Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Появившийся офицер был весьма хорош. Взгляд строгий, ясный, без лени, движения уверенные, сам быстрый, крепкий: ни брюха до колен, ни сальной рожи — стальная синева тенит челюсть и волевой подбородок с ямочкой. Сразу видно — человек во дворце служит, поглядеть на такого приятно. Заботится Манаф-ага о внешности: одежда чистая, налобная повязка — белая. Верно, хочет услаждать взор повелителя Тара, хоть и говорят, что Сурхан-Саяды (именование) женщин любит.
Тем временем полученные деньги Арим отрабатывал: представил достойного юношу, изложил его просьбу. Манаф-ага смерил взглядом тощего мальчишку.
— Много товара? Что везёшь?
Амад затараторил — успеть сказать, пока слушают:
— Нет, совсем немного! Совсем ничего не везу!
Смоляная бровь дрогнула: мол, а чего ж тогда едешь?
— Еду я… Везу… — Амад слегка запнулся, но тут же его осенило: — Еду я по семейному делу. Сестру, — едва не сорвалось с языка заветное «продавать», — лечить! К тамошним лекарям везу.
— Красивая?
— Уй, нет, господин, совсем некрасивая! Тощая, больная!
— Тощая? Может солитёр у неё? — заинтересовался Манаф-ага.
— От солитёра уже лечили, не помогло. Видно, не солитёр это. Наверное, печёнка больная, — кстати вспомнил Амад печень Жёлтого Курши.
— От печени отвар верблюжьей колючки помогает. Я своих солдат всегда так лечу.
— Да-да, господин, — закивал Амад, соглашаясь. Большой человек проявил интерес к маленькому — хороший знак!
— Тарские лекари — неучи, мало что могут. Лечи сестру. Потом покажешь, — произнёс десятник, знающий от брата, что у юного бандюгана-сироты отродясь никакой сестры не было. — Иди за мной.
Как велик мир и как он сам мал и ничтожен в этом мире, Амад понял через три прохода со стражей, два внутренних дворика (один с пальмами, другой — с фонтанчиком!) две лестницы, четыре поворота направо, налево — только один.
Ой, как жалел Амад, что не оставил половину денег — ну хоть тому же Казиму! Ткнёт его сейчас красавец сабит острым мечом и не побрезгует ковыряться в скользких кишках в поисках Амадова золота. И за меньшее режут друг друга, а тут целый золотой! Да серебро! Или побрезгует? Кликнет стражников, а уж те выпотрошат дочиста… Ай, как глупо сделал — сам принёс свои деньги злым людям! Живым бы уйти. Кто он здесь, во дворце? Никто, совсем никто, меньше мухи…
Но ничего страшного грозный сабит не вытворил а, войдя в длинную арочную галерею, остановился у проёма, завешенного плотной тканью, и там неожиданно подмигнул:
— За разговор не плачено, друг моего брата!
Амад понял, сунул пять серебряных в сухую мозолистую ладонь. Ясно было, что меньше пяти такой человек не возьмёт.
Манаф-ага кашлянул погромче, тронул занавеску: «Здесь ли ты, уважаемый?» — и на тихое «Войди, покорный!» вошёл и втащил за собой Амада.
Посреди подушек, за низким столиком сидел человек. Совсем невидный и некрасивый, но при взгляде на него Амад сразу вспомнил про зиндан, пытки и калёное железо.
— Толтам-заде, плод мудрости мира, не уделишь ли минуту своего драгоценного внимания моему родичу?
— Ну какой там плод, — лживо улыбнулся носатый человечек. — Так, лист на древе познания. Я выслушаю твоего родственника, не сомневайся, добрый Манаф.
Оставшись наедине, Толтам-бей благосклонно выслушал сбивчивую речь Амада и ответил очень просто:
— Баасы стоит дорого. Но для родственника Манафа-аги и ради богоугодного дела я выпишу тебе пропуск за один золотой. Всего!
— Вай! — невольно вскрикнул Амад.
Один! Золотой!
Поняв по его упавшему лицу, что платы не видать, человечек нахмурился и спросил:
— Сколько есть?
— Семь серебряков. И ещё медь.
При слове «медь» Толтам-заде, третий помощник писца, брезгливо скривился.
— Давай.
Трясущимися руками Амад вытащил горсть медяков, но был остановлен властным окриком:
— Серебро давай!
Предусмотрительный Амад рассовал деньги по разным местам. Пять динаров из складки пояса, ещё два — из отдельного узелка. Возьми, добрый человек, подавись! Видишь же — больше ничего нет.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})Не переставая кланяться, Амад задом вылез на залитую солнцем галерею и, утерев пот и слёзы, отправился в обратный путь. Заветную глиняную табличку он намертво зажал в кулаке.
«Вот оно как у них тут! Культура!» — подытожил он, выбравшись на улицу и с облегчением оглядываясь на высокие стены дворца. «Кучеряво живут! Ни тебе железа в пузо, никакой кровищи, даже пятки целы — как будто никому не интересно сколько у него денег на самом деле. Рук не марают! Высший свет!»
Недёшево достался пропуск-баасы. Но что поделаешь: пора привыкать вести дела в этом самом высшем свете.
На оставшиеся две серебрушки купили арбу, кое-какие припасы. Успели в Убежище — за женщиной — и вернулись в город до заката, чтобы под защитой стен переждать ночь. На площади горели костры, работали все чайханщики, сновали между купцами разносчики и продавцы еды и дорожных мелочей. Ещё не рассвело, как поднялся шум, гомон, заскрипели колёса, залязгали цепи воротной решётки, и ворота открылись, из дворца потянулись цепочкой верблюды, россыпью замелькали всадники. Караван тронулся в путь.
Глава 6. Самые честные намерения
Сначала шли широко, толпой. Вдоль обочин носились всадники, передавая последние приказы, бегали стражники, проверяя баасы идущих с караваном и сбивая их в длинную цепь. Несколько раз ему пришлось предъявить свою баасы, и стражники отступались от оборванца с арбой и двумя спутниками. Вот когда Амад похвалил себя за предусмотрительность! Глядя на неудачников, не имеющих заветной таблички, на их вытянутые физиономии, на то, как они уныло плетутся в самый конец каравана, не охраняемые никем, он гордо ухмылялся. Вот то-то! Не зря были траты, пот и слёзы — вот она, его баасы! На ней вместе с глиняным оттиском Толтам-бей изобразил три чёрточки и кружок — это означало, что пропуск дан на троих и одну повозку. С собой он взял Казима — за надёжность, и Хадада — за то, что тот не любил уступать в драке. Женщина не в счёт.
Скоро небо посветлело и факелы погасли. Из непроглядной темени выступили сероватые очертания деревьев, каких-то зарослей, слышалось блеянье коз, и светились огни в крестьянских домах: хозяйки ставили хлеб.
Восточные окрестности Тара были совсем не такими, как южные: вместо голых такыров, заметаемых песком, здесь потянулись поля хлопка с тёмными коробочками, кое-где вспушённые белым, на пологих холмах теснились виноградники, наливались янтарной спелостью абрикосы и умопомрачительно пахли тарские чёрные персики.
Крестьяне уже копошились на полях и чувствовали себя спокойно, не поднимая глаз выше своей мотыги, — чужие дела их не интересовали.
Привычным взором Амад оценил обстановку и наметил было пару садов, окружённых узкими канальцами — арыками. Но тут глаз его резанул красный войлочный колпак ханского стражника. Вот один. Вот ещё один! Стоит в тени, вроде бы лениво, а сам следит за каждым движением караванного люда. Так вот оно в чём дело! Вот он «оплот благоденствия» и «защитник верных»! Тут стража на каждом шагу — скрутят, не успеешь этим персиком подавиться.
Бережёт Сурхан-Саяды свои владения, железной рукой наводит порядок.
При виде очередного красноколпачника, торчащего на границе поля, кольнула Амада неприятная мысль: а что мешает повелителю Тара устроить то же самое на южной окраине? Выкопать колодцы, разбить сады, поставить терпеливых осликов у поворотного колеса водокачки, и будут стражники таскаться от южных ворот до самых старых развалин, до самого Убежища… Что тогда делать бедным дадашам, куда податься? Но нет, этого не будет, пустыня защитит своих детей…
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})Но уже разонравились и сады, и сытые дехкане.
Амад решил подумать о приятном. Нащупал в поясе твёрдый кругляш динара. Он, его единственный золотой, да несколько медяков — вот всё, что осталось от недавнего богатства. По две медных монеты было роздано дадашам с наказом ждать его с мешком золота через шесть дней; купили арбу — хорошую, с толстым войлоком, чтобы женщина не набила себе синяков, — о таком товаре надо заботиться, зачем самому ломать цену? Туда же, в арбу, уложили припасы. Но на этом траты не закончились: ведь надо будет заплатить дорожный сбор и въездную пошлину в Такаджи, да там хоть день пережить надо. Денег — в обрез.
- Багровая заря - Елена Грушковская - Фэнтези
- Багровая заря - Елена Грушковская - Фэнтези
- Багровая заря - Елена Грушковская - Фэнтези
- Академия Тьмы "Полная версия" Samizdat - Александр Ходаковский - Фэнтези
- Высшая ценность - Александр Лоскутов - Фэнтези
- Дракон цвета пепла - Елизавета Иващук - Фэнтези
- У входа нет выхода - Дмитрий Емец - Фэнтези
- Логико-структурный подход и его применение для анализа и планирования деятельности - Сергей Готин - Фэнтези
- Ходок – 13 (СИ) - Тув Александр Львович - Фэнтези
- Блуждающий Неф - Саша Суздаль - Фэнтези