Формика - Андрей Дмитрук

Итак, после многолетних изысканий Ломейко считал почти доказанным, что муравьиная семья — это единый, высокоорганизованный и — если не мыслящий, то по крайней мере способный к планированию теломозг. Теломозг термин, изобретенный Павлом. Ведь в муравейнике нет разделения на управляющую и исполнительную части. Один и тот же набор относительно автономных „клеток“ — насекомых и принимает решение, и осуществляет их. Но, пытаясь установить наличие общесемейной психики, Павел одновременно искал ее материальную основу. То есть, будучи биокибернетиком, пробовал расшифровать „внутренний язык“ муравейника; код, объединяющий семью. И преуспел в этом настолько, что я опять, невзирая на все беды, назову его счастливцем…

Дело в том, что в муравейнике постоянно происходит общий обмен веществ — трофоллаксис. Ни один фуражир не съедает всю принесенную пищу. Большую часть он отдает рабочим, те несут личинкам или иным опекаемым особям. Но даже съеденную пищу муравей не может полностью израсходовать на себя. Полезные вещества, добытые из еды, выделяются затем специальными железами. Вместе с этим „сверхочищенным“ питанием железы производят особые секреты — феромоны. Феромоны несут информацию, они могут обозначать голод или страх, содержать команды, сообщать данные — скажем, о климате в той или иной части муравейника. Муравьи все время облизывают друг друга значит, с пищей получают химические сигналы. Все это было известно и раньше. Но Павел выяснил, что химическая передача может быть очень емкой, нести огромный набор сведений…

Конечно, муравейник располагает и другими языками, с большим дальнодействием. И все-таки наиболее развитым, универсальным, цементирующим единство теломозга Ломейко считает обонятельно-вкусовой код. Муравьи беспрерывно прикасаются друг к другу язычками и усиками. План любых работ „вычерчивается“ сплошной сетью феромонов. Усики (органы обоняния) Павел уподобляет синапсам — местам, где соприкасаются клетки мозга, передавая возбуждение. В структуре большого муравейника он обнаружил части, сходные с мозговыми долями и даже полушариями; во внутреннем конусе гнезда, там, где идет наиболее интенсивный трофоллаксис, Ломейко видит центр координации… Возможно, там у семьи возникает ощущение собственного Я…»

С л е д о в а т е л ь. Значит, вы не допускаете, что муравейник мог быть бессознательным орудием в руках Ломейко?

М а н о х и н. Решительно не допускаю… м-да.

С л е д о в а т е л ь. По-вашему, Формика для этого слишком умна и самостоятельна?

М а н о х и н. Ну, разумеется. Кое в чем она даже превосходит человека.

С л е д о в а т е л ь. Ну, это вы уже… Нет, серьезно?

М а н о х и н. Как нельзя более.

С л е д о в а т е л ь. Значит, можно предположить преступное намерение… со стороны самой Формики?! Скажем, она считает человека менее совершенным, какой-то своего рода помехой, и…

М а н о х и н. О-о… Это как раз тот случай, когда следствие может пойти по ложному пути. Нет. Бунт гигантских муравейников невозможен. Преимущество — не в интеллекте… Структура семьи — не такая застывшая, как мозговая. Мы вот с вами не можем создавать добавочные участки коры, выращивать их из нескольких нейронов. А семья это делает совершенно спокойно — с помощью тех же отводков. Нам не дано расширить свой череп, в то время как купол может быть легко надстроен. Наконец, для нас недоступно слияние нескольких мозгов в одну систему, а у муравьев есть колонии и федерации…

С л е д о в а т е л ь. Ну, ладно. Эту тему мы сняли. Попробуем зайти с другой стороны. Я так понял: Формика разумнее обычного лесного муравейника, может, раз в тысячу. Верно?

М а н о х и н. М-да… Разница примерно такая, как между человеком и кошкой.

С л е д о в а т е л ь. И в этом заслуга Ломейко?

М а н о х и н. Исключительно его. Он на несколько порядков поднял крупность и сложность семьи. Вывел теломозг из порочного круга, в который загнала его природа: добывание пищи, защита от стихийных бедствий, врагов, вырождения… Изучив код феромонов, сумел химическими сигналами мобилизовать муравейник для нетрадиционной деятельности, обучить, развить интеллект Формики…

С л е д о в а т е л ь. Значит, у Ломейко были только добрые побуждения?

М а н о х и н. Самые добрые и гуманные. Готов поручиться за это хоть устно, хоть письменно.

С л е д о в а т е л ь. Так почему же Формика совершила убийство?

М а н о х и н. А вы не встречали родителей, которые сокрушаются о своем детище: «Мы-де его растили-кормили, учили только хорошему, а он вырос хулиганом… или там мошенником»?

С л е д о в а т е л ь. Сплошь и рядом. Но я не понимаю, какое отношение…

М а н о х и н. Более чем непосредственное. Очевидно, что вместе с разумом пришла свобода воли. М-да… И Формика встала перед вечной и острейшей человеческой проблемой. Проблемой выбора между добром и злом.

С л е д о в а т е л ь. Но за каким же… почему она выбрала зло?! Вот до чего я хочу докопаться в конце концов!

М а н о х и н. Вероятно, на чашу зла был подброшен добавочный груз.

Л о м е й к о. Я так понимаю, вы меня осуждаете. Не согласны, значит, что сына моего она окрутить хотела. А чего же она хотела, по-вашему?

С л е д о в а т е л ь. А вам не приходило в голову, что, может быть, ничего?

Л о м е й к о. Это как же вас понимать?

С л е д о в а т е л ь. Очень просто. Ничего, и все тут. Любила она его, ясно? Сами же говорите — детдомовская. Ни родных, ни близких. Первый муж — бестолочь, недоразумение, спившийся идиот… В девятнадцать лет осталась одна с грудным. Беззащитная, красивая, во всем нуждавшаяся… Представляете, какие находились «доброхоты»?

Л о м е й к о. Да уж. Повидала девочка…

С л е д о в а т е л ь. А вы не спешите с приговором-то… «Повидала»… Да, повидала! Обозлилась, конечно, с людьми ужиться не могла. Оттого и работы меняла часто… Потом со вторым мужем осечка. Вроде и неплохой человек, серьезный, но — оказался домашний тиран. Ревнивый, вздорный, грубый…

Л о м е й к о. Скажите пожалуйста! Грубый! А она, значит, святая? Наверное, такое вытворяла…

С л е д о в а т е л ь. Еще раз прошу, Маргарита Васильевна, — не рубите сплеча. Прошу вас. Мы же разбираемся… Пытаемся понять, что к чему… Ей любить хотелось, а не терпеть! Раз в жизни — любить и быть любимой. Отдать себя без остатка. И тут появляется Павел. Умный, тонкий, ласковый… Казалось бы — вот оно, счастье! Протяни руку и бери. А ему этого не надо. У него на первом плане муравейник. Устал от опытов позвонил Вике, поиграл в любовь. Может, раз в две недели. Или раз в месяц. Мало, понимаете? Не от хорошей жизни она ему предложение свое сделала. Ой, не от хорошей… Ниточкой, хотя бы тоненькой ниточкой надеялась привязать любимого… А он…

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});