У любви четыре руки - Маргарита Меклина

У Веры была гермафродитная дочь и Вера знала: так Богу угодно. Если уж уродилась такая, значит, пусть будет такой. Пусть будет рада себе. Так и назвала дочь свою — Радой.

«Расслабилась, телик посмотрела вчера: розовый фильм. Сабрина Ферлини назначается в женский монастырь музыкальной училкой и показывает воспитанницам красивую жизнь. Монашенки решают Сабрину изгнать. А в самом конце фильма девочки распевают в церкви уныло и заходит Сабрина: тут хор, встрепенувшись, начинает петь для нее. „Оставайся со мной, не могу без тебя, я тебе свое сердце отдам“ — как будто бы обращаются к Иисусу Христу, а на самом деле к Сабрине. Называется „Я всего лишь хотела брюки носить“.

В общем, утром я даже от недосыпа встать не могла, поздно кончился фильм».

11 ЛОПАСТИ — ПРОПАСТИ

Чем старше становится человек, размышляла Марьяна, тем труднее ему устанавливать новые связи. Когда я была молодой, моя строка шла безнатужно. Моя проза была тоже подвижна — так же, как динамичны были контакты с другими людьми. Секс, например. Все, о чем я заботилась, находилось ВОВНЕ — а все, что скрывалось во мне, не нуждалось в присмотре, ибо, не успев постареть, было прекрасно. Я вбирала в себя окружающий мир, а теперь, повзрослев, накопив, обращаюсь ВОВНУТРЬ.

Вначале я писала о том, что случится. Затем — о том, что случилось, ведь прошлое известно и приперто к стенке, как вор.

Марьяна недавно получила сообщение с Мауи[6] — подруга, публиковавшая ручной выделки прозу, поехала туда отдыхать, и голова ее была размозжена лопастями (в купальню заплыла моторная лодка). Марьяна страдала: «ее тексты не смогли ее защитить. Какой-то философ писал: мужчина без женщины подвержен огромному риску. Ничто не остановит его — подошедши к обрыву, он безудержно падает вниз».

«Бедная Бетси — рыдала Марьяна — жила совершенно одна. Ее только талант и тексты держали. И не удержали на краю пропасти».

12 В.

Встретились они на филфаке: Марьяна тогда носила старый шерстяной лыжный костюм, а В. был старшим студентом. Марьяна стояла у батареи, курила и вдруг увидела В.

Теперь в ней пряталась не только любовь — там было с придыханьем почтенье. Ведь Марьяна, хоть ее и превознес важный высокобровый журнал, мыслила себя незамысловатой рабочей девчонкой. А элегантный В. представлялся ей эталоном Ученого.

Писательство Марьяны было раскрашенной игрушкой, уши и лапы наперекос, малюй, ваяй, как придется, для вдохновенья нет правил! — а В. упорно продвигал себя по служебной лестнице вверх, обзавелся располневшей от чувств к нему секретаршей (не подозревавшей о *** и о ***), все мимо Марьяны, все мимо…

В Сан-Франциско Марьяна попала на писательскую конференцию, и ее там спросили: «какие Вы в своем творчестве ставите цели?» И Марьяна так отвечала: «я пишу для того, чтобы В. нашел случайно книжку мою, прочитал и мне позвонил».

13 ПИДАРАС — СРАЗУ В ГЛАЗ!

Марьяна (папина непомерная куртка, спадающие на ботинки штаны — такие, прикрывая стояк, мальчишки носили) поступила на курсы. В конце урока училка всех попросила подняться, а Марьяна продолжала сидеть. И какая-то девчонка вскричала: «блядь, все встали, а этот пидарас все сидит!»

Пидарас!

Девчонка (все невтерпеж ей) дрожала: когда же пидар этот (Марьяна показалась девчонке женоподобным мальчишкой) пошевельнется?

После уроков Марьяна, подумав, подготовила речь. И когда опять настала пора машинописного класса, к обидчице решительно на ломких ногах подошла: на свете, дескать, есть разные люди… И те, кто любит кино, или те, кто «в рубашке» или с родинкой родился…

И была собою горда. А когда они по Монтгомери с Каролиной гуляли и какой-то пьянчуга спросил, кто из них «наверху», кто «внизу» — тут почему-то опустила глаза.

14 ОДНА КРОВАТЬ — ПОЙДЕМ СПАТЬ?

Марьяна подначила Макса: «возьмем напрокат порнофильм».

И вот они порно смотрели: Марьяна на женщин глядела — а Макс, соответственно, на мужчин (так хотелось бы написать). Но нет, Макс тоже на женщин глазел, потому что на Марьяну — боялся. «Когда же он накинется на меня?», гадала Марьяна. А Макс, устроившись рядом с ней на диване, смотрел кинофильм.

На экране одна поза сменялась другой, а в полуосвещенной комнате все оставалось так же, как раньше: Марьяна зевала, а Макс недвижно сидел.

В час ночи спросил: «пора тебе домой, да?»

Марьяна сказала: «устала».

Макс: «я тебе тут постелю, а сам буду спать там».

Марьяна: «твоя кровать, может быть, мягче?»

Макс: «тогда я здесь, а ты там».

Марьяна: «а если?..».

«Как хочешь», ответил ей Макс.

Марьяна легла, а Макс чуть позже пришел. Погасил свет и сразу же накинулся на нее. И под утро Марьяна, составляя фразу, что, дескать, думает она головой, а отвечать приходится телу, отодвинувшись от сонного Макса, не могла понять, какой во всем этом (в индульгенциях и долготерпенье любви) кроется смысл.

15 СЕРЕЖА, НЕ ГОЖЕ!

Сереже казалось, что он любит Марьянину подругу Полину.

А Полина терзалась: Сережа то поздно приходит, то вдруг остается в общаге и к ней не идет. Как-то она к нему на часок заскочила — а с края кровати встает растрепанный белобрысый парнишка. И Сережа так говорит: «а это из деревни мой двоюродный брат». А оба они, Полина с Сережей, актеры, принадлежали к такому кругу людей, для которых театр — это все (Полине казалось, что у нее самой нет актерских достоинств, а Сережа, будучи в паре с ней, ей свой дар передаст). И вот она за несколько дней до свадьбы снова к Сереже зашла (он уже в присутствии обеих их мам предложил Полине паспорт и сердце) — а там опять этот «брат».

16 ЦИСТИТ — ДО СИХ ПОР БЕРЕДИТ

Марьяну положили в больницу — подозревали цистит. К мочеиспускательному каналу подсоединили катетер. Марьяна мочилась под себя на клеенку (мокро, неловко), а врачи, переговариваясь, мониторили этот процесс. Унижение до сих пор не забылось, и раздеваться перед кем бы то ни было — например, Каролиной — и теперь удавалось с трудом.

17 БОЛЬНИЦА — ДЕЛИТЬСЯ

В больнице лежала тринадцатилетняя Мила. Это она шестилетнюю Марьяну спасла, когда Марьяна стукнула по голове глухонемую Олю за то, что та у нее таскала конфеты. Мила, игравшая в милосердную маму, попросила детей Марьяну не бить. А когда вся палата придумала, скинувшись, преподнести Миле, будто взрослой, духи, Марьяна единственная отказалась и ей объявили бойкот.

Любовь свою ни с кем не хотела делить.

18 ПЛАКАТ НЕСЛА МАМЛАКАТ

Только Марьяна приземлилась во Фриско, как угодила на гейский парад. «За гомиками понаблюдать — обхихикаешься, какие смешные!» — шушукались между собою зеваки, лицезреющие Парад разномастной нескучной любви. А наутро одноклассники из школы английского сообщили Марьяне, что различили ее на вечернем канале среди демонстрантов. Оправдывалась перед ними: «животных люблю!», а миловидные русские женщины, глядя на угловатую фигуру Марьяны, ее сорванцовые вихри и пунцовый румянец, соглашались: «ну-ну».

На параде ей дали плакат с надписью «домашние любимцы — наши друзья», а автомобиль, катившийся перед колонной, был разукрашен под гигантскую мышь.

Когда люди умирают от СПИДа, им нужно, чтобы с ними был пушистый маленький друг.

19 ГРИШИН МУЖ ОБЪЕЛСЯ ГРУШ

Марьяна давала языковые уроки и влюбилась в женщину по имени Гришин, отец которой, утеряв охоту к жизни, охотничим выстрелом из ружья свел счеты с собой.

Теперь Гришин плела с удмуртками и курдками коврики, вела семинар для тех, кто пережил самоубийство близких людей, и составляла тощие брошюрки о полных — борясь с предубеждением к ним, она надевала специальный «толстый» костюм, превращающий стройную Гришин в громоздкую грушу.

Когда Гришин стало нечем платить (она, как экзотический фрукт, существовала на гранты), Марьяна тоже как бы подарила ей грант, грант благоговения перед ней и безграничной любви. То есть Марьяна выдумала, что ей нужна помощь в разговорном английском, и таким образом все деньги, что ей за уроки русского Гришин дала, возвратила Гришин обратно. Но все равно толку не вышло.

У Гришин был муж.

20 ТИЛИ-ТИЛИ ТЕСТО — НЕВЕСТА БЕЗ МЕСТА

Мег заговорила с Марьяной в кафе LaBoheme.

Это уже потом, несколько дневниковых долек спустя, приютившись в запотевшей изнутри тесной «Хонде» на улице Виксбург, Марьяна задавала вопросы: «где мы?» или: «а не пора ли нам отсюда смотаться?», а Мег, оторвавшись от поцелуев и затуманившись глазом, шептала в ответ: «кажется, в Виксбурге было сражение, шла Мировая война…» И Марьяна, отстранившись душой, замечала, как на ее руке примостилась чужая рука, пухлая рука старше ее на девять с трошками лет, в то время как Мег, увлекшись, перед ней раскрывала картину того, как сексапильного преподавателя истории искусств Мег Гарбуз завидя, несовершеннолетние правонарушители («гориллы, горгульи»), маскируя трясучку под партой, растравляли себя.