Высший Дерини - Кэтрин Куртц

Морган мгновенно нахмурился, подобрал под себя ноги. Все его легкомыслие исчезло.

Левая рука Нигеля висела на черной шелковой повязке, щеку пересекала темная глубокая царапина. Он был очень похож на покойного короля Бриона.

Морган усилием воли заставил себя не думать об этом.

– Мне очень жаль, Нигель. Я не только слышал о том, что произошло: мы видели все последствия боя в Дженан Бейле, оказавшись там всего через несколько часов после вас.

Нигель что-то буркнул и опустил глаза.

Морган понял, что должен сделать что-нибудь, чтобы поднять настроение Нигеля.

– Мы многое узнали за эти несколько недель путешествия, – весело продолжал он. – Некоторые сведения, которые мы почерпнули из разговоров с солдатами, очень забавны, хотя и бесполезны в стратегическом отношении. Очень интересно, что многие слухи и полулегенды, которые рассказывают и пересказывают простые люди, касаются нас.

Он скрестил руки на груди и, откинувшись на спинку стула, весело улыбнулся.

– Вот вы, например, и не знаете, что я, по слухам, имею козлиные копыта, – он вытянул ноги в сапогах перед собой и посмотрел на них. Взгляды всех присутствующих устремились туда же.

– Конечно, мало кто из людей, особенно крестьян, видел меня без сапог. Но как вы думаете, это правда?

Келсон улыбнулся.

– Ты шутишь, конечно. Разве это может быть правдой?

– А вы видели Аларика без сапог, сэр? – лукаво поинтересовался Дункан.

В этот момент в палатку вошел Дерри с огромным блюдом еды.

Широко улыбнувшись он поставил его на стол.

– Я видел его ноги, сэр, – сказал он.

Морган ухватил с блюда огромный кусок мяса и ломоть хлеба.

Дерри продолжал:

– Несмотря на все слухи могу вас заверить, что у него нет козлиных копыт, даже лишнего пальца нет.

Морган благодарно махнул Дерри куском мяса, затем бросил испытующий взгляд на Келсона и Нигеля.

Нигель снова стал самим собой. Он откинулся на стуле и улыбнулся, поняв, конечно, для чего Морган все это рассказывал, и был ему благодарен за то, что тот разрядил обстановку.

Келсон, слегка озадаченный этим разговором, переводил взгляд с одного на другого и, наконец, окончательно решив, что все над ним подсмеиваются, покачал головой и постарался улыбнуться.

– Козлиные копыта! – фыркнул он. – Это же означает все время быть в напряжении!

– Иногда нужна и разрядка, – ответил, пожав плечами, Морган. – Ну, а теперь говорите, что нового произошло со времени нашего отъезда? Что привело вас всех и тебя в такое мрачное состояние духа?

Келсон покачал головой:

– В том-то и дело, что никаких новостей нет. И именно поэтому мне так неспокойно. Я пытаюсь выбрать наиболее правильный путь, чтобы покончить с нашими внутренними неурядицами, решить основной вопрос – как выйти с честью из конфликта и помириться с духовенством и восставшими подданными.

Дункан запил последний глоток мяса добрым глотком вина и кивнул Келсону:

– Мы об этом тоже много думали в последние дни, мой принц. И пришли к выводу, что самое разумное – сначала попытаться помириться с духовенством, с шестью восставшими епископами в Джассе. Они хотят помочь тебе: ведь они в ссоре только со мной и Морганом. Ты тут ни при чем.

– Это верно. Если бы вас можно было формально восстановить в правах и очистить от всех обвинений Курии, я мог бы принять их помощь, не беспокоясь о том, что им придется пойти на сделку со своей совестью. Но до этого я не хочу даже вступать с ними в контакт. Если они до сих пор преданы мне, то только потому, что я король, и, может быть, немного потому, что доверяют мне лично. По крайней мере епископ Арлиан мне верит.

Морган вытер лезвие кинжала и спрятал его в ножны.

– Все правильно, мой принц. Именно потому мы так тщательно рассматривали этот вопрос, прежде чем обсуждать его с тобой. Как бы то ни было, мы не хотим пошатнуть доверие, которое эта Шестерка до сих пор питает к тебе.

– Значит, вы хотите ехать в Джассу и попытаться помириться, – сказал король. – А если у вас ничего не выйдет? Предположим, что вам не удастся убедить Шестерку?

Дункан подумал и сказал:

– Полагаю, у нас есть шанс. Если ты помнишь, я долго служил у епископа Арлиана и хорошо его знаю. И, уверен, он будет милостив к нам и сделает все, чтобы убедить своих коллег простить нас.

– Мне бы очень хотелось, чтобы все обстояло именно так.

Келсон задумчиво побарабанил пальцами по подлокотнику кресла, а затем сложил руки на груди.

– Значит, вы хотите отдать себя в руки епископов, надеясь на милость только одного человека, – он бросил на них взгляд. – Но ведь вы оба виноваты в том, за что вас отлучили от церкви. События в часовне Святого Торина нельзя отбросить, хотя, к счастью, там были чрезвычайные обстоятельства и вы действовали в целях самозащиты, это должно вам помочь. Но если вы все-таки потерпите неудачу, если отлучение подтвердят, что тогда? Вы думаете, Шестерка позволит вам уехать оттуда?

На улице послышались чьи-то голоса, звуки ссоры, и Келсон замолчал, глядя на дверь.

Откинулся полог, и в палатку вошел часовой.

– Сэр, вас хочет видеть епископ Истелин. Он говорит, что дело весьма срочное.

Келсон нахмурился:

– Впусти его.

Когда часовой вышел из палатки, Келсон окинул взглядом всех присутствующих, обратив особое внимание на Моргана и Дункана.

Истелин был одним из двенадцати странствующих епископов, не имеющих своей епархии. Он не был в Джассе на заседании Курии, но услышав о происшедших там событиях, объявил, что присоединяется к Арлиану, Кардиелю и остальным епископам. Несколько недель назад он присоединился к армии Келсона у границ Корвина. Спокойный, уравновешенный прелат никогда не демонстрировал свое высокое положение в церковной иерархии, и то, что он так настойчиво добивался встречи с королем, было необычно для него.

На лице Келсона отчетливо проступило беспокойство, когда в палатку вошел епископ, держа в руке свиток пергамента. Вид его был угрюмым.

– Ваше Величество, – сказал он, поклонившись.

– Мой епископ, – ответил Келсон, поднимаясь со своего места.

Все остальные последовали примеру короля.

Истелин оглядел присутствующих и поздоровался кивком. Келсон разрешил всем сесть.

– Похоже, что у вас плохие новости, милорд, – проговорил король, не отрывая глаз от епископа.

– Вы не ошиблись, сэр.

Подойдя к Келсону, епископ протянул ему свиток.

– Сожалею, что мне приходится передавать эти новости, но вы должны знать их. – Келсон взял пергамент из холодных пальцев, и Истелин отошел на несколько шагов назад. Он не хотел больше выдерживать взгляд юного монарха.

Келсон пробежал глазами верхний лист, и у него тоскливо заныло под ложечкой. Его губы сжались в тонкую белую линию, а серые глаза стали холодными. Дойдя до знакомой печати внизу листа, он перечел страницу еще раз, прежде чем перевернуть ее. Лицо его побелело.

Было видно, что он с трудом сдерживается, чтобы не скомкать листы.

Прикрыв ледяные глаза Халданов длинными ресницами, он медленно свернул листы в толстую трубку. Затем заговорил, не глядя ни на кого.

– Оставьте нас, пожалуйста, все, – голос звучал холодно, жестко, не допуская неповиновения. – Истелин, вы не должны говорить об этом никому. Ясно?

Истелин, уже направляющийся к двери, остановился, поклонился и ответил:

– Конечно, Ваше Величество.

– Благодарю. Морган и отец Дункан, останьтесь, пожалуйста.

Эти двое, уходившие вместе со всеми, остановились и обменялись взглядами, прежде чем вернуться к королю.

Келсон повернулся спиной к выходящим и стоял, покачиваясь и легко похлопывая свернутыми листами по ладони левой руки.

Морган и Дункан вернулись и встали в ожидании у своих мест, но когда Нигель решил присоединиться к ним, Дункан сделал предостерегающий жест и покачал головой, а Морган дернулся, как будто желая преградить ему путь.

Нигель пожал плечами и, круто повернувшись, последовал за остальными к выходу из королевской палатки.

После его ухода в голубых полотняных стенах остались только трое.

– Все ушли? – прошептал Келсон.

Он не двигался, и в тишине слышалось только его дыхание и легкое постукивание свитка по ладони.

Дункан вопросительно посмотрел на Моргана и снова перевел взгляд на короля.

– Да, сэр, все ушли. Что это?

Келсон внимательно осмотрел их. В серых глазах полыхал огонь, какого они не видели со времен Бриона.

Он скомкал листы и с отвращением бросил их на пол.

– Прочтите! – рявкнул он и бросился на постель, растянувшись на животе. Затем изо всех сил ударил по тюфяку:

– Будь они трижды прокляты! Что теперь делать? Мы пропали!

Морган, в молчаливом изумлении посмотрев на Дункана, с беспокойством подошел к постели.

Дункан начал собирать разбросанные листы.

– Келсон, что случилось? Скажи нам. Тебе нехорошо?

Со вздохом Келсон приподнялся на локтях и посмотрел на них. Гнев в его глазах превратился в холодный огонь.