Трудности языка (СИ) - Кононова Ксения "MidnightLady"

— Сань, не тупи. А «гугль» на что? — вот гад! И главное рожа светится от осознания собственной гениальности. Хотя… Похоже не такой уж у меня большой выбор. — Тащи ноутбук. Давай, шевели конечностями.

— Если меня завтра пинками выгонят с занятия после твоего диалога, вся ответственность на тебе, имей в виду, — поднимаюсь на ноги и иду в свою комнату за ноутбуком.

Через полчаса у меня уже не один, а целых три диалога. Один — придуманный Арсением и переведенный гуглом, а два нагло слизанных с интернета. Совесть чиста. Можно ложиться спать.

— Пойдем покурим? — предлагает Сеня и через секунду, даже не дождавшись моего очевидного ответа, как всегда добавляет. — И правильно, спортсменам не фиг.

Через минуту шарканье тапочек по полу прерывается хлопком входной двери. Пошел на лестничную площадку. Интеллигенция. Задницу морозить на балконе не охота. Разбираю постель и иду чистить зубы. Когда Сеня возвращается, выдаю ему подушку и одеяло — разбредаемся по комнатам и ложимся спать. Но спустя долгое бесконечно-тянущееся время понимаю, что спокойно уснуть мне сегодня не судьба. Думаю о завтрашнем дне. Хочу вновь тебя увидеть, и это ожидание предстоящей встречи сводит с ума.

Не помню, когда мне все-таки удается провалиться в сон, но когда открываю глаза, слепящий свет уже заполняет всю комнату. Прикрываю глаза ладонью и чувствую, как затекла шея. С трудом поворачиваюсь и обнаруживаю свою подушку на полу. Как и большую часть одеяла. На кухне слышится возня и звонкий Сонькин голосок. На настенных часах десять утра. Сажусь на кровати и сонно ерошу волосы, пытаясь прогнать желание вновь завалиться в постель и впасть в спячку. На миг обрывочные вспышки моего сна всплывают откуда-то из глубины сознания, и я вспоминаю, что мне снился ты. Каменная эрекция лишнее тому подтверждение. Ты превращаешься в настоящее наваждение, от которого мне негде укрыться. Ни в собственных мыслях, ни даже во снах. Нужно срочно в душ и что-то с этим делать. Натягиваю спортивные штаны и выглядываю из комнаты. Судя по голосам, мама уже вернулась с ночной смены и сейчас вместе с моими гостями на кухне.

Бесшумной тенью просачиваюсь в ванную и забираюсь в душ. Выдавливаю на ярко-оранжевую мочалку гель с запахом каких-то тропических фруктов и тру тело, пытаясь отвлечься. Бесполезно. Мысли о тебе как назло лезут в голову и это обстоятельство никоим образом не помогает мне. Опираюсь согнутой рукой о темно-зеленую кафельную стену и утыкаюсь в нее лбом, пока другая ладонь скользит по неоспоримому доказательству моих желаний, связанных с тобой. Достаточно нескольких минут, воспоминания о твоем голосе и капельки фантазии о твоих руках на моей коже, чтобы испытать оргазм. Прикусываю губу, чтобы не застонать слишком громко. Господи!

Отдышаться. Помыть голову. Еще раз ополоснуться. Легче не стало. Разве что только напряжение ниже пояса чуть спало. И то, меня терзают подозрения, что теперь это может превратиться в постоянную практику. Выхожу из ванной, вытирая волосы полотенцем.

— Привет, Саш. Ты уже проснулся? — из кухни выглядывает мама. — Иди завтракать.

— Привет, мам. Да, мам. Хорошо, мам, — на ходу в свою комнату. Натягиваю синюю фланелевую рубашку в большую клетку и по привычке подворачиваю рукава. Расчесываю волосы и иду на кухню. Арсений с Соней уже полным ходом наворачивают аппетитно пахнущий завтрак.

— Теть Том, очень вкусно, спасибо! — с набитым ртом восклицает Сеня.

— Ешьте на здоровье, — мама улыбается моему другу и кормит Соню с ложки. Замечает меня в дверях. — Наш ленивец пришел. Садись.

— Ничего я не ленивец, — недовольно бурчу под нос, усаживаясь за стол и беря вилку в руку, — просто плохо спал ночью.

— И сегодня встал не с той ноги. Теть Том, или он всегда такой по утрам? — скалится Арсений.

Передразниваю его выражение лица. Он начинает ржать уже в открытую.

— Нет, обычно он молчаливей, — подыгрывает ему мама.

— Так, все. Можно мне теперь спокойно поесть? Боже!

Ни на кого моя возмущенная фраза, естественно, не действует, и они продолжают надо мной потешаться, но я уже слушаю вполуха, ковыряясь в тарелке и сам пытаясь понять свое состояние. Нервничаю, будто перед экзаменом. И есть не хочется… Совсем. Когда Арсений начинает собираться домой, предлагаю подождать, пока я переоденусь, чтобы пойти вместе. Он соглашается и усаживается на диван в гостиной рядом с Софией, которая смотрит какие-то мультики по телевизору.

— А ты куда? — мама заглядывает в мою комнату, когда я пытаюсь найти в своем шкафу что-нибудь… особенное? Не то, что ношу постоянно? Ловлю себя на этой мысли и поражаюсь собственному поведению, но все равно не могу пересилить это желание.

— У меня занятие по испанскому, — из шкафа выпадают вещи и я, чертыхаясь, запихиваю их обратно, стоя в одних светло-синих джинсах босиком на холодном полу.

— Кстати, — вдруг вспоминает что-то она, — я же вчера дозвонилась Светочке.

Замираю. Ну все, сейчас все встанет на свои места и у меня отпадет необходимость вообще куда-то идти. А вместе с ней и возможность увидеть тебя снова. Поворачиваюсь к маме.

— Такая неприятность получилась. Она очень извинялась. Дело в том, что ее забрали с аппендицитом, и она естественно не успела нас предупредить, но думала, что этот… Винсенте, кажется, да? — молча киваю. Твое имя, произнесенное еще кем-то — доказательство того, что ты действительно существуешь. — Так вот, они, оказывается, снимают квартиру вместе и он должен был тебе сказать, что занятий пока не будет.

Снимают квартиру вместе? То есть живут вдвоем? Вместе? Вдвоем? Мысли жалят, будто осы и в их болезненных укусах нет ничего целебного. Но ты не предупредил. Ты сам провел занятие. Почему, если не должен был? И кто тебе эта Света?

— Так что пока Света в больнице, занятия переносятся, — продолжает мама.

— Мам, но занятие было. И я вчера полвечера делал домашнее задание, — о том, как мы его с Сеней делали, упоминать не стоит, но не в этом суть дела. И отнюдь не поэтому я вдруг ощутил такое стремление изучать испанский язык.

— Ну, возможно, он просто решил подстраховать и подменить ее, пока Света сама не может проводить занятия, — неуверенно делает предположение мама. — Можешь подождать неделю, когда она вернется, если не…

— Мам, я опаздываю, — вот то, что нужно. Снимаю с вешалки черную рубашку на кнопках с серебристым абстрактным принтом.

— А ты потом сразу домой или… — она внимательно наблюдает, как я поспешно застегиваю пояс джинсов и кнопки рубашки, — …гулять с Арсением?

Растерянно поднимаю на нее взгляд, но вдруг прекрасно понимаю, чем продиктован ее вопрос. Вряд ли я стал бы так выряжаться на обычное часовое занятие с репетитором. Который к тому же еще и парень, что наверняка в представлении мамы пока не очень хорошо вяжется друг с другом. К счастью.

— Да, — вру. — Но не с Арсением. С ребятами из класса договорился.

— И с девочками? — если ей нужно правдоподобное объяснение, мне ничего не стоит дать такое, которое соответствовало бы ее представлению реальности.

— Куда ж без них…

Мама подходит ближе и любовно поправляет воротник на моей рубашке.

— Ты у меня уже такой взрослый. И такой красивый, Саш. Наверное, многим девочкам нравишься.

Да, мам. Только проблема в том, что они мне не очень. Нет, не то чтобы они мне не нравились вообще, но точно не в том смысле, в котором имеет в виду мама.

— Долго не задерживайся, завтра с утра в школу.

— Не буду, — Ванькина туалетная вода, за которую могу получить увесистый подзатыльник, как последний штрих.

Заглядываю в гостиную.

— Я готов, пойдем.

Арсений смотрит на меня точно так же, как и мама.

— Ого. Санек, а ты точно к репетитору или я чего пропустил?

— Он потом с одноклассниками гулять идет, — объясняет мама, одевая Софию. — И с одноклассницами, — добавляет многозначительно.

— Да вы что? Да он у нас мачо! Сначала испанский, потом одноклассницы…

У них двоих вечно эта раздражающая манера разговаривать обо мне в третьем лице. И именно потому, что оба знают, как я это не люблю. Но Арсению рот закрыть невозможно, а мама ему всегда подыгрывает. Иногда кажется, что они состоят в тайном заговоре. На самом деле Сеня моей маме очень нравится (его неотразимая харизма, очевидно распространяется на всех представительниц противоположного пола без исключения), в отличие от тех чувств, которые я вызываю у матери Арсения.