Гомер: «Илиада» и «Одиссея» - Альберто Мангель

Под «отцом человечества» греки зачастую подразумевали отца человеческой, а точнее их, греческой, истории. Событиям обеих монументальных поэм Гомера предшествует десятилетие: действие «Илиады» разворачивается через десять лет после начала осады Трои, а действие «Одиссеи» — через десять лет после её разрушения. Можно предположить, что для древних греков временной промежуток длиной в десять лет имел некое магическое или символическое значение, так как являлся своего рода границей между эпохой богов и эпохой людей. Само летоисчисление велось у греков с года, когда, по их подсчётам, пала Троя. Безусловно, были известны и, что немаловажно, зафиксированы более ранние даты. Так, на мраморной табличке с острова Парос, которая в настоящее время хранится в музее Эшмолин в Оксфорде, высечена дата, по современному летоисчислению являющаяся 1582 годом до н. э. — именно этот год мы можем считать точкой отсчёта греческой истории. Тем не менее, именно разрушение легендарного города рассматривалось греками как начало эпохи более или менее достоверных событий. Шумерские эпические песни о Гильгамеше и мифы древних египтян — это исток, предыстория, но поэмы Гомера — начало всех наших историй, созданных силой слова.

Поэмы Гомера — первые памятники древнегреческой литературы, отмеченные характерными именно для письменной традиции чертами: большой объём текста, который поэту уже не нужно удерживать в памяти от первой строки и до последней; большая сюжетная содержательность и более яркая прорисовка характеров героев, чем в устной традиции; подробная, детальная разработка событийной линии как результат того, что и автор, и читатель в любой момент могли обратиться к предыдущим фрагментам текста, уже содержащим некоторую важную для сюжета информацию; и, наконец, цельность, единство текста, который теперь мог быть оценён не только на слух, но и визуально. Кроме того, важным достоинством записанного произведения стало то, что число людей, имевших возможность с ним ознакомиться, существенно возросло, ведь читателю уже не обязательно было находиться в непосредственной близости к автору. Алфавитная письменность появилась в Греции не раньше IX-VIII веков до н. э.; её распространению предшествовали два или три столетия, последовавшие за падением крито-микенской культуры и выходом из употребления так называемого линейного письма Б, использовавшегося для архаического греческого языка. Первые примеры литературных произведений, записанных алфавитным письмом, датируются серединой VIII века и представляют собой примеры финикийского консонантного письма, названные Геродотом «финикийскими письмами»[15]. В шестой песни «Илиады» Главк рассказывает, как его деда, Беллерофонта, злокозненный Прет «в Ликию выслал… и вручил злосоветные знаки, / Много на дщице складной начертав, ему на погибель»[16].Становится очевидным, что Гомер был знаком с подобными табличками и сам пользовался ими для записи своих произведений. Некоторые современные исследователи[17], не уверенные в существовании Гомера, допускают возможность написания «Илиады» и «Одиссеи» поэтом-ионийцем (или же несколькими поэтами) не на табличках, а на свитках папируса, завезённых из Египта. Вспомним, что в VII веке до н. э. жители Ионии вели активную торговлю, в том числе с такими далёкими от них землями, как западный район дельты Нила. Имя одного из них, наиболее предприимчивого, вырезано на бедре гигантской статуи в Абу-Симбеле. Именно ионийцы привезли из Египта чудесное изобретение египтян, свитки папируса, которые, как свидетельствует Геродот, они называли diphterai — «кожи», «шкуры» (их собственные книги изготовлялись из более тонкого пергамента). Если Гомер действительно писал свои произведения на свитках, их длина во многом определялась тем объёмом текста, какой мог уместиться на свитке. Возможно, именно этим объясняется одинаковый объём обеих поэм — двадцать четыре песни[18].

Но сначала следует всё же ответить на вопрос о существовании самого аэда и, если его существование будет признано достоверным фактом, о том, где он родился и какой была его жизнь. Относительно места рождения Гомера нет однозначных данных; знаменитый спор за право называться родным городом поэта вёлся между семью городами: Хиосом, Смирной, Колофоном, Саламином, Родосом, Аргосом и Афинами. В разные эпохи спор этот приобретал некую иносказательную трактовку. Так, в XVII веке английский драматург Томас Хейвуд усмотрел в нём аллегорию творческого пути человека, отдавшего жизнь искусству и лишь после смерти отмеченного славой:

Семь городов сражались за Гомера-мертвеца,Кто, будучи в живых, родного не имел крыльца[19].

Мигель Сервантес, напротив, посчитал, что в споре семи городов проявилось равнодушие судьбы, позволившей им делить славу величайшего поэта древности. Подобное случилось и с его героем Дон Кихотом: его родной город Сид Ахмет «отказывался назвать, так как хотел, чтобы все города Ла-Манчи, большие и малые, соперничали между собой за право овладеть частицей его доброго имени, назвав его своим, так, как произошло это с Гомером, за которого боролись семь городов»[20].

Одна из первых гипотез предполагает, что Гомер появился на свет на острое Хиос в конце VII века до н. э. «Гимн Аполлону Делосскому», авторство которого приписывается Гомеру, был известен как поэтический труд «слепца с гористого Хиоса»[21]. Именно Хиос в конце концов доказал своё право считаться местом рождения великого аэда. В наши дни туристам часто показывают небольшую пещеру в скале неподалёку от Хиоса, рассказывая, будто там Гомер, а позже — гомериды (рапсоды, которые считали себя потомками Гомера и его последователями) отдыхали за прочтением друг другу своих стихов. Существует ещё два факта, подкрепляющих версию о том, что именно Хиос является родиной Гомера. Первый касается языка его поэзии, по преимуществу ионийского диалекта, распространённого среди ранних греческих поселенцев на территории запада Малой Азии и близлежащих островов, в том числе и Хиоса. Впрочем, возможно, этот диалект был общепринятым поэтическим диалектом, которым Гомер пользовался среди прочих поэтов. Второй факт, говорящий в пользу Хиоса, — ссылки в Гомеровской поэзии, в особенности в «Илиаде», на географию тех мест (например, упоминание о том, что со стороны Трои были видны горные пики Самофракии), доказывающие, что ландшафт был хорошо знаком Гомеру.

Если Хиос претендовал на право называться местом рождения Гомера, то другой греческий остров, Кос, спорил за право называться местом его смерти. Притязания эти были оспорены Кипром: согласно легенде, матерью Гомера была кипрская женщина по имени Темисто; подле места захоронения её праха и пожелал умереть великий аэд[22].

В течение III-II веков до н. э., видимо, вследствие ощущавшейся необходимости добавить живописности туманному образу Гомера, появилось несколько книг, представлявших собой якобы биографии Гомера и подписанных для большего правдоподобия именами известных авторов. Самая объёмная из этих книг, как полагали, принадлежала перу Геродота (в наше время доказано, что это не так): она содержала подробное описание путешествий Гомера, а также детали его генеалогии. В качестве матери поэта называлась не Темисто, а некая Кретис.

Вышеупомянутая книга, «Жизнь Гомера», была написана в V или IV веке до н. э. Несмотря на то, что её авторство приписывалось Геродоту, на самом деле написавший её, скорее всего, происходил из Смирны. Тот факт, что он называет Смирну в качестве места рождения Гомера, даёт основания предположить в этом попытку прославления своего родного города: «Гомер был из эолийцев, не из ионийцев и не из дорийцев, доказательством чему — моё слово», — так с завидной уверенностью пишет автор. Откуда бы ни происходил автор, он написал свой труд на том же ионийском диалекте, каким пользовался Гомер[23], и продемонстрировал свободное владение этим диалектом, а также знание обычаев области, в которой тот был распространён.

Из «Жизни Гомера» мы узнаём следующее. Родители матери Гомера умерли молодыми, оставив свою дочь Кретис на попечение своему другу. Через несколько лет Кретис забеременела от своего возлюбленного, и её попечитель из страха, что о позоре молодой женщины станет известно, отослал её в новый на тот момент город Смирну. Автор утверждает, что Гомер родился через 168 лет после Троянской войны на берегах реки Мелет, протекавшей неподалёку от Смирны, и мать назвала его Мелесингом, т. е. «рождённым Мелетом» (вспомним строки Мильтона: «Был Мелесинг слепой с тех пор Гомером зван»[24]). Когда ребёнок подрос, Кретис отдала его в школу, где вскоре, когда были замечены его блестящие способности, он стал преподавать. Однажды путешественник, оказавшийся в Смирне, убедил Мелесинга покинуть город и посмотреть мир, и молодой человек, на разных кораблях бороздя угодья Посейдона, повидал многое из того, что позже было им описано в «Одиссее» — в том числе и родную для Улисса Итаку. Именно в период его морских странствований он и начал развлекать своих товарищей по плаванию стихами собственного сочинения. Почти всех встреченных он позднее изобразил в своих поэмах: Ментора из Итаки, аэда Фемия, Ментеса, предводителя пиратов с острова Тафос, кожевенных дел мастер Тихия, сделавшего щит Аяксу. Автор книги часто обвиняет другие источники в недостоверности их сведений, а порой и в неприкрытой лжи. Так, он пишет, что, несмотря на заявления жителей Итаки о том, будто Гомер ослеп, находясь в их городе, событие это произошло на самом деле в Колофоне (и с тем, как он отмечает, соглашаются жители Колофона). Но, по-видимому, Мелесинг стал Гомером (что с эолийского диалекта переводится как «слепец», а также как «пророк», «поэт») всё же в Киммерии, где аэд предложил местным властям предоставить ему жильё и пропитание в обмен на то, чтобы он прославил их город своими песнями. Те, как и свойственно властям, отказались от такого предложения, заявив, что позволь они такому случиться единожды, и всю Киммерию заполонят нищие слепцы («гомеры»), каждый из которых будет требовать еды и крова. Чтобы устыдить отказавших ему, поэт и взял себе имя Гомер.