Ивовая аллея - Синклер Льюис

Оба чемодана стояли у его ног. Предполагалось, что они заперты. На самом деле один был отперт. И хотя он был довольно тяжел, в нем ничего, кроме чугунной болванки, не было. Время от времени рука Джэспера, державшая пачку долларов, опускалась. Легким движением ноги он приоткрывал чемодан, и пачка бесшумно падала на дно чемодана.

Нижняя часть кассы была отгорожена от наружного помещения толстой стальной плитой, так что никто, кроме второго кассира, не мог видеть этих подозрительных действий. Но Джэспер опускал пачки долларов в чемодан, только когда второй кассир был занят с посетителями или поворачивался к нему спиной. Выжидая подходящий момент, Джэспер иногда пересчитывал пачки по нескольку раз и усиленно тер глаза, чтобы все видели, как он устал.

Каждый раз, уронив украдкой в чемодан пачку долларов, Джэспер демонстративно, не спеша запихивал в кожаный мешок завернутые в синюю бумагу столбики монет на остальную сумму, указанную в ведомости. Именно в эти минуты он и заговаривал со вторым кассиром. Потом запечатывал мешок и деловито отставлял его в сторону.

Джэспер так долго возился, что, когда он кончил, было без пяти одиннадцать. Он крикнул швейцара и попросил вызвать такси.

У него оставался незапечатанным еще один мешок. И все могли видеть, как Джэспер пачку за пачкой укладывает в мешок деньги, давая второму кассиру последние наставления.

— Я сложу все мешки в мой сейф, а вы потом перенесете их к себе. Только не забудьте запереть сейф. Ну, я должен бежать, а то опоздаю на поезд! Вернусь самое позднее во вторник. Будьте здоровы.

Он поспешно отнес мешки в подвал и набил ими свой сейф чуть не до отказа. Но все они, кроме последнего, были пусты, если не считать нескольких столбиков монет, завернутых в синюю бумагу. Хотя он и поручил запереть свой сейф второму кассиру, но впопыхах сам набрал нужную комбинацию цифр — досадная оплошность, из-за которой второму кассиру, чтобы открыть сейф, пришлось дожидаться директора.

Джэспер схватил зонтик, чемодан, задержавшись над одним не более десяти секунд. Махнув рукой второму кассиру в окошечке кассы, он быстро побежал к выходу, так что швейцар не успел даже поднести ему чемоданы. Вскочив в такси, он громко, чтобы швейцар услышал, велел шоферу ехать на Северный вокзал.

На вокзале, отказавшись от услуг носильщиков, он купил билет до Уэкамина — курортного городка на берегу озера, находившегося в ста сорока милях от Вернона, а стало быть, в ста двадцати от Сен-Клера. И только-только успел вскочить в вагон, как поезд тронулся. Поехал он не первым классом, а сел на лавку возле задней двери в вагоне третьего класса и, аккуратно отвинтив серебряную ручку зонтика, где было выгравировано его имя, сунул ее в карман.

Когда поезд остановился в Сен-Клере, Джэспер вышел с обоими чемоданами на площадку, оставив на сиденье зонтик без ручки. Его лицо было непроницаемым и абсолютно спокойным. Поезд тронулся, он соскочил на платформу и деловито зашагал к выходу в город. Только на миг по его лицу пробежало азартное выражение и тут же исчезло.

В гараже, где с вечера стоял его автомобиль, он спросил механика:

— Моя машина готова? Я оставил ее у вас вчера вечером. Что-то с зажиганием.

— Какое там! — ответил механик. — Знаете, сколько перед вами было машин. Я к вашей еще и не притрагивался. Думаю, после обеда за нее возьмусь.

Джэспер в сердцах облизнул губы. Со стуком опустил чемоданы на пол и, прижав согнутый указательный палец к нижней губе, стал соображать, как быть дальше.

— Ну что ж, придется, видно, ехать так. Я очень спешу. Надо вовремя попасть в соседний городишко, — пробормотал он.

— В наши дни, мистер Хэнсон, торговые агенты почти все разъезжают на машинах, — вежливо заметил механик, прочитав фамилию на гаражном номерке.

— Да, на автомобиле куда быстрее можно обернуться.

Он беспрекословно расплатился, хотя, по справедливости, платить было не за что, ведь машину не починили. Вообще он вел себя сдержанно и был совершенно такой, как все. Чемоданы он сунул на сиденье, сел за руль и уехал. Мотор, как и ночью, работал с перебоями. В другом гараже он купил новую свечу, ввернул. И мотор стал работать нормально.

Он поехал из Сен-Клера обратно в направлении Вернона и Роузбэнка, где жил его брат Джон. В двух милях от Роузбэнка он свернул с шоссе в ту самую дубовую рощу, где накануне наметил дорогу к обрыву над заросшим осокой озером. Съехал с проселка в густую траву и остановился. Он сложил под кустом и прикрыл чемоданы, из-под сиденья извлек куриные консервы, коробку печенья, жестянку с чаем, котелок и спиртовку и все это разложил на траве — чем не пикник?

Так он сидел на траве с часу дня и до тех пор, пока не стемнело. Иногда он даже делал вид, что ест, — сходил на родник за водой, вскипятил чай, заварил, открыл коробку печенья, консервы. Но большую часть времени он сидел просто так, куря сигарету за сигаретой.

Только один раз его уединение было нарушено: швед-фермер шел ближней дорогой на свое поле. Увидев Джэспера, он окликнул его:

— Пикник, а?

— Да, пикник. Выходной день у меня, — скучно ответил Джэспер.

И фермер, не оглянувшись, пошел своей дорогой.

Когда стемнело, Джэспер докурил сигарету, раздавил коротенький окурок и вслух произнес непонятную фразу:

— Ну, это, должно быть, последняя сигарета Джэспера Холта. Ты, Джон, конечно, не куришь, чтоб тебе пусто было.

Потом спрятал в кустах оба чемодана, сложил в машину еду, котелок, спиртовку, опустил верх машины и, крадучись, вышел на шоссе.

Вокруг ни души. Он вернулся к машине. Достал из сумки с инструментами молоток и зубила, открыл капот и в несколько ударов так сплюснул заводской номер мотора, что его стало невозможно различить. Он снял передние и задние номерные знаки и спрятал их в кусты рядом с чемоданами. Потом почти в полной темноте он запустил мотор, повел машину между смутными массами кустов, вверх по склону холма, и, не выключая мотор, остановился почти над самым обрывом.

От машины до края обрыва оставалось метров сорок — ровная полянка, поросшая красный клевером. Джэспер измерил шагами расстояние, вернулся в машину, сел за руль, как-то бочком и явно нервничая, и двинулся с места, включив вторую скорость, потом рывком переведя на третью. Машина ринулась в пропасть. Джэспер уже был на подножке. Стоя, он левой рукой направлял машину точно к обрыву, а правой все дальше отводил ручной дроссель, прибавляя и прибавляя газ. И в самый последний миг успел соскочить на землю.

Оставленная человеком, машина на ходу взревела и сорвалась в пропасть. Метров пять она еще летела по воздуху, как бескрылый аэроплан. Потом два раза перевернулась на лету и отвесно рухнула в воду. Раздался сильный всплеск, поднялся столб воды, и сразу стало очень тихо. Круги разбежались и пропали. В сумерках поверхность озера блестела, словно молоко. Машины как не бывало. Озеро лежало таинственное, зловещее и спокойное.

— Боже мой! — прошептал Джэспер, стоя на краю обрыва. И, помолчав, добавил: — Зато они не найдут ее года два, а то и больше.

Он вернулся к тому месту, где были спрятаны чемоданы. Присев на корточки, вынул из одного парик и черный потрепанный костюм Джона Холта. Разоблачился, надел платье Джона, а костюм Джэспера уложил в чемодан. Взяв чемоданы и номерные знаки, он пошел, держась леса, в сторону Роузбэнка. Скоро он был в полумиле от предместья. Теперь еще немного по открытому месту — и вот он уже в ивовой аллее. Он черным ходом проскользнул в дом, сжег в камине платье Джэспера, расплавил в печке номерные знаки. Двумя камнями разбил вдребезги дорогие часы Джэспера и авторучку и бросил обломки в бочку под водосточной трубой. Серебряную ручку зонтика он долго царапал стамеской, пока имя Джэспера Холта стало неразличимо.

Он отпер нижнюю секцию книжного шкафа, где стояли под видом книг пустые конфетные коробки. Вынимая из чемодана пачки однодолларовых, пятидолларовых, десятидолларовых и двадцатидолларовых бумажек, он набивал ими коробку за коробкой. Пряча деньги, он сосчитал их. Всего было девяносто семь тысяч пятьсот тридцать пять долларов.

Оба чемодана были новые, без единой царапины. Он отнес их на кухню, там обил им углы, тер куском черного гуталина, поцарапал бока и крышки, пока не стало казаться, что чемоданы были в долгом и безжалостном употреблении. Тогда он отнес их на чердак и там бросил.

В спальной он, не спеша, разделся. Раздеваясь, сказал с усмешкой:

— Я презираю этих самодовольных глупцов: администрацию банка и полицию. Я не подвластен их дурацким законам. Никогда им меня не разоблачить — только я сам мог бы это сделать!

Он лег в постель.

— А, черт побери, — раздраженно буркнул он. — Надо думать, Джон каждый вечер молится, несмотря на ледяной пол.

Он вылез из-под одеяла и стал молить непостижимого владыку вселенной о прощении, но не Джэсперу Холту, а тем, которые не разделяли истинной веры его духовного братства.