Чистая обитель - Роман Гаруда

Почувствовав под ногами землю, я обежал здание гостиницы и углубился в темный переулок. Сгустившаяся ночь играла мне на руку, но в каждом причудливо изогнутом дереве я видел притаившегося врага, всякий куст казался мне источником опасности и, пока я окончательно не убедился, что меня никто не преследует, потеряв представление о времени, еще много раз сворачивал с одной улицы на другую.

Ночь, по моим ощущениям, уже давно пересекла собственный экватор, когда я решил перевести дух в тени забора, ограждавшего какую-то стройку. Я чувствовал как, грозя выскочить наружу, бешено бьется о ребра мое сердце, а дыхание было таким громким и частым, что казалось, оно было способно разбудить жильцов соседнего дома. Времени на долгий отдых у меня не было, как не было его у меня и на долгие размышления о том, что мне делать дальше. Однако над тем, что из города мне нужно как-то выбираться, долго размышлять было незачем. Остаться в Чите и покончить жизнь самоубийством – для меня были равнозначны.

Но несмотря на страх, какая-то незамутненная сущность внутри меня не переставала удивляться тому, насколько быстро китайцы разыскали нас. Очевидно, Триада очень глубоко пустила свои корни на Дальнем Востоке и в Забайкалье. Разве могли быть какие-то сомнения, что для подобного быстрого и оперативного розыска необходима разветвленная, хорошо отлаженная агентурная сеть и, конечно же, «свои люди» в полиции?

«Локи, они убили Пака!» – вспомнил я слова Гарри, похожие на стон.

Реальность была неумолима, Пака и Гарри больше нет в живых. И повинен в их смерти я. Но на угрызения совести времени не оставалось. Им уже ничем не помочь, а сожалениями, пускай и очень горькими, их, увы, к жизни не вернуть. Когда-нибудь потом реальность догонит меня, я буду вливать в себя алкоголь мегалитрами, пытаясь потушить этот пожар. Это будет потом, а сейчас мне нужно бежать…

Дыхание стало заметно успокаиваться. Вдруг, распугав темноту, меня осветили фары какого-то автомобиля. Я вжался в забор с такой силой, что мне самому было не просто определить, где заканчивается забор, а где начинается мое тело. Но, к моему облегчению, автомобиль оказался «Жигулями» шестой модели, и на его крыше светился желтый колпак с черными шашечками. Вряд ли Триада, разыскивая меня, стала бы рыскать по городу на стареньких машинах советского производства, тем более – на такси.

Машина остановилось на противоположной стороне улицы. В его салоне вспыхнул желтый рассеянный свет, и через лобовое стекло мне хорошо было видно, что сидящий на переднем сиденье мужчина расплачивается с водителем. Как только пассажир вышел из автомобиля и скрылся в ближайшем проулке, я тут же отлепился от забора.

– Земляк, не подкинешь? – спросил я у горбоносого, темноволосого таксиста.

– А куда тебе? – спросил у меня тот с заметным кавказским акцентом.

– Куда-нибудь подальше отсюда!

– Садись.

Мы ехали уже несколько минут, когда таксист вновь спросил у меня:

– Все же куда тебе надо?

Но я не ответил ему, поскольку был занят обдумыванием пришедшей ко мне только что идеи.

– Сколько стоит твоя машина? – спросил я у него.

– Что?! – выпучил на меня глаза таксист. – Э-э! Я спрашиваю: куда тебе надо? Какая разница, скажи ты мне, сколько стоит моя машина?

Наверное, он решил, что я хочу посмеяться над его стареньким авто. Его гипертрофированное чувство собственного достоинства было похоже на нарывающую рану, каждое прикосновение к которой вызывало гневную вспышку.

– Я серьезно спрашиваю! – мне пришлось вложить в свой голос как можно больше убедительности. – Сколько стоит твоя машина?!

– Три тысячи баксов, – ответил таксист, и в его глазах вспыхнуло любопытство. – А что?

– Я дам тебе пять тысяч, – сказал я, понимая, что он завысил цену за свою машину как минимум в пять раз, как если бы она уже перешла в разряд ретро. Но разве у меня был выбор?.. – При условии, что ты отдашь мне ее прямо сейчас…

Мое предложение было настолько неожиданным, что кавказец резко свернул на обочину дороги и заглушил двигатель.

– Не врешь? – в его глазах сомнение боролось с надежной. – Если не врешь, дорогой, я смогу себе такого японца купить! Вай!

Я сделал то, что было лучше всяких слов, а именно – достал из нагрудного кармана куртки пухлую пачку долларов и помахал ей перед его носом.

– Я согласен, дорогой! – обрадовано воскликнул таксист.

– У меня есть еще одно небольшое условие, – сказал я, убирая деньги обратно.

С тоской в глазах таксист проводил взглядом мою руку.

– Какое, дорогой?! – выпалил он, всем своим видом показывая, что заранее готов его исполнить.

– Ты не рассказываешь никому о том, что действительно произошло с твоей машиной, и только через три дня заявишь в полицию об ее угоне. Этим ты убережешь от неприятностей прежде всего самого себя. Идет?

– Идет! – радостно воскликнул таксист.

Я вновь достал из внутреннего кармана деньги и отсчитал на приборную панель пятьдесят купюр с портретом президента Франклина. Таксист сопровождал каждое мое движение еле заметным кивком головы, и его губы шевелились в унисон шуршанию денег. Затем он взял последнюю купюру и слегка замялся.

– Хочешь проверить, не фальшивая ли она? – видя его замешательство, спросил я.

– Это не от недоверия к тебе, – пробурчал он. – Но такое не каждый день случается, так ведь?

– Все нормально, – сказал ему я. – Валяй…

Кавказец включил в салоне свет и принялся внимательно изучать банкноту. Он складывал ее, смотрел сквозь купюру на свет, скоблил по ней ногтем. А потом… потом он проделал то же самое с каждой из пятидесяти ее товарок.

Я с тревогой наблюдал за его манипуляциями и удрученно думал о драгоценном времени, что я теряю из-за крайней недоверчивости этого человека. Так же я думал о китайцах, которые к тому моменту могли уже взять под наблюдение все дороги, ведущие из Читы. Но мне ничего не оставалось, как молча ждать и надеяться, что удача и дальше будет на моей стороне. В конце концов, что мне еще оставалось делать?.. Только надеяться.

– Вроде, все хорошо! – воскликнул довольный таксист, рассовывая деньги по карманам.

– У тебя есть карта местных дорог? – спросил я.

– В бардачке, дорогой, есть все, что тебе необходимо, – весело откликнулся тот. – А вот документы на машину я заберу. Они ведь тебе не нужны?

– Нет, – покачал я головой.

– А с машиной-то что собираешься делать?

– Думаю, ты больше никогда ее не увидишь.

– Отлично! Тогда я смогу получить еще страховку по угону…

Мы вышли на безлюдную улицу.

– Ну, теперь эта колымага твоя, – сказал он, похлопав автомобиль по покрытому пятнами ржавчины капоту и, подняв глаза к черному, затянутому облаками небу, на котором было не видно ни одной звезды, восхищенно добавил: – Сегодня ночь очень красивая…

– Не забудь, – сказал я ему, снимая таксистский колпак с крыши машины. – Мне нужно всего лишь три дня…

И сунул колпак ему в руки. Кавказец удрученно и не без ностальгии посмотрел на него, а потом, словно подводя черту под прошлым, размахнулся и бросил его в придорожный кустарник.

– Будь спокоен, дорогой! – откликнулся он и, насвистывая себе под нос что-то из кавказского фольклора, ушел прочь.

Я сел на продавленное водительское сиденье. Машина чихнула, но завелась с первого раза. Мятая, протертая в изгибах карта помогла мне быстро сориентироваться и, выехав на шоссе, я разогнался до ста километров час. Это было почти пределом для старенькой машины, но я не думал об этом, мне необходимо было нагонять упущенное время, и как можно быстрей выбираться из контролируемого Триадой региона. Я надеялся, что их возможности в нашей стране не беспредельны. Обступившая меня ночь была такой же темной, как и затаившееся впереди будущее. А желтый свет фар, отразился от дорожного знака, который гласил: «Трасса М-55, Чита – Улан-удэ – Иркутск». До Улан-удэ оставалось шестьсот восемьдесят километров.

К тому моменту, когда в отражении зеркала заднего вида мною были отмечены первые розовые всполохи наступающего утра, я вымотался настолько, что, казалось, еще чуть-чуть, и силы оставят меня. От напряженного всматривания в дрожащее пятно света фар глаза устали до такой степени, что, когда я отрывал взгляд от дороги, росшие вдоль шоссе сосны бескрайнего леса расплывались в коричнево-зеленые кляксы. Однако страх продолжал гнать меня дальше и не давал передышки. И я решил, что остановлюсь лишь тогда, когда совсем потеряю способность видеть дорогу. После этого я сверну куда-нибудь в тихое укромное место, и наконец позволю сознанию покинуть себя. А до тех пор мне оставалось только одно – жать на газ до упора. Только в этом случае у меня появлялся шанс выбраться из этой переделки живым.