Лифчик для героя. Путь самца - 2. - Роман Трахтенберг

— Но признать, что хочешь ее стереть, а потом воплотить замысел и «родиться заново» очень сложно. Разве непонятно?

— Понятно. Только читать о таком подвиге скучно.

— Неправда! Это смотря как написать!

— Как ни пиши, все псу под хвост.

— Ты опять про жопу? Пошли хотя бы для разнообразия на…

— Вся жизнь на хуй… кстати, неплохое название.

— Отличное. Только тогда уже «Жизнь после хуя».

— Тогда уже «Хуевая жизнь, или Пиздатое существование».

— «Банани и персики» — репортаж с петлей на хуе…

— Я не поняла, ты серьезную книгу собираешься писать?

— Конечно, кто же шутит с такими вещами? Только писать мы будем вдвоем, и, по-моему, мы уже начали.

— Правы были большевики, что нельзя отдавать искусство в руки евреев: они все доведут до абсурда…

Мата Хари

Жена стала замечать, что муж перестал обращать на нее внимание.

Надела противогаз и спрашивает благоверного:

— Ничего не замечаешь?

— Брови, что ли, выщипала?

…Я становлюсь внимательным и подозрительным.

Превращаюсь в хитреца-изобретателя.

Я мог бы давать советы Штирлицу, сериал про которого смотрит вся страна.

У меня улучшился слух: сидя в квартире на нашем пятом этаже, слышу, как внизу открывается дверь подъезда.

В женских штучках становлюсь более изощренным, чем сами женщины. Вчера смастерил искусственные ресницы из старого мутонового воротника. Отрезал две узкие полоски, пощипал их, завил на карандаш и накрасил тушью. Приклеить решил на клей для дерева, найденный в отцовском ящике для инструментов… И приклеил бы, даже не задумавшись о том, что глаза могут НАВСЕГДА остаться склеенными… Помешало возвращение отца из рейса.

…Он, как обычно, привез кучу подарков мне и маме. Свои, мальчишечьи, я даже не хотел распаковывать, а вот у мамы… изумительные красные туфли. У меня даже сердце стало стучать медленнее.

«Мы должны их получить», — шепнула ОНА мне в ухо, и я вдруг осознал, что живу ЕЕ интересами. Моя жизнь растворялась, как в кислоте. То есть внешне я абсолютно нормальный мальчик, и каждый день, видя себя в зеркале, конечно же, не мог забыть об этом. Но ничего кроме апатии на этот счет не испытывал. С ЕЁ появлением исчезали старые желания и появлялись новые, совершенно неожиданные, а порой и опасные. Как, например, эти чертовы туфли. Я так сильно хочу их, что готов продать душу дьяволу…

Пока я как загипнотизированный смотрел на недоступные сокровища, мама их мерила. Туфли оказались немного маловаты. Точнее, требовали времени, чтобы быть по ноге.

— А на тебя налезут? Может, разносишь? — со смехом спросила она.

— Конечно, — на полном серьезе, скрывая радость согласился я.

Иногда я разнашивал ее обувь. Первый раз вызвался сам, а она не поинтересовалась, чего ради помогаю… Мне показалось, туфли на мне сидят идеально, и я цокал каблуками по полу, пытаясь подражать женской походке.

— Что ты делаешь?! — Голос отца, вернувшегося улицы, заставил подпрыгнуть.

— Мама попросила разносить. Ей малы, — в ужас пробормотал я, в мозгу проносилось: «Поймали! Мне конец!!!»

Отец в гневе страшен, а уж узнав про такое…

— А-а, понятно, — как ни в чем не бывало, бросил он и прошел на кухню.

Сердце успокоилось не сразу. Хотелось срочно вылезти из туфель, но вдруг слишком быстрое отступление вызовет подозрения (хотя отец, скорее всего, уже забыл обо мне), и я продолжал цокать с трясущимися коленями, а липкий холодный пот выступал на спине.

Наконец, решив, что достаточно походил в туфлях, вернулся к себе в комнату. Там осмотрел все, что могло вызвать отцовские подозрения, но ничего не обнаружил. Я всегда был аккуратен. Нашел только искусственные ресницы. А их нельзя положить ни в одну из шкатулочек мамы. Ресницы принадлежали ТОЙ, чьих вещей не было и не могло быть в этом доме, как и ЕЁ самой. Пришлось спрятать их в карман школьной формы и постараться забыть о них на все время папиного отпуска.

И действительно… полностью про них забыл.

…Через пару дней вместе с приятелем Димкой пошли после школы в кино. Набрали мороженого, потом подошли к кассе. В одной руке я держал деньги, в другой пломбир, а он считал мелочь.

— Не хватает, у тебя еще есть?

— Не знаю. Может, в кармане.

Не раздумывая ни секунды, Димка запустил руку ко мне в карман и выгреб оттуда все. На ладони среди мелочи лежали… искусственные ресницы.

— Что это?

Мороженое застряло у меня в горле.

— Это?..

Спас меня висящий на стене прямо за его спиной плакат фильма «Спартак», вечно популярного среди советского народа.

— Я хотел… хотел сделать маленькие фигурки спартанцев, а мех прикрепить на шлемы. У них такие шлемы странные, мне кажется, вполне подойдет.

— Да? — Он заинтересованно уставился на ресницы. — А из чего ты будешь делать фигурки?

— Из пластилина. — Я уже пришел в себя и сейчас удивлялся только собственной способности к молниеносной импровизации. — Потом покрою лаком, и они будут смотреться просто изумительно, как настоящие! — Я поймал себя на том, что использовал какое-то девчоночье слово.

— Покажешь? Почему ты мне раньше не говорил? А кого из них ты хочешь сделать? — Он сыпал вопросами, но я отвечал без запинки. Мы даже забыли о том, что опаздываем на сеанс, так гениально я врал! Наверное, из меня вышел бы неплохой писатель. Может, не гений, но автор приключенческих бестселлеров — точно.

Сразу после кино помчался в магазин, слава богу, пластилин там был, и вечером уселся за работу. Ресницы безумно жалко, но лучше все-таки сделать фигурки и показать Димке. Может, он и забыл, но так будет спокойнее.

…Он остался в восторге, да и мне спартанцы в итоге понравились, только ОНА осталась недовольна.

…Началось лето, отец снова отбыл в далекие края, а мы с мамой, бабушкой и овчаркой Магдой отправились на дачу. Тут я мало что могу позволить ЕЙ. Мама не берет на дачу ни косметику, ни туфли на шпильках, ни одежду на выход. Ведь у нас маленький летний домик. Зато участок большой, тридцать соток. Магда носится по нему целый день, бабушка занимается хозяйством, а мама ездит на рыбалку. Непонятно, то ли отец научил ее любить рыбную ловлю, но она может пропадать там целый день. Возвращается в обед, привозит улов, ест и снова в лодку. А я слоняюсь вдоль забора и не знаю чем заняться, как вдруг… обнаруживаю мешок со старыми материнскими вещами. В такой обстановке — это практически клад! Старые колготки сарафаны, белье, чулки и комбинации… Именно и чулок я и решил сделать новую кожу, точнее, имитацию кожи. Сшить их как комбинезон и надевать так, чтобы не выступала… ненужная часть тела…. Было еще очень далеко до выхода на экраны знаменитого фильма «Молчание ягнят», но ведь желание иметь другое тело так схоже у всех… транссексуалов…

Бабушка нашла мое творение, когда ей понадобились кухонные тряпки. Она распотрошила мешок и с удивлением стала вертеть в руках мою «вторую кожу».

— Что за ерундовину твоя мать тут соорудила?

— Это? Ничего… У нас в школе трудовик болел, мы ходили на уроки к девчонкам. А там всех шить учили, я просто использовал ненужные тряпки.

Бабушка поверила, так как других версий у нее просто не нашлось.

Загрузили? Разгружай!

Ни хуя вы нахуячили!

Ну-ка расхуячивайте всё на хуй!

…Вопрос с клубом все никак не решается: то ли работаем, то ли нет.

Зато появилось время изучить дневник — вот ведь всего-то неделю как нет работы, а я уже весь извелся, а ведь кто-то сорок лет не мог определиться с полом…

Сегодня совершенно неожиданно выяснилось, что мы можем работать еще неделю. Я решил этим воспользоваться, чтобы закрыть дыры в клубном бюджете… Что непросто, публику еще надо собрать. Дело в том, что мы уже успели убрать рекламу из всех журналов и интернета, и народ мог просто-напросто забыть о нашем существовании. Вы думаете, легко в таком городе, как Москва, открываться-закрываться? Народ хочет точно знать, не зря ли он потратит время, доехав до твоего заведения. Так что для ночного клуба жить под знаком вопроса — все равно что умереть. Тем не менее пусть и без рекламы, но открыться надо!… И вот опять мы вдвоем с водителем принялись загружать клубные пожитки теперь уже на прежнее место «Картины, костюмы, картонки и маленькие книжонки…» — все, что под присмотром бдительных старушек на лавочках мы не так давно затаскивали в подъезд, теперь вытаскивали обратно к чертовой матери, то есть в кафе.

Работаем.

…Сегодня на программу пришел очередной заместитель одного из моих великих начальников. Видимо, из опасения, что заведение закроют, а он его так и не посетил. Причем говорил, что придет с другом, а сам явился с женой, о чем мне сообщить не успели — перед шоу была настоящая «запара», — и я лихо прошелся по всем телкам в зале. Обычно супруги, зачем-то пришедшие в клуб с мужьями, реагируют лошадиным фырканьем, но мне все равно. Ведь не они мои главные зрители. Хотя умным женщинам у меня нравится, но такие — редкость. В основном, они все что-то строят из себя.