Подонки - Фредерик Дард

— Были дела…

— Какие дела?

— А ты за что?

— Интересная у тебя манера отвечать на вопросы…

Воцарилось продолжительное молчание. Зажегся ночник. На стене возник голубоватый ореол, усиливавшийся с наступлением темноты.

Франк повернулся на бок.

— Тогда ночь была, — начал он.

Несмотря на отсутствие вступления, Ал понял, что Франк готов раскрыться.

— Я был в одном местечке на севере…

Он замолчал, захлестнутый потоком воспоминаний.

— Ну давай же, — заторопил его Ал, — мне уже интересно…

Франк покорно продолжил:

— В течение дня я управился со всеми моими клиентами и решил заночевать в маленькой гостинице… Только у хозяина не было гаража для моей тачки… Пришлось поставить ее на хоздворе…

— Ну и что? — спросил Ал голосом, лишенным всякого любопытства, чтобы Франк не заставлял себя упрашивать.

Но Франк не дал себя обмануть.

— Тебе правда интересно?

— Спрашиваешь!

— Когда я въехал во двор, фермерша поила лошадей… У нее в руке был фонарь «летучая мышь».

— Представляю себе картинку.

— Небольшого роста с платочком на голове…

— А дальше что?

На этот раз Ал не смог скрыть своего интереса.

— Да пошел ты!..

— Ну ладно, ладно!

Ал вздохнул и почти на ощупь добрался до крана. Он открыл его и облил себе лицо. Потом попил воды, отдающей медью.

— У нее была большая мягкая грудь.

Ал улыбнулся в темноте и сел на свои нары лицом к рассказчику. Расстояние между ними не превышало и метра.

— Слушай, да ты у нас прямо извращенец какой-то… Надо же, большая мягкая грудь!

Франк пожал плечами:

— Все мы подвержены слабостям…

— Это точно, — признался Ал.

— Иногда все обходится, а порой и нет…

— У тебя не обошлось?

— Как видишь…

— Ты ее изнасиловал что ли?

— Да заткнись ты! — закричал Франк. — Не люблю я этого слова, — пояснил он, снизив тон. — Я прижал ее к себе… Она принялась дрожать… Потом закричала… Тогда я опрокинул ее в солому, там полный двор был соломы. И я ее взял… среди пламени.

— Пламени! — воскликнул Ал. — Какого еще пламени?

— Фонарь упал в солому.

Ал представил себе эту картину и прошептал:

— В пламени! Великолепно! Я бы заплатил за билет! А потом?

— Потом я потерял голову…

— Да?

Франк вытянул в темноте свои руки, мощные, покрытые белыми волосами. Ал посмотрел на них как на предмет, выставленный в витрине.

— Ты придушил ее?

— Да, — коротко ответил Франк. — Теперь твоя очередь… Рассказывай.

Ал вытянулся на заскрипевших нарах.

— О! У меня все значительно проще. История началась в придорожном ресторанчике… Я был слегка под градусом. Разругался с каким-то типом, не помню уже из-за чего. Кажется, по какому-то политическому вопросу. Я-то политикой не интересуюсь, такая кретинская вещь!

— Дальше что? — обрезал Франк.

— А! Ну да… Морда мне его не понравилась. Тогда я огрел его пивной бутылкой по голове. И она-то как раз не выдержала!

— Какая марка?

Прошло несколько секунд, прежде чем до Ала дошел смысл вопроса.

— Не понял…

— Пиво какой марки? — уточнил Франк.

— Виргинское.

— Ты уверен?

Ал заподозрил подвох.

— Еще бы! Когда я поднял бутылку, то обратил внимание на этикетку… Такое не забывается!

— Врешь, сволочь! — закричал Франк, вскакивая на ноги.

— Да я клянусь тебе…

— А я клянусь тебе, что ты врешь. У бутылок с виргинским пивом нет горлышка, поэтому ты не смог бы ей ударить!

Ал не произнес ни слова. Он открыл было рот, чтобы запротестовать, но передумал.

— О такой мелочи ты не подумал, да? — выкрикнул Франк, пиная тюфяк своего соседа. — Сплошное вранье! Такое впечатление, что ты хочешь обхитрить меня…

Немой испуганно приподнялся на кровати, наблюдая за схваткой. Он переводил взгляд с одного на другого, ничего не понимая. Вмешаться он не смел…

Франк схватил Ала за горло.

— Чего ты ждешь от меня? Чего ты хочешь?

Ал резко дернулся. Он напряг мышцы, и ему удалось схватить своего противника за кисти рук.

Силой он был наделен немалой. Франк ослабил свою хватку. Когда он окончательно сдался, Ал прошептал:

— Послушай, Франк, каждый из нас имеет право рассказывать ту историю, какую он хочет, или нет? И потом ты сам начал!

— Что?

— Ну эта твоя пышногрудая фермерша с «летучей мышью» и тип, который ее трахает посреди пожара! Ты это что, у Чейза вычитал?

Франк опустил голову. Ал отпустил его запястья, и руки повисли вдоль тела, как две сломанные ветки.

— Признавайся, ты же хотел меня подловить! — загремел Ал. — Да я как только тебя увидел, сразу все понял. У тебя же на лице написано… И что ты стукач, тоже написано. Прямо светится, как неоновая реклама.

— Да ты заткнешься, наконец! — заорал Франк.

Он весь дрожал, даже зубы стучали…

— Замолчи!

— Стукач! Стукач! — повторял Ал.

Оскорбление звучало как молитва, как вопль отчаяния. Он вкладывал в него всю свою душу… Всю свою жизнь…

— Стукач!

Его крик разносился по всей тюрьме. Вскоре все проснулись. Отовсюду неслись протесты.

«Что происходит?»

«Опять эти двое бардак устроили!»

«Перевести их в другую камеру!»

«Сколько можно!»

Звуки шагов… Надзиратели. Не очень-то довольные, что их потревожили…

Франк снова вцепился Алу в горло.

— Это ты стукач! Ты стукач!

— Ну да, — хрипел Ал, задыхаясь. — Я специально изуродовал себе физиономию, чтобы послушать твои идиотские истории! У тебя же все шито белыми нитками. Говорить неправду, чтобы узнать правду…

Вдруг Франк отпустил его. Охваченный внезапной мыслью. Он сказал:

— Ну-ка, покажи свои руки!

— Но…

— Показывай, тебе говорят!

Ал протянул руки в свет, падающий от ночника. Франк плюнул на них.

— Тоже мне лапы водилы, — сказал он спокойно. — Не смеши меня! Ты когда в последний раз был у маникюрши, позавчера?

— А ты, продавец бензина… В каком департаменте ты работал?

— Па-де-Кале, — ответил Франк, хмуря брови.

— Молодец! И как же его зовут, твоего оптовика из Сент-Омера?

Франк пожал плечами…

— Ладно, брось.

— Ага, — обрадовался Ал, — видишь! Это ты!.. Это ты! Легаш поганый!

— Ну-ка повтори!

— Фараон поганый!

Они кинулись друг на друга и покатились по земле. В таком положении их застали охранники и разняли с помощью пинков и дубинок.

Когда примчался в одних тапочках Дерьмо, ему осталось только нанести последние удары по уже неподвижным телам.

— В карцер ублюдков! — распорядился он. — Каждого в отдельный и посадить на диету! Позаботимся об их драгоценном здоровье!

Без лишних церемоний оба сотоварища были переправлены в подвал.

Когда их выносили, заключенные, которым они не дали спать, обсмеяли их.

Прежде чем выйти из камеры, Дерьмо врезал дубинкой немому.

Тот забился на свои нары и заплакал от незаслуженной обиды.

Дерьмо не преувеличивал, утверждая, что в карцерах полно крыс. Появление пленников в закрытых камерах подземелья было для них настоящим даром небес, так как одновременно появились и куски хлеба, которые заключенным приходилось отвоевывать у грызунов.

5

Восемь дней протекли в этих полумогилах. Восемь дней, длинных и черных, как самая черная из всех ночей. Когда они были извлечены оттуда, их отвели к директору заведения, человеку большому и резкому, который прочел им расхожую лекцию на тему морали и заключил:

— Конечно, я мог бы вас расселить, но это слишком простое решение. Я настаиваю, чтобы вы заключили джентльменское соглашение… Если можно так выразиться, — добавил он, взглянув на них тяжело и презрительно.

«Идите, но в следующий раз я вами займусь всерьез».

Франк и Ал старались не смотреть друг на друга. Они вышли из директорского кабинета, упрямо смотря только перед собой.

Дерьмо, главный по этажу, уже поджидал их, держа розу в своих лошадиных зубах.

— А вот и мои маленькие друзья! — воскликнул он. — Я же предупреждал вас, что буду держать под контролем все ваши действия… Теперь придется вести себя смирно… Я люблю людей, которые ведут себя смирно…

Он вошел вслед за ними в камеру и сел рядом с до смерти перепугавшимся немым.

— Видите ли, — продолжил он, постанывая от удовольствия, — если вы и дальше будете продолжать в том же духе, то дело может кончиться смертью одного из вас… Тот, кто останется, автоматически получит право на гильотину… Вы в курсе, что это такое? Замечательная вещь… Того типа, который ее изобрел, звали Гильетен… К тому же он был врачом! Как видите, я знаю историю Франции…