Хайдеггер и гиппопотам входят в райские врата. Жизнь, смерть и жизнь после смерти через призму философии и шутки - Дэниел Клейн

Разумеется, могут существовать и другие причины, по которым психотерапия длится так долго. Комик Ронни Шейкс говорил:

После 12 лет терапии мой психиатр сказал нечто, отчего у меня навернулись на глазах слезы. Он сказал: «No hablo inglés»[5].

Трамвай «Отчаяние»

Согласно Кьеркегору, страх смерти и безысходность, в сравнении с невротической тревогой и отчаянием, овладевает нами полностью. Некоторых из нас подавляют избыточные возможности: наше «Я», ограниченное во времени, не может справиться с неограниченной свободой, существующей как в повседневной жизни, так и в фантазиях. Так мало времени, так много я должен сделать.

Настроимся на волну мучительного смятения перед лицом слишком многих возможностей.

Стану ли я когда-нибудь таким секс-символом, как Брэд Питт? Следует ли мне отказаться от юридической практики и попытаться стать уличным артистом? Что должен я сделать со своей жизнью? Раскрепостить ли мне мое внутреннее женское начало? А как насчет внутреннего Рэмбо?

Стоит ли пытаться быть одновременно супермамой и управлять строительной компанией? Завести ли мне интрижку с почтальоном, подвергнув риску свою счастливую семейную жизнь? Или я должна отказать себе в любовной истории и отправиться в могилу, не исполнив желания?

Осмелюсь ли я съесть персик? А шоколадку «Марс»? А галлюциногенный гриб?

Я – неудачник?

Если бы в моем распоряжении было бесконечное время, я бы испробовал бесконечное число этих возможностей. Однако есть такая штука, как смерть, которая разом кончает со всеми моими личными возможностями. Если уж мне досталась единственная жизнь, я не желаю тратить из нее сорок лет, чтобы стать таким же секси, как Брэд Питт. Или, что еще хуже, – размышляя на тему, пытаться ли стать таким, как Брэд Питт. Потому что, пока я пребываю в нерешительности, часы бегут. Тик-так, тик-так. Это твой окончательный ответ?

Просто делай это

Именно такого рода дилеммы вынудили нынешних экзистенциалистов, торговцев из корпорации Nike, придумать слоган: «Просто делай это».

Но в Африке сотрудники компании натолкнулись на культурные барьеры. Снимая в Кении рекламу обуви для туристов, они пригласили участвовать членов племени самбуру. Камера показала крупным планом одного из них в момент появления на экране слогана «Просто делай это», которому тот вторил на родном языке маа. Когда фильм шел по американскому телевидению, один антрополог из Цинциннатского университета заметил, что на самом деле парень говорил: «Эти мне не подходят! Мне нужны большие башмаки!»

Сконфуженный пресс-секретарь Nike признал, что было очень трудно найти эквивалент фразе «Просто делай это» на языке маа, поэтому они подставили фразу, когда персонаж на экране хоть что-то сказал. Однако с точки зрения Кьеркегора, такой персонаж – хороший пример человека, который не колеблется в выборе.

Да! Груз ответственности за жизнь, имеющую конец, вполне достаточный для того, чтобы человек чокнулся. И, по Кьеркегору, головоломки в духе «кто я?» и «кем я могу быть?» способны вызвать тревогу, граничащую с шизофренией, как у того парня, что зашел в кабинет психиатра и заявил: «У меня проблема с идентичностью… и у меня тоже».

Один из заманчивых путей выхода из кьеркегоровского экзистенциального ада с несметным количеством вариантов «кем быть?» – просто прекратить действовать. Чтобы избежать страха выбора из чрезмерного количества возможностей, я полностью изолируюсь от мира.

От себя не убежишь.

Главное, что интересует человека, – его «Я».

И снова – о нашем страхе смерти:

Сначала я впал в ступор. Кажется, это неплохой способ борьбы со страхом, и на короткое время так оно и есть. Но теперь я чувствую себя одиноким, без семьи, без друзей, без моего пса Мойши, без моей газонокосилки производства компании John Deere, без Рыцарей Колумба[6]. И, похоже, дороги назад нет! Я не могу от этого отделаться. Я не могу «просто делать это», если моя стратегия – не делать ничего. Такой способ избежать страха неадекватности заставляет меня чувствовать себя еще более неадекватным. Вернуться назад, где мне было плохо, потому что я не был таким же красавчиком, как Брэд Питт? В добрые старые времена, блин! С тех пор как я впал в ступор, я не чувствую себя достаточно живым для того, чтобы быть человеком, не говоря уж о том, чтобы стать секс-символом.

Но я до сих пор ощущаю боль оттого, что я – это я. Мне осталось лишь два выхода: постоянно утолять боль, усиленно налегая на трансжиры[7], или опробовать стратегию лазейки.

Хитроумные лазейки

Вот одна спасительная формула, которая выглядит многообещающей. Сёрен предлагает оставаться внутри собственного «Я», но сделать это добродетелью!

Давайте снова прислушаемся к нашему страху смерти:

Допустим, я человек, осознающий свою смертность. Вижу картину в целом и не обращаю внимания на подробности. Жизнь – парад, и у меня тут хорошее место. Господи, так хорошо не участвовать в параде. Сейчас я иду на встречу Рыцарей Колумба, но держу определенную ироническую дистанцию. Естественно, я нахожу это довольно забавным.

И почему же, спросите вы, я с утра пораньше заказываю третий бокал мартини?

А вот другой хитроумный способ Сёрена избавиться от отчаяния: окунуться с головой в повседневность. Успокоить свое «Я», погрузившись в мелочи жизни. И нет проблем!

И снова голос тревоги:

Я и правда чувствую себя хорошо. Мой BlackBerry полон информации. Каждая минута у меня на счету: 6:00–6:15 – первая чашка кофе; 6:15–6:45 – беговая дорожка; 6:45–7:00 – электронная почта и Facebook; 7:00–8:00 – дорога к психотерапевту и прослушивание аудиокниги Дипака[8]; 8:00–8:50 – погружение в мою проблему уверенности в себе вместе с психоаналитиком, д-ром Гонсалесом; 9:00 – за рабочим столом, проверка почтового ящика…

Ого! Полнокровная жизнь! Круглосуточная карусель семь дней в неделю…

Но секундочку! Что там такое в моем зеркале заднего вида? Будто парень какой-то в черном банном халате на бледном коне[9]. Конный полицейский в нерабочее время? О Господи, это мистер Смерть собственной персоной! Странно, этого не было в моем расписании.

Собственное «Я» на групповом портрете.

Собственное «Я» как нечто подлежащее совершенствованию.

А вот еще один способ Кьеркегора избежать страха: отважно заняться самосозиданием. Сотворить что-нибудь из своего «Я».

Уставьте свой столик в спальне книгами по самопомощи – работами Уэйн Дайер, Экхарта Толле, Марианны Уильямсон. И только позитивные мысли! Осмельтесь мечтать о невозможном! Визуализируйте великие цели! Используйте тайные силы закона влечения! Вот тогда жизнь приобретет смысл, и этот смысл победит смерть! Я буду бессмертным. Как Лоуренс Луэллен[10] – имя, которое переживет века.

Вы не помните Ларри? Того, кто придумал Картонный Стаканчик?

Лили Томлин[11] обращает внимание на одну из практических проблем, связанных с попыткой сделать из себя что-нибудь:

«Я всегда хотела быть кем-то. Теперь я вижу, что мне следовало ставить более конкретную задачу».

Итак, Дэрил, вы, наверное, думаете: «А что, если вы все запутались? Что, если у вас столько взаимоисключающих жизненных стратегий, что большую часть времени вы не знаете, кто вы на самом деле? Вроде того как быть одновременно гиперактивным и депрессивным? Как маниакально-депрессивный больной, который отправился в отпуск и послал своему психиатру записку следующего содержания: “Прекрасно провожу время. Как бы мне хотелось умереть!”».

Нет, я так вовсе не думаю! Однако я думаю, что этот Кьеркегор – датское печенье, к которому не хватает чашечки кофе. Более того, он наводит на меня чертовскую тоску.

Ладно, Дэрил! А вот и Последний Ответ – главный аргумент Сёрена.

Есть выход, который не упирается в тупики самообезболивания, одиночной камеры солипсизма, превращения в трудолюбивую пчелку или стремления к власти. Однако мы должны предупредить, это непростая задача.

Сам страх и есть выход! Прикольно, а, Дэрил? Лишь когда мы отваживаемся испытать всепоглощающий страх исчезновения с лица земли, тогда только мы обретаем трансцендентный опыт и прикасаемся к бесконечности. Если использовать аналогию из гештальтпсихологии{3}, Небытие представляет собой необходимую почву для Бытия, дабы мы могли его опознать. Только тогда, когда мы захотим избавиться от всех иллюзий и признать, что мы пропащие, беспомощные и испытываем ужас оттого, что освободимся от самих себя и от нашей мнимой безопасности – вот тогда мы будем готовы к тому, что Кьеркегор называет «скачком веры».