Заклятые любовники - Марина Эльденберт

Дворецкий взвыл и чудом не навернулся через подставку для ног, а я скинула утепленную накидку и устроилась на обитой темным бархатом кушетке, аккуратно расправила платье.

— Так вы пригласите герцога?

— Я приглашу полицию! — прошипел он, потирая ушибленное место. — И немедленно!

— О, не торопитесь. А лучше сразу продумайте, что будете им говорить по поводу скандальной актрисы, прикованной наручниками в холле дома не последнего лица Энгерии.

— Наручниками?!

— Ага, — я демонстративно достала из сумочки наручники — подарочек Вудворда: в постели граф нередко предпочитал быть скованным. Защелкнула один на своем запястье, второй — на подлокотнике кушетки, а ключ бросила в весьма откровенный вырез платья, после чего откинулась на спинку, — ну вот, теперь идите за полицией.

Дворецкий прошипел нечто маловразумительное и метнулся к гостиной. Себастьян же не сливался с темными бордовыми обоями, украшенными узорами на несколько тонов светлее, лишь каким‑то чудом. На лице его проступили красные пятна, казалось, он вот — вот грохнется в обморок, хотя это полагалось сделать мне. Но нет — я чувствовала себя на удивление замечательно. Голова не болела, даже дышалось легче.

Я давненько не бывала в таких домах, даже в большом холле все кричало о роскоши и богатстве: от алой ковровой дорожки, уводящей по широкой с дубовыми перилами лестнице на второй этаж, до роскошной люстры под потолком. Ее сияние ослепляло, а содержание, наверняка, обходилось в кругленькую сумму. Уж кто‑кто, а де Мортен мог себе это позволить.

— Что здесь происходит?

Низкий мужской голос — я уже почти забыла, как он звучит, и как в прошлом от него по спине и рукам бежали мурашки. Только ли в прошлом? Все слова тут же выветрились из головы. Я повернулась и встретила его взгляд — темный, колдовской, невыносимый. Сколько помню, Винсент всегда казался мне жутким, в его присутствии я чувствовала себя маленькой и никчемной.

— Здесь происхожу я, — голос не дрогнул. Сейчас мне здорово помогло актерское мастерство: когда не знаешь, что делать, представляй, что это происходит не с тобой. Отстраненность высвобождает такие стороны души, о которых ты раньше просто не подозревала. — Здравствуйте, Ваша Светлость.

Последние слова я произнесла как можно более небрежно. Винсент смотрел на меня, словно в душу заглядывал, но узнал ли? С одной стороны, не так уж сильно я изменилась за последние восемь лет, с другой… Ну мало ли. Я его никогда понять не могла — то ли смотрит так, потому что убить готов, то ли просто несварение заработал. Я не отводила глаз — несмотря на то, что хотелось залезть под кушетку.

— Немедленно покиньте мой дом, — в голосе звучал металл: он не умел просить, только приказывать, и обычно его слушались. Себастьян, который до этого изображал торшер, сложил руки на груди. Наверное, будь его воля, свел бы их над головой и закричал: «Я спрятался!» — совсем как в детстве, когда мы бегали по дому друг за другом.

— Не раньше, чем мы с вами переговорим, — я указала на место рядом с собой, — присядете?

Винсенту слабость показывать нельзя, иначе от тебя мокрого пятна не останется, но когда этот мужчина слушал кого‑то кроме себя? Де Мортен медленно подошел к кушетке и теперь возвышался надо мной подобно скале.

— Нам не о чем говорить, леди Луиза.

От забытого обращения все внутри перевернулось. Я похолодела, а следом бросило в жар. Странным образом рядом с ним маска не работала, точнее, не работала так, как нужно. Во рту пересохло, по спине струился пот. Я быстро стянула перчатку и подтянула рукав — змея «дремала», обвиваясь вокруг руки.

— Ваше послание?

Винсент грубо схватил мое запястье, потянул на себя, рассматривая отметину проклятия.

— Думаете, я бы ждал ради этого восемь лет? — де Мортен окинул меня злым взглядом. — Вам стоит поторопиться, чтобы успеть нанести визиты остальным недоброжелателям.

Еще и издевается, мерзавец!

Неожиданно он провел пальцами по предплечью — там, где притаилась змея, повторяя ее изгибы. Я дернулась, вспоминая о том, что случилось во время близости с Рином, но боли не последовало. Тварь под кожей ожила и зашевелилась, полыхнула зеленоватым мерцанием, но теперь это напоминало скорее легкую щекотку, а не то, что я запихнула руку в камин. В голове все перемешалось: слова Себастьяна про дурацкую затею, мысли о том, что с нынешним влиянием и возможностями Винсента обо мне никто даже не вспомнит — все стало далеким и ненужным, отодвинулось куда‑то за грань осознания. Я не могла отвести глаз, словно он меня загипнотизировал, сердце забилось часто — часто, дыхание перехватило, а низ живота свело почти болезненной судорогой желания.

Этого еще только не хватало!

Он отпустил мою руку, и все вернулось на круги своя. Точнее, вернулась способность мыслить здраво, а вот желание наброситься на ненавистного де Мортена прямо в холле, невзирая на присутствие братца и околачивающегося где‑то поблизости дворецкого, никуда не ушло. Я больно закусила губу и уставилась на змею, которая на глазах уменьшилась раза в два. Что за…

Додумать не получилось, в сознание ворвался очередной приказ:

— Следуйте за мной.

Я хотела посоветовать ему катиться куда подальше, но вовремя вспомнила, зачем я здесь. Уйти, не получив ответы на вопросы и лишиться единственной возможности спастись? Ну уж нет! Пришлось шустро доставать ключ из декольте, подхватить юбки и бежать следом: ходил де Мортен быстро, даже не остановился, и не оглянулся, не говоря уж о том, чтобы подождать. Ладно, демоны с ним. Главное сейчас — разобраться в том, что происходит, а со своей гордостью я как‑нибудь договорюсь. Потом.

4

Винсент распахнул двери библиотеки: огромный зал, стены которого занимали стеллажи, посередине стоял массивный деревянный стол, а ближе к окну две тахты, широким шагом прошел внутрь. Он зажег настенные светильники и доставал древние, как история его семьи, фолианты с полок, просматривал один за другим, убирал и доставал новые. Одну книгу небрежно швырнул на стол, она распахнулась, чудом не разлетелась на части. Приблизившись, я увидела на пожелтевших страницах рисунки: ящерицы, змеи, пауки — брр, под ними текст на древнем арнейском. Поневоле пожалеешь, что в свое время у тебя не сложилось с этим языком.

— Лу! — сдавленный шепот. Я подпрыгнула от неожиданности: оказалось, Себастьян призраком следовал за мной. Он умудрился побледнеть еще больше, но держался молодцом. Не завидую я ему, за один день столько потрясений. Еще и занятия из‑за меня прогулял.