Игры на воздухе - Сергей Надеев

«Всё, что запальчиво мне посулила…»

Всё, что запальчиво мне посулила,Разувереньям моим вопреки, —Йодные пятна засохшего илаПо берегам обмелевшей реки,Рваные днища рассохшихся лодок,Хриплые крики неряшливых птиц,Несоответствие метеосводокИ перекаты холодных зарниц —Всё состоялось.И август в малинеВыломил высохший выцветший прут.Чудится рыбий плавник на стремнине,Видишь, как он независим и крут!Так бы и нам – оставаться на месте,Не подчиняясь течению лет!…

…Вот и в твоём неуверенном жестеБлизость разлуки наметила след.

«Одичала малина на даче…»

Г. К.

Одичала малина на даче.Что с тобой? Обронила ключи?Нам погоды отныне незрячи,Улети, улечу, уличи.

Это значит – крючок вышивальныйПротянул через лиственный лесПолусвет, полутлен поминальный,Подбирая помалу окрест.

Укрывают узлы и обрывыНа изнанке прожитого врозьТёмный клей угасающей сливы,Облепихи подмёрзшая гроздь.

Расстаёмся с нелепым устоемРасставаться с печалью в глазахС крупным яблоком солнца, листвоюЗыбко скрытым в пустых небесах.

И сверкает на буйной отавеМнемонической бабочки лист.Отпускает уже. Отпускает.Умали, умили, отмолись.

«На ветхом примусе не закипает чай…»

На ветхом примусе не закипает чай,Напрасно вынули иголки…Начало осени! Накинь платок, встречай.Как сгрудились и опустели полки.

Всё пересказано, осталось разве две-четыре выплывших из полумрака фразыДа – влажный след в слежавшейся халве,Звук ложечки о край стеклянной вазы.

Какое нищенство на звук, на цвет! На свет.Чай остывающий тепла не продлевает.День обрывается, уже сошёл на нет,С лица меняется – заболевает.

Так сложно вымолвить, слова произнести…Пятно засохшее на блюдце позабытом…А дождь стучит… Накинь платок, впусти…И всхлипнет форточка, черкнув стеклом разбитым.

«Окрестности исхожены, а дале —…»

Окрестности исхожены, а дале —И жизнь пройдёт, не ведая конца.Я в ней ловлю приметы и детали:Лес, осень, дождь и дождевик отца.

О, как дрожит, поблёскивая жёстко,Тропой мелькая, выбитой в траве,Широкий плащ! И пятнышко извёсткиСмывает дождь на левом рукаве.

Я остаюсь перед открытой рамой.Остывший воздух затекает в дом.Я мал ещё, и нестерпимо раноЗаглядывать за влажный окоём.

Что ожидает мальчика в матроске,Когда предстанет выйти за пределЕго забав на дачных перекрёстках?

Плывёт дурман: полынь и чистотел…

«Многооконный дом 60-х…»

А. П.

Многооконный дом 60-х:Горбы пристроек, сломанный пейзажСо ржавчиной, деталями разъятыхМотоциклетов, «Виллисов», – гараж.

Из твоего окна, должно быть, видноВертушки детской – вкось – веретено,Кольцо трамваев, летнее кино(Одни затылки. Всё-таки – обидно…),А во дворе – играют в домино.

Что ты молчишь и проверяешь, все лиОткрыты шпингалеты и рывкомВскрываешь окна, те, что не успелиЕщё открыться душным сквозняком?

Ты весь вот тут: в невымытой посуде,Посудной горке, жалостно пустой,В разбитом быте на железном блюде,Невесть какой приправленном тоской.

Кого винить, что виды – небогаты,Что будто бы судьба не задалась?К исходу лета облака щербаты.Оставь… оставь… На то не наша власть…

И мы – молчим.И думаем о многом.О том, к примеру, что живём под Богом,Неведомых прохожих не любя.Что есть в пейзаже, грубом и убогом,Черты разлада мира и тебя.

«Словно боьшего – не надо: стопка чистого белья…»

А. П.

Словно боьшего – не надо: стопка чистого белья,Пачка писем, горстка чада уплотнённого жилья.Свет, разлитый на клеёнке, «Мы уже немолоды…»,В русле газовой колонки шелест льющейся воды.Как же плачут за стеною! Знать, и правда – выходной.Не обходит стороною стылой праздности конвой.И вздохнёт за занавеской подурневшая жена,Перехватит складкой резкой дорогая тишина.У соседей кто-то шумно воду пьёт и рукавомОтирает рот безумно, точно в кадре роковом. —Это так легко представить!..Как же с жизнью совладать?Не прибавить, не убавить, по углам не рассовать.Всё шептать. И без ответа жить на самом сквозняке…Угасает сигарета. Горький чад на языке.

«Как мнительна и как ты непохожа…»

Как мнительна и как ты непохожа,Когда стоишь – ладони в рукавах —На сквозняке! Опять одно и то же:На сжатых пальцах прошлое итожа,Прости меня – уж если в двух словах!

Меж нас, должно быть, скрыты недомолвки,Пространные, как лёд, обиняки,Просыпанные в простыни иголкиСосновые, фонарь у верхней полкиИ памяти цветные сквозняки.

Да всё бы это высказать! И всё быНазвать, сложить и подвести итог:Звонки, записки, частые хворобы,Заносы снега, прошлого сугробы. —Я не могу. А впрочем, кто бы – смог?

И мы молчим. И так невероятнаМолчанием подбитая чертаПод прошлое – под вспышки, блики, пятнаИ суету, что, в сущности, понятна,И чем не дорожили ни черта!

Десятистишия

1

В округлому октябре – ни вымысла, ни смысла,Скупых лучей – чуть полдень поддержать.Утихли восклицанья скандалиста,Само собой рассыпалось монисто,Земли раскрыта влажная тетрадь.

В бесцветном небе, нежилом и плоском,Не провернуть ни лопастей, ни крыл.Утрачен счёт, и осени обноскиВ потёках сажи, сурика, извёсткиНапоминают отгоревший пыл.

2

Повеет ветер с дальнего предела,Прошелестит воздушной мишурой,И отзовётся позабытый стройПечали, слёз, музыки неумелойСреди примет округи городской.

И тайное означится в пейзаже:Проявится в листве полунамёкНа пустоту и неизбывный срок,Когда в себе осознаешь однажды,Насколько безутешно одинок.

3

Ты льнёшь к лицу, в полудень разодета,И щуришься, отведав на прикусВишнёвый вкус разломленного лета,Густой настой на вересковых ветках,На спину лет навьючивая груз.

Так с каждым сроком мы приобретаем,И с каждым днём – возврата не найтиМолниеносно множимым деталям,Из коих жизнь, не ведая, сплетаем,Поклажей обрастая на пути.

4

Но огородникам – бессмысленно пенятьНа перемены в запахе и цвете,Когда шатров брезентовые клетиПустующие тонут на рассветеВ непрочной дымке сумеркам подстать.

И грусть лежит в основе перепевов,Когда работники, с граблями и сумой,Бредут к реке, расчерпывая зной,А от воды – направо и налево —Туман смывает звёзды по одной…

5

В сердцах заброшу записные книжки!Пора, пора запомнить наизустьПриметы дней, умчавшихся вприпрыжку,По осыпанью хвои на пальтишкиДетей, по лесу проложивших путь.

Они шумят, сбиваясь и картавя.В пустом лесу им просто невдомёк,Что жизнь смешала с дальним эхом лая,Ни вымысел, ни явь не отделяя,И лета смерть, и осени приток.

6

Порою кажется, что дух перехватилоБессилием. И ты грустишь затем,Что песен нет для скороспелых тем,Что тычется остывшее светилоВ тугой подол у сомкнутых колен.

И нашу жизнь подстерегает тленностьЗа суесловьем в глиняных домах,Когда по табелю – осенний вертопрахДиктует ледяную постепенностьНемого угасанья на глазах.

7

Уже оплакан Праздник УрожаяИ не собрать в подобранный подол,Дни исходив от края и до края,Беспомощно слова перебирая,С раскрытой почвы скаредный обол.

И клонится земное коромысло.В безудержной игре календарейНеточность слов не обретает смысла,И лишь текут и прорастают числаСединами безжизненных полей.

8

За суетой – не слышно переменыВ мелодии, настроенной на альт.Но возникает в кронах постепенноПрилив иной, всё поглотившей темы,И темы старой мне уже не жаль.

Так вот они, опустошенья ноты!И попусту противиться – зачем,Коль в нищенстве осенней позолотыС уходом лета и твои уходыТеряют смысл среди осенних тем.

9

А в хрониках октябрьских суетливыхЯ на страницу вижу наперёдИ Ваши годы, пресные, что лёд,И свиток разрушительно унылыхМоих неизбываемых забот.

Немыслимо, но будущее прочатУдачливым. По отошедшим днямЧитаю предназначенное нам:Настал октябрь – и стала жизнь короче,А прошлое – крадётся по пятам.

10

Среди кострищ и лунок с тусклой влагойНе отыскать утраченные дни,Хоть до единой перечти бумагиИ до одной сочти. Чего же ради —Встаёт вопрос – хранить черновики?

Потерю лет учитывать – без смысла:Окажется – когда сверстаем жизнь —Что прожили, хотя и бескорыстно,Но попусту, и некому винитьсяВ потрате дней, и некого винить…

«В доме осени – выбиты стёкла…»