Кухаркин сын (СИ) - Марта Солнечная

да так громко, что Кьяра вздрогнула от неожиданности, и следом неприятный женский голос заорал кто-то надрывное, и тут же послышался новый шлепок и плачь ребенка. А потом причитания и завывания еще какого-то детского тоненького голоска.

После комфортной просторной квартиры со всеми удобствами и двумя балкончиками смириться с таким положением вещей было не то что тяжело, а просто невозможно.

Кое-как справившись с тугим замком, Кьяра выскользнула из комнаты. В длинном как кишка коридоре было с десяток утлых одинаково-скучных дверей. Пока Кьяра возилась с замком, дверь соседней квартиры с жалобным скрипом приоткрылась, однако никто не вышел.

Кьяра сделала вид, что вовсе не заметила. За последние два месяца после смерти мужа она уже привыкла к тому, что люди предпочитали обходить ее стороной. Теперь ей, как прокаженной, приходилось самой сторониться людей и, как преступнице, всегда делать вид, что все в порядке, не привлекая лишнего внимания.

Когда она развернулась, то заметила, что в щель за ней наблюдали две пары маленьких любопытных глаз. «А ну, отошли, еб вашу мать…» — послышалось из глубины комнаты. Дверь тут же захлопнулась, и раздался топот убегающих детских ног.

Кьяра прогулялась по нулевому этажу. Общая кухня содержалась в относительном порядке, а вот душевые с отколотой плиткой точно требовали срочного ремонта, а напор воды такой, что хоть плачь.

Второй разговор с Аланом ничего не дал, кроме ощущения полной безвыходности. Переговоры зашли в тупик. Этим ребятам не было никакого дела до нужд какой-то жилички. Парни из Братства держались вежливо, но все их слова, полные завуалированной иронии, вызывали лишь досаду.

Возвращаясь, Кьяра со злостью пнула по двери комнаты, стукнула по ней кулаком, но ключ все равно отказался проворачиваться. Отлично! Вот не понравилась ей квартира, теперь вообще на улице ночевать?

— Нужно немножко приподнимать дверь. Они отсырели и проседают. — раздался приятный мужской голос из-за спины, — Давайте покажу?

— Сама, — пробурчала, не оборачиваясь, но все же приподняла и одновременно повернула ключ.

Когда эти манипуляции неожиданно сработали, Кьяра почувствовала такое облегчение, что тут же ощутила угрызение совести за грубое поведение. Она повернулась:

— Спасибо за совет!

— Я — Тайлер, — представился молодой человек, выходящий из квартиры напротив. Это был высокий худощавый парень, одетый в потертые джинсы, серую рубашку и грубые рыжие сапоги. Он смотрел на нее так внимательно, что даже немного тревожно. Что-то в нем было… своеобразное, редко встречающееся. Слово вертелось на языке, но никак не давалось.

— Кьяра, — улыбнулась девушка, — Вы тут поджидали, чтобы мне помочь?

Он вдруг растерялся. И это тоже сразу понравилось девушке.

— Нет, специально не поджидал… На работу вышел и вспомнил, что забыл зонт. Вернулся, а тут вы… И вот, даже хорошо, что зонт забыл.

— Пф-ха-ха, так что же хорошего, что вы теперь опоздать можете?

— Туда, куда я иду, не опоздать…

Вот это, про работу, прозвучало слишком таинственно, и Кьяра подумала, что точно не будет уточнять и любопытничать. Вместо этого она спросила:

— А вы давно тут живете?

— Две недели. Я одним из первых переехал. Легок на подъем, когда складывать в чемодан нечего, — издал невеселый смешок Тайлер.

Да, вот это слово! Вроде, ничего необычного, но в его умных, усталых глазах, в скорбно опущенных уголках рта, как будто застыла грусть.

— Как вам квартира? — вежливо осведомился Тайлер.

— Ужас. — честно призналась Кьяра, — Стены в грибке, мебель сломанная и запах — отврат…

Девушка махнула рукой, мол нечего и говорить.

— Разрешите? — Кьяра отошла от прохода, и парень легко шагнул в ее комнату. — Ну, дверцу от шкафа я легко починю, а стены обработайте тайлафом. Я вам принесу и через три дня, и запах уйдет и плесень.

— Спасибо, я не слышала о таком средстве.

— Это я сам его… эээ… смешал. И название: ну, тай- от Тайрона и — лаф, как… — и он вспыхнул, даже щеки порозовели, — Перекись, дистиллят черного лопуха и… Одним словом, это работает, принесу и сами попробуете!

— Буду очень вам благодарна, если не забудете про меня.

— Я? — он, казалось, удивился, — нет, не забуду.

— А как вам соседи? Уже со всеми успели познакомиться?

— Я на самом деле не особо умею с людьми… сходиться. — И Кьяра опять подивилась странному выбору слова, — Я больше люблю наблюдать.

Тайлер сам от себя смутился и замолчал.

— Поделитесь? … наблюдениями.

— Сразу с вами за стеной живет семья: Молли и Салли с двумя ребятишками-погодками. Они оба работают в пекарне, у них двухкомнатная, а мальчишки — те еще сорванцы. Потом ее сестра тоже с мужем. Они тихие, готовятся к рождению малыша. Дальше в одной Тим и Рот, грузчики. Они добрые, когда пьяные, а трезвыми ты их не увидишь никогда. В следующей однушке Дуглас, тот со складов. А остальные пока не заселены.

Тайлер так увлекся, что сам не заметил, как перешел на ты. Видно, что разговаривал он редко, поэтому говорил с Кьярой с удовольствием, а под конец совсем разошелся, даже оживленно жестикулировал. Парень резко повернулся и зонт, который все это время держал под мышкой, выскользнул и брякнулся об пол. Тайлер тут же встрепенулся, опомнился и наскоро прощался, пообещав заглянуть на следующий день.

Кое-как выспавшись на жесткой кровати, проснувшаяся под крики новых соседей, Кьяра как обычно прибыла на работу за десять минут до начала.

Девушки пансиона в одинаковых синих комбинезонах уже позавтракали и сбились в стайки в ожидании своей бонны.

«Какие же они еще дети», — подумала Кьяра и ласково потрепала подбежавшую к ней воспитанницу по рыжим кудрям.

Из-за переезда у Кьяры вчера был выходной, и она до поздней ночи убиралась и распаковывала коробки. Глаза слипались, и неприятно тянуло спину. Только бы не заболеть!

Кьяра любила свою работу и успела соскучиться по своим девочкам, но общие разочарование и усталость давали о себе знать раздраженным настроением.

Девочки обступили ее со всех сторон. Все заговорили наперебой. Им не терпелось поделиться новостями.

Вчера они не гуляли, был дождь, и рабочие расширяли прогулочный парк на запад. Теперь будет примыкать баскетбольная площадка и турники, которые им жертвовало новое Братство. Весь день переносили забор, и теперь девочкам не терпелось освоить новую территорию. Кто-то выражал тихую надежду на качели.

А одна девочка из недавно зачисленных, из младшей группы оказалась наказанной и лишалась прогулок на неделю. Эта новенькая прятала часть своего ужина и подкармливала бродячую кошку, которая ее совсем, вроде, и не кусала. Прикормленную кошку тут же ликвидировали. А «эта дурочка» так рыдала и даже кидалась с кулаками на младшую бонну, что еще раз