Не думай обо мне (СИ) - Снатёнкова Алёна

Мне показалось, что у него глаз дернулся.

– Дай адрес маньяка, и я сам отвезу тебя к нему.

А вот сейчас было обидно.

– Не мечтай. Ты же не ребенок. – Спрыгиваю с дивана и прохожу мимо Козловского. – Подожди меня в машине. Переоденусь и спущусь. Хотя нет, ты тоже переоденься. Белая рубашка и черные брюки. Пусть все подумают, что ты мой водитель.

5.

Козловский паркуется около какого-то элитного супермаркета и молча выходит из машины.

– У тебя есть пятнадцать минут, – говорит он, утыкаясь в телефон. – Не успеешь, пойдешь пешком.

По выражению лица вижу: не шутит.

– Ох, Козловский, умеешь ты с девушками обращаться. Знаешь, что сказать, чтобы их в жар бросило. Ты поосторожнее с этим, не то у меня сердце остановится от таких нежностей.

– Оно у тебя есть? – лицо Артёма кривится в усмешке.

С моста его скинуть, что ли? Всем скажу, что сам упал. Мол, неожиданно ему на рыбалку захотелось, за удочкой было ехать лень, поэтому он решил ловить щуку руками. Моему честному слову все поверят.

– А то. Как у львицы.

Другими словами, давно я о тебе забыла, Козловский.

– Ты так и будешь стоять? Время идет, Комиссарова, – с серьезным видом подгоняет меня Артём, все еще продолжая смотреть в свой телефон. – Шевелись.

А-а-а-а, ну что за человек?

Сам отвлекает пустым разговором, так потом еще и возникает.

И ведь ничего в ответ не скажешь. Он же возьмет и уедет. Наверное, специально привез сюда, чтобы потом, как котенка, на улице оставить. Правда, просчитался. У меня есть телефон, я знаю адрес и перед выходом на всякий случай ключи от квартиры прихватила.

Глупо доверять Козловскому.

– Тебе что-нибудь взять? – уже около входа спрашиваю я. – Предупреждаю сразу: кефира у тебя больше нет, и еще я съела все хлебцы. Но ты не переживай, сельдерей и невкусный сыр даже руками не трогала.

– Ничего не надо. Позаботься о себе.

Пожимаю плечами, мол, как хочешь, поправляю волосы и открываю дверь. Времени оставалось мало, поэтому кидаю в тележку первое, что вижу. Удивительно, но в магазине кроме меня и кассиров никого нет. В этом городе я одна голодная, что ли?

Только на кассе до меня доходит, по какой причине этот магазинчик чертов популярностью не пользуется – дешевле в космос слетать, чем купить здесь палку колбасы.

Родители никогда меня деньгами не обделяли, всегда перекидывая на карту больше, чем нужно. И поэтому я ни в чем не нуждалась, покупала все, что хотела, не думая. Но сейчас, услышав сумму, еле успела поймать челюсть.

Да это беспредел какой-то, честное слово.

У них президент грузчиком работает, что ли?

– Оплата картой или наличными? – переспрашивает девушка.

Почками.

Возьмут, интересно?

– Я кошелек в машине оставила. Сейчас вернусь.

Вернусь домой и на диету вместе с Козловским сяду. Будем с ним, как два козла, траву жевать.

Когда Артём поднимает голову и видит меня с пустыми руками, его брови ползут вверх.

– Ты в магазине поела или в кармане все поместилось?

Тяжело вздыхаю через нос и, не обращая на него внимания, иду к машине.

– Комиссарова, я с кем разговариваю?

Сам с собой.

Просил же молчать, вот я и молчу. Чего пристал, когда мог спокойно наслаждаться моментом?

– Влада!

О, божечки.

Как он мое имя произнес.

Я растерялась. Ну ладно, он красивый, голос у него шикарный, а я хоть и вредная, но все еще девочка, которая может иногда превращаться в растаявшее мороженое.

Клянусь, в эту минуту во мне что-то подпрыгнуло и, кажется, падать не собиралось.

– Что? Привез меня в гастроном для олигархов, где шоколадки по цене золота, а потом еще и подкалываешь. Поехали отсюда, пока меня не заставили селезенку продать, чтобы все оплатить.

Уже собираюсь губы надуть, но вовремя замечаю улыбку Козловского.

Весело ему?

Посмейся мне. Я этого не забуду. Голодная, я вообще зверь. Со мной лучше тогда не шутить.

– Кому нужна твоя селезенка?

– Ну вот. Даже она никому не нужна, – бурчу себе под нос и запрыгиваю в машину. В любом случае по пути домой увижу какой-нибудь магазинчик и попрошу Артёма притормозить. Если откажет, придется прыгать. В школе же как-то через козлов перепрыгивала, и сейчас получится.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Уже собираюсь попросить Козловского в другое место сгонять, поднимаю голову, а он пропал.

Минуту назад стоял, а теперь никого.

Его похитили?

Можно не переживать.

С таким характером минут через пять обратно вернут, еще и денег за возврат доплатят. О, тогда я смогу заломить цену и вернуться за своими шоколадками.

Мечтать, конечно, хорошо, но куда мой водитель делся? Еще и ключи в машине оставил.

Достаю телефон и только потом понимаю, что у меня нет номера Козловского.

Выхожу на улицу, оглядываясь по сторонам. Единственный вариант, он зашел в магазин. Но зачем? Мы с ним не в тех отношениях, чтобы он еду мне покупал. За сутки я успела изрядно расшатать его нервы.

Не перебарщивала ли я?

Вроде нет.

Нормально общались.

Мне вдруг становится дико неловко, будто совесть, которую я стараюсь держать в наручниках, решила выбраться из заточения.

Готовлюсь ее обратно в цепи заковать, когда вижу Артёма с двумя пакетами в руках.

Черт.

Мне бы начать парня восхвалять и благодарить его, но все-таки не в тех мы с ним отношениях. Достаточно и того, что мысленно я кинулась ему на шею и за хлебушек поблагодарила, а вслух сказала только:

– Это все мне? Козловский, вот такой ты мне нравишься. В кафе заедем? – расплываюсь в улыбке.

Судя по тому, как он взглянул на меня, другой реакции Артём и не ждал.

На добро нужно отвечать добром.

Так в детстве учили.

Хоть Артёмка и был против поездки в кафе, я все-таки смогла его уговорить. Удивительно, но даже угрожать не пришлось. Всего лишь попросила, а он почти сразу согласился. Правда, пришлось пообещать, что это последний раз, когда я к нему обращаюсь.

Мой уже не кучерявый друг поверил на слово.

А еще он посмотрел на меня. Просто посмотрел без раздражения во взгляде, а я смутилась. Как какая-то малолетка, какой он меня и назвал когда-то. – У нас перемирие? – уточняю перед тем, как выйти из машины.

– Комиссарова, ты как ребенок. Куклу с собой не привезла? Когда-то ты с ней не расставалась.

Конец перемирию.

Эх, недолго мы друзьями в моем воображении были.

– Память хорошая?

– Какие-то моменты сложно забыть.

Хоть он и улыбнулся ехидно, сердце все равно успело екнуть.

Да что со мной такое?

Я и правда веду себя неестественно. А Козловскому об этом знать нельзя.

– Это ты про мое неудачное признание в любви? – слова сами вырываются изо рта.

Иногда я могу саму себя раздражать и бесить.

6.

Я уже открываю рот, чтобы продолжить и переключиться на любую другую тему, но Артём меня перебивает:

– Своей слюной ты мне всю машину заляпала. Сделай заказ, я через пару минут подойду и оплачу.

– Я сама оплачу.

– Как хочешь. Вперед, Комиссарова. У тебя есть…

– Десять минут?

– Уже девять.

Все отлично.

Козловский, оказывается, умный. Наверное, понял, что я глупость сморозила, поэтому и выгнал из машины.

Раз он на особом питании, в благодарность куплю ему морковку. Пусть грызет, козлик.

И когда я говорю козлик, это значит, у меня просто настроение хорошее. Уверена, он еще не раз козлиной будет.

Свой заказ, конечно же, я оплачиваю сама. В принципе, я изначально так и планировала сделать. А еще потому, что Козловский так и не подошел. Спустя десять минут мне передают бумажный пакет, набитый картошкой фри, тремя гамбургерами и порцией нарезанной морковки. Давясь слюной, я выхожу на улицу, и меня буквально парализует.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})