Струна истории - Лев Гумилев

Поэтому я опять повторяю тему всего курса, который я буду читать весь этот семестр: Каким образом человек распространился по всей земле и не истребил всю природу…

Что, перерыв сделать? Давайте отдохнем.

(Перерыв.)

Итак, существует мнение, что этносы связаны с теми или иными социальными явлениями, которое мы пока, временно, считаем гипотезой недоказанной. И будем к этому возвращаться по ходу дела неоднократно и разнообразно. Дело в том, что, тем не менее, явления для постановки наших социальных проблем мы обязаны изучать, потому что, изучая наш предмет, мы только их и видим, но это не значит, что они исчерпывают проблему.

Поясню свою мысль, она довольно простая. Во всяком случае, мне она казалась совершенно простой, пока я не столкнулся со своими оппонентами. Вот, существует у нас здесь электрическое освещение, все в нем, казалось бы, социально-техническое: и проводку сделали на каком-то заводе, и монтер – член профсоюза, ее провел, и обслуживает она нас, работников университета и, в общем, как будто всё здесь социально. Но, понимаете, никакого бы освещения не было, если бы не имело места физическое явление – ток, и не раскалялась бы нить. Электричество же мы никоим образом не можем отнести к явлениям социальным. Это есть сочетание природного явления и той социальной формы, того условия жизни, при котором мы это природное явление можем констатировать и зафиксировать.

Так же и с этносом – мы видим его непосредственно, ощущаем этнос. Мы видим и ощущаем разницу между немцами и поляками так же, как мы ощущаем разницу между светом и тьмой, холодом и теплом. А формулировать это оказывается гораздо труднее. Так же, как в случае физических явлений, оказывается нужна была, – и термодинамика, и оптика – для того, чтобы объяснить световые явления. И самое главное – теория нужна была для того, чтобы получить практический результат.

А наша наука тоже ставит своей целью практический результат – а именно охрану природы от человека, спасение биосферы.

Является ли такой подход биологическим, как мне инкриминировали в Москве мои оппоненты? На эту тему у меня было собеседование, которое я вам воспроизведу буквально. Тот журналист, который меня обругал, вызвал меня на заседание редколлегии и говорит: «Вы все-таки биологист. Вы же считаете, что есть биологическая сущность у человека?»

Я озверел, как крокодил, помноженный на осьминога: «А где же, – говорю, – вы живете? Вы живете на планете – Земля называется. У нее есть четыре оболочки. Литосфера – вы по ней ходите; атмосфера – вы ею дышите, гидросфера – она проникает через все клетки вашего организма; биосфера – это вы сами. Вне биосферы существовать не можете ни одной секунды, доли секунды, вы сразу же, вообще, станете ничем… Но он, может существовать только при наличии источника энергии.

Москвич ахнул и сказал: «Это материалистический подход».

Конечно, материалистический, черт возьми!

Конечно, ответ мой не напечатали, поскольку там существует зависть и запрещает печатать мои ответы и возражения.

Но не в этом дело. Мы-то ведь сейчас можем взвесить все «за» и «против».

* * *

Дело в том, что человек является частью биосферы. Что такое биосфера, все студенты 4-го курса знают и все присутствующие тоже. Но уточню, на всякий случай, что это не только биомасса всех живых существ, включая вирусы и микроорганизмы, но и продукты их жизнедеятельности, почвы, осадочные породы, кислород воздуха, это продукты биосферы, это трупы животных и растений, которые задолго до нас погибли, но обеспечили для нас возможность существования. И всё, что в нас есть, мы черпаем из двух источников – трупов наших предков (животных, растений, микроорганизмов), с одной стороны, и из воздуха – мы дышим кислородом.

А с другой стороны, мы черпаем из трех источников энергии, которые попадают на Землю и имеют совершенно различное значение.

Максимальное количество значений энергии, которое сейчас потребляет Земля (я говорю сейчас по Вернадскому), – это энергия Солнца, она создает возможность фотосинтеза растениям, растения поедаются животными, и эта энергия переходит в плоть и кровь всех живых существ, которые есть на Земле. Причем избыток этой солнечной энергии создает тепличный эффект, последствия которого очень не благоприятны. Нам не нужно этой энергии больше, чем нам требуется. Нам нужно ее столько, сколько мы привыкли осваивать.

Второй вид энергии – это энергия распада радиоактивных элементов внутри Земли. Когда-то давно Земля была куском камня, астероидом. Постепенно внутри планеты идет радиораспад, планета разогревается. Когда эти элементы распадутся, то она – или взорвется, или превратится опять в кусок камня, покрытый льдом. Причем радиоактивные вещества действуют на наши жизненные процессы весьма отрицательно. Все знают, что такое лучевая болезнь, – ничего хорошего нет. Но, тем не менее, эти явления внутри Земли оказывают на нас большое воздействие, но – локальное.

Вот тут есть особенность, очень важная, что мы должны запомнить для дальнейшего, опять мы к этому будем возвращаться. Дело в том, что скопления урановых руд ведь размешены не по всей Земле. Есть большие пространства, где радиоактивность ничтожна, а есть такие места, где они близко подходят к поверхности, и поэтому воздействие этого вида энергии на живые организмы, и в том числе людей, оказывается очень сильным.

И есть третий вид энергии, который мы получаем в виде небольших порций из космоса. Это какие-то пучки энергии, приходящие из глубин Галактики, которые ударяют нашу Землю, скажем, так, как ударяют плеткой шарик, обхватывая ее какой-то частью, и молниеносно производят свое энергетическое воздействие. Иногда большое, иногда малое. Приходят они более-менее редко, во всяком случае, никак не ритмично, а время от времени, но, тем не менее, не учитывать их, оказывается, тоже никак нельзя.

Этот последний вид космической энергии стал исследоваться совсем недавно. И поэтому те ученые, которые привыкли мыслить Землю как совершенно замкнутую систему, они не могут привыкнуть к тому, что мы живем не оторвано от всего мира, а внутри огромной Галактики, которая на нас воздействует так же, как воздействуют все другие факторы, определяющие развитие биосферы.

Описанное мною явление механизма сопричастности каждого человека и каждого человеческого коллектива биосфере, разумеется, не только к людям относится.

* * *

Но тема наша – народоведение – заставляет нас сосредоточить наш интерес на людях и посмотреть, как влияют эти энергетические компоненты на судьбы каждого из нас и тех коллективов, к которым мы относимся. И то, что нужно для того, как ни странно, – обыкновенная история.

Слово история имеет огромное количество значений. Можно сказать: «социальная история», история социальных войн. Совершенно верно, такая есть. Можно сказать: «военная история», то есть история сражений и походов, но это будет уже совершенно другой вид истории, с другим содержанием и другим подходом. Может быть история культуры, может быть история государств и юридических институтов. Может быть история болезни, в конце концов, – это тоже история. И каждая «история» должна иметь прибавку – история чего?

Нас должна интересовать в этом отношении этническая история, этногенез – история происхождения и исчезновения этносов на Земле. Но так как происхождение и исчезновение этносов – процесс, который мы должны вскрыть и который до нас вскрыт не был, то нам нужно иметь тот материал, – ту базу, тот трамплин, отталкиваясь от которого мы подойдем к решению нашей проблемы. А таким трамплином является история событий в их связи и последовательности.

То есть для нас важно знать:

– когда, что было и где;

– кто с кем воевал;

– в каких численных соотношениях были войска;

– когда были заключены мирные договоры;

– какие персонажи являлись членами каких партий – либеральных или консервативных (в понятиях современной Европы);

– или на какие группы феодалов там опирался данный претендент на императорскую или папскую власть и так далее.

Казалось бы, это не имеет никакого отношения к географии. И, собственно говоря, я сталкивался с москвичами, не с нашими, как ни странно, которые так и говорят: «Это же не география, это же – история».

Так-то оно так. Но с другой стороны, океанография – это наука вполне географическая, и у нас кафедра такая существует, а чем они занимаются? – Физикой жидкостей. И все их дипломные работы совершенно не говорят ни о глубине Средиземного моря, допустим, ни о закатах, которые над ним, ни о том, как там приятно купаться и как хорошо по этому морю плавать и торговать было в старые времена, и даже в наши. А говорят о формулах – прибоя, волнения, и все это цифры, цифры, цифры. Им нужна математика, как вспомогательная наука, так ведь? Но ведь это не значит, что нет изучения океанов как физической дисциплины, а есть просто физика жидкостей. Такая физика не ответит ни на один интересующий географов вопрос.