русский опоздаем.

Настя оглянулась — куда Денис подевался?

— Денис домой пошел, — угадала Ленка ее вопрос. — У него сегодня дело какое-то.

Какое-то? Как правило, Лена всегда точно знала, что и когда делает ее друг. Что случилось?!

— Потом расскажу, — продолжала читать мысли подруга и потащила девочку к выходу. По дороге спросила:

— А с Лешкой что? Заболел?

— Не знаю, — с досадой ответила Настя. И замолчала. А правда, если заболел — почему не позвонил? У нее, между прочим, его детектив лежит. Напечатанный. Неужели не нужен? А сама она — тоже ему не